Восемнадцатый век
Просвещение - необходимая ступень в культурном развитии любой страны, расстающейся с феодальным образом жизни. В основах своих Просвещение демократично. Просвещение цепко держится за идею формального права, усматривая именно в нем гарантию гуманизма. Просвещение не привязано к определенной хронологии. Распад феодальных отношений в разных странах происходил в разное время. Англия и Голландия опередили другие страны Европы, за ними следовали Франция, Германия.
Просвещение XVIII в. было крупным явлением европейской жизни, и влияние его отразилось не только на умственном развитии европейского общества, но и на всестороннем освещении и критике устаревших, сохранившихся от Средневековья форм быта. Просвещение вступило в борьбу с теми сторонами прежнего строя, которые не отвечали требованиям современности.
В основных чертах политическая программа Английского Просвещения была сформулирована философом Джоном Локком (1632 - 1704), который рассматривал государство как продукт взаимного соглашения людей. На первый план он выдвигал моральные критерии поведения людей в обществе. Не гражданские законы, а нормы нравственности, которые устанавливаются "по скрытому и молчаливому согласию", должны быть, по мнению Локка, естественным регулятором меж- личностных отношений.
Конституционные идеи Локка в значительной мере воплотились в политическом строе Англии, так как в нем реализовался классовый компромисс буржуазии и дворянства. Провозглашая высшей целью счастье конкретного человека, а не человечества в целом, английские просветители имели в виду прежде всего личное преуспевание. Локк подчеркивал: "Мы рождаемся на свет с такими способностями и силами, в которых заложена возможность освоить почти любую вещь и которые во всяком случае могут повести нас дальше того, что мы можем себе представить: но только упражнение этих сил может сообщить нам умение и искусство в чем-либо вести нас к совершенству"' Подчеркивая значение личного творческого усилия каждого человека, его знаний и опыта, английские просветители как нельзя лучше уловили потребности общества XVIIIв. Человек: мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти, бессмертии.
В течение 45 лет (с 1714 г.) Англией управлял не король, а министры из партии вигов, защищающие интересы крупной буржуазии. Положение изменилось в 1760 г. с приходом к власти короля Георга (1738 - 1820), все 60 лет его правления правящей партией оставалась тори, защищающая интересы сторонников абсолютизма.
Конституционная по сути и парламентарная монархия, установившаяся в Великобритании в первой половине XVIII в., оказалась именно предтечей того политического строя, установление которого влекло за собой укрепление и победу новых капиталистических отношений.
Идея нравственного возрождения общества - основа французского Просвещения, выдающимися представителями которого были Жан Жак Руссо (1712 - 1778), Шарль Луи Монтескье (1689 - 1755), Вольтер (1634 - 1778). Дени Дидро (1783 - 1784) и др.
Политические взгляды Руссо изложил в сочинении "Об общественном договоре", в котором на первый план выдвигает общество, доказывая, что обществу раньше принадлежала вся власть, которую оно по договору передало правителям, чтобы они пользовались этой властью в интересах самого общества. Но поскольку правители стали злоупотреблять властью в ущерб обществу, Руссо предлагает обществу вновь взять власть в свои руки для создания демократически-республиканского государства. В таком государстве каждый полноправный член общества должен принимать непосредственное участие в управлении, законодательстве и суде. Таким образом, по мнению Руссо, будет достигнуто гражданское равенство.
Главный труд Монтескье "О духе законов" содержал идеи права и государства, а потому был актуален для многих европейских монархов. В нем Монтескье проводит мысль о том, что законодательство и государственное устройство каждой страны должны приспосабливаться к ее климатическим и почвенным условиям, а также к религии, характеру и степени развития ее народа. Из различных форм государственного правления он отдает предпочтение республиканской, применение ее на практике считает возможной при условии одинакового развития всех граждан и готовности их к роли правителей. Он не видел возможности в современных государствах для республиканской формы правления, поэтому останавливается на конституционной монархии, в которой исполнительная власть принадлежит монарху, а законодательная - выборным народным представителям. Суд должен быть независимым от администрации.
По своим политическим взглядам Вольтер был монархистом, состоял в дружбе и переписке с многими европейскими монархами. Чтобы обладание самодержавной властью не привело к злоупотреблениям и произволу, по мнению Вольтера, государи должны быть философски образованны, окружены философами н руководствоваться философией, которая гарантирует справедливость и полезность их распоряжений. Вольтер проповедовал начала гуманности и справедливости, настаивал на коренном преобразовании средневековых форм судопроизводства, на отмене пыток, призывал к отмене крепостного права, к уничтожении феодальных привилегий.
Большое влияние на общество оказали и так называемые энциклопедисты - члены кружка философа Дидро, издававшие с 1751 по 1776 гг. "Энциклопедию наук, искусств и ремесел". Они критиковали существующие взгляды и порядки, призывали к судебной реформе, религиозной свободе, уничтожению сословных привилегий, освобождению крестьян, народному представительству и другим демократическим правам и свободам граждан.
Суть политики просвещенного абсолютизма состояла а том чтобы, не меняя по существу государственных форм абсолютно” монархии, в рамках этих форм, сверху проводить реформы в экономической, политической, культурной областях, направленные на модернизацию устаревших явлений феодального порядка. Наиболее углубленно монархическую концепцию просвещенного абсолютизма дал прусский король Фридрих II Великий (1712 - 1786), оставивший после себя 30-томное собрание сочинений. Под влиянием идей просветителей Фридрих И издал свод законов - "Фридрихов кодекс", вводивший в Пруссии равный для всех суд, установил полную веротерпимость, отменил пытки. Однако увлечение идеями Просвещения у Фридриха II было неглубоким, о чем можно судить по его практическим делам. Так, весь социальный строй Пруссии, с преобладанием дворянства над прочими сословиями, он оставил без изменения.
Более последовательно проводил политику просвещенного абсолютизма Иосиф II (1741 - 1790), который после смерти отца Франца Стефана стал германским императором, а после смерти матери Марии Терезии унаследовал австрийские владения. В свое десятилетнее царствование в Австрии (1780 - 1790) он провел целый ряд реформ, главная из которых - освобождение крестьян от крепостной зависимости, наделение их землей. Наиболее глубоко и последовательно реформы Иосифа II затронули судопроизводство ("Иосифовский законник''). Однако он же ликвидировал автономию земель и провинций империи Габсбургов, поощрял германскую колонизацию Венгрии, Трансвильвании, Галиции.
Просвещение политизировало общественное сознание и способствовало росту революционных настроений в обществе.
|
Энн Бонни. Гравюра 1720-х гг. |
А в это же время в Америке, куда душой стремилась неугомонная Мэри, жила другая необычная женщина, которая женской юбке тоже предпочитала мужское платье. Ее звали Энн Бонни.
Энн родилась в 1690 году в Ирландии в семье известного и богатого адвоката Уильяма Кормака. Отец вскоре увез семью в Америку, купил плантацию и стал весьма влиятельным человеком.
Детство девочки прошло в Южной Каролине. С ранних лет за ней закрепилось прозвище Сущий Бесенок, связанное с ее неукротимым и строптивым характером.
Руки Энн добивались многие, но в 18 лет она влюбилась в простого матроса Джеймса Бонни и тайно обвенчалась с ним. Взбешенный отец выгнал ее из дома.
В поисках заработка парочка отправилась на остров Нью-Провиденс, где Энн познакомилась со знаменитым капитаном пиратов Джеком Рэкхемом. Она не устояла перед его чарами, переоделась в мужское платье и отбыла с ним в море.
Под именем матроса Андреса она участвовала в многочисленных набегах и вскоре превратилась в воинственного и смелого пирата. Более того, ей удалось утвердить первенство постоянными дуэлями и кровавыми разборками. Кроме того, оказалось, что у девушки неплохо работает голова, поэтому к советам Энн начали прислушиваться мужчины.
Однажды благодаря ее дерзкому плану удалось спастись всей пиратской братии. А произошло все так. Испанский военный корабль установил слежку за «Драконом», судном морских разбойников. И в бухте, куда зашел последний, чтобы пополнить свои запасы, «испанец» встал посреди фарватера, перегородив тем самым выход. Досмотр подозреваемого в пиратстве корабля решено было отложить до утра, но глаз с «Дракона» не спускали.
Испанцы предположили, что, оказавшись в ловушке, пираты предпримут решительные действия и тем самым разоблачат себя, но на «Драконе» царило полное спокойствие. Впрочем, оказалось, что оно было показным — пираты обсуждали варианты по спасению. Однако достойных идей никто не предложил до тех пор, пока Энн не высказала свои соображения. Она обратила внимание на то, что в бухте, кроме «Дракона» и «испанца», стоит еще и английское судно. Если его захватить, то можно обмануть испанцев и спокойно выйти из западни.
— Тех, кто согласится на такой риск, я возглавлю лично, — сказала Энн.
План действительно оказался блестящим. Глубокой ночью пираты подошли на шлюпках к английскому судну, убрали вахтенных, а остальных членов экипажа взяли в плен. Ранним утром «англичанин» с пиратской командой на борту снялся с якоря и беспрепятственно вышел из бухты. Испанцы подмены не заметили.
Авторитет Энн среди разбойничьей братии после этого случая сильно укрепился.
А потом пираты захватили корабль, на котором плыла переодетая в мужское платье экс-трактирщица Мэри Рид. И она, как мы уже знаем, приняла предложение Джека Рэкхема и осталась с победителями.
Именно здесь и пересеклись судьбы этих двух удивительных женщин, оказавшихся на одном судне и наводивших потом ужас на весь торговый флот в бассейне Карибского моря.
Симпатичный «новенький» сразу же привлек внимание Энн Бонни. Недолго думая она решила закрутить с «ним» роман. Каково же было изумление, когда раскрылось, что предмет ее симпатии — женщина! Заставила ли Энн пикантная новость досадовать, или она развеселила ее своей невероятной нелепостью, этого мы не знаем. Но в любом случае между женщинами возникли прочные дружеские узы. Джек Рэкхем, начавший было не на шутку ревновать Энн, был посвящен в тайну и немедленно успокоился. Однако сердечные злоключения двух пираток на этом не закончились.
Мэри влюбилась в корабельного плотника Мэтью. Тот же, на свою беду, сильно повздорил с одним из матросов, отличавшимся недюжинной силой и лютым нравом. Ссору замять не удалось, и во время корабельной стоянки они назначили дуэль.
Поняв, что шансы плотника выйти из схватки живым невелики, Мэри решилась встать между своим возлюбленным и смертью: она вызвала громилу на поединок, назначив время дуэли несколькими часами раньше. Своим оружием соперники избрали сабли и пистолеты. Через несколько минут с громилой было покончено.
Энн и Мэри стали неразлучными подругами и продолжили свои похождения с пиратами. Ловкие и храбрые, отлично владевшие всеми видами оружия, они наравне с мужчинами бросались на абордаж и первыми спрыгивали на очередной захваченный корабль. Кстати сказать, Мэри после боя любила выпить стакан ямайского рома, добавив туда несколько помидоров. Напиток этот до сих пор называют «Кровавая Мэри».
Но вскоре фортуна отвернулась от пиратов. Осенью 1720 года их корабль перехватила флотилия капитана Барнета, посланная губернатором Ямайки. Ситцевого Джека и его команду приговорили к виселице. И тут выяснилось, что среди пиратов находятся две женщины, к тому же... беременные.
Кстати сказать, перед казнью Ситцевый Джек попросил разрешить ему увидеться с Энн Бонни, но та отказалась и заявила:
— Если бы ты дрался как мужчина, то тебя бы не повесили, как собаку!
А двух женщин отправили в тюрьму. Потом их судили. Происходило это 28 ноября 1720 года, и обе тоже были признаны виновными в пиратстве, но окончательный вердикт оказался таков — казнить через повешение с отсрочкой приговора до родов.
Впрочем, Мэри все же удалось избегнуть петли. Но не судьбы. Сразу после родов она умерла от желтой лихорадки. А вот Энн в следующем году в тюрьме уже не было: видимо, она благополучно родила, и ее весьма небедному отцу удалось добиться освобождения единственной дочери-блудницы. По некоторым данным, она умерла 22 апреля 1782 года в Южной Каролине.
|
Зон де Бомон. Портрет XVIII в. |
К периоду правления Людовика XV относится деятельность знаменитой «женщины» Лии де Бомон. Хоть эта героиня в конечном итоге и оказалась не женщиной, не упомянуть ее имя в нашем рассказе было бы непозволительно.
Умерла она в Англии в возрасте 82 лет в дешевых меблированных комнатах. Хозяйка дома была искренне поражена, когда оказалось, что престарелая дама, за которой она ухаживала последние 14 лет, оказалась... мужчиной.
Шевалье Шарль-Женевьев-Луи-Огюст д’Эон де Бомон был секретным агентом королевского двора Франции, а проще говоря, французским шпионом. Прославился он своим искусством перевоплощения в женский облик и совершенно заслуженно получил прозвища Кавалер-девица и Племянница.
Он родился в 1728 году в Бургундии, в городе Тоннерер, в дворянской семье. Его отец, Луи Зон де Бомон, был юристом, управляющим королевскими владениями, адвокатом при парламенте1 и мэром Тоннерра, а мать, Франсуаза де Шавансон, — дочерью генерального комиссара королевской армии.
В метрических записях местной церкви новорожденный был записан мальчиком. Однако, как утверждают многие биографы, ребенка
с самого появления на свет стали одевать и воспитывать то как мальчика (отец желал иметь непременно сына), то как девочку (мать хотела иметь дочь). Все это выглядит весьма странно. Говорили также, что мальчик, которого наряжали в платьица и панталончики с кружевами, на самом деле и не мальчик вовсе, а девочка, которую отец, страстно хотевший иметь наследника, приказал одевать в мужские костюмы.Существует и другая, более прозаическая версия: отец семейства, адвокат Луи Эон де Бомон, планировал заполучить выгодное наследство, которое ускользало из его рук в случае рождения дочери.
Так продолжалось до десятилетнего возраста. А потом ребенка поместили в мужской колледж Мазарини, где ему дали приличное по тем временам образование, обильно приправленное розгами.
Юноша был невысокого роста, с пухлым, почти детским лицом, и эта его внешность часто вызывала смех ровесников. Но вскоре весельчаки перестали смеяться, потому что Эон де Бомон оказался не только чертовски умен, но и прославился как один из лучших фехтовальщиков во всей Франции.
Если верить «Мемуарам» самого Зона де Бомона, он однажды шутки ради явился на придворный бал в женском костюме, и это его переодевание привлекло к себе внимание Людовика XV. Однако откуда у короля вдруг возникла шальная мысль послать его в женском платье в Россию, так и остается загадкой. По некоторым версиям, эту мысль ему подсказала его фаворитка маркиза де Помпадур. Видимо, она решила, что в женском наряде Зону де Бомону будет легче втереться в круг приближенных русской императрицы Елизаветы Петровны и нашептывать ей выгодные для Франции вещи.
В то время Англия, извечный враг Франции, вступила в союз с Россией и стала укреплять армию. Людовик XV усмотрел в этом угрозу.
Но поскольку французские дипломаты были высланы из столицы России, король при всем желании не мог повлиять на эту ситуацию.
В конечном итоге в 1755 году Людовик XV послал в Петербург двух своих тайных агентов. Им было поручено убедить русскую императрицу Елизавету Петровну отказаться от союза с Англией. Одним из них был шотландский дворянин, шевалье Дуглас, который под видом английского аристократа якобы ехал в Россию по предписанию докторов, порекомендовавших ему здешний климат для поправки здоровья. Вместе с Дугласом ехала и его племянница, хорошенькая молоденькая девица по имени Лия де Бомон. На самом же деле это был Эон де Бомон, щедро снабженный роскошными женскими туалетами.
Пока Дуглас тщетно пытался установить доверительные отношения с русским двором, Лия де Бомон легко вошла в круг царедворцев, приближенных к императрице. Он настолько хорошо вжился в роль благородной девицы, что императрица назначила его своей фрейлиной. Он часто посещал придворные балы, на которые сама Елизавета Петровна частенько являлась переодевшись мужчиной. Вскоре у Лии де Бомон появились пылкие поклонники мужского пола. Никто и не заподозрил, что он мужчина, даже другие фрейлины, с которыми ему случалось спать в одной кровати (приближенные фрейлины спали по двое в постели в покоях, соседствовавших со спальней Елизаветы Петровны).
Явившись на тайное свидание с вице-канцлером М. И. Воронцовым, которого считали сторонником улучшения отношений России с Францией, новоявленная мадемуазель де Бомон была буквально нашпигована шифрами и тайными бумагами. При ней была книга Монтескье «Дух законов». В кожаный переплет этой книги, предназначавшейся для Елизаветы, были вложены секретные письма Людовика XV. В подошве ботинка «девица» носила ключ от шифрованной переписки. Наконец, в корсете было зашито полномочие на ведение переговоров.
При этом Эон де Бомон и Дуглас регулярно отсылали во Францию донесения о состоянии дел в России. Донесения эти выглядели как невинные письма купца, торгующего мехами, так чтобы не вызвать подозрений, если ими вдруг заинтересуется сыскная служба.
Прочитав письма Людовика XV, Елизавета пришла в восторг. Хотя политические отношения между двумя странами действительно были нестабильны, сам Людовик XV всегда был симпатичен императрице. Елизавета Петровна написала ему ответ с предложением прислать своего представителя к русскому двору. Письмо она отдала Зону де Бомону, который теперь, когда обнаружилась его роль в этой небольшой интриге, понравился ей еще больше. Несколько недель спустя Зон де Бомон и Дуглас отбыли во Францию, увозя с собой это ценнейшее письмо.
Зон де Бомон вернулся во Францию, блестяще исполнив возложенную на него миссию: он убедил царицу расторгнуть договор с Англией и заключить союз с Францией. На прощание русская императрица подарила ему 300 золотых монет и миниатюру с собственным изображением. Когда Людовик XV узнал, что Россия готова подписать союзнический договор, он пожаловал Зону де Бомону украшенную драгоценными каменьями табакерку и — в качестве особой награды — произвел его в чин капитана кавалерии.
После этого Зон де Бомон снова отправился в Петербург уже в качестве секретаря посольства. Если кто-то из придворных заметил его поразительное сходство с мадемуазель де Бомон, ответ уже был наготове: он ее брат. Правду узнала только царица, однако она не рассердилась за обман, а лишь посмеялась и предложила Зону де Бомону должность в правительстве и высокий чин в русской армии. Но тот отказался учтиво и изящно, настолько, что это еще более подняло его в глазах царицы.
Он продолжал некоторое время служить посредником между обоими дворами даже после того, как в 1757 году в Петербург прибыл официальный французский посол де л’Опиталь.
Именно во время своего второго пребывания в русской столице Зон де Бомон, по его словам, сумел похитить из самого секретного императорского архива в Петербурге копию «завещания» Петра I.
Рассказ об этом выглядит более чем неправдоподобно и рассчитан на большой запас легковерия у читателя. Но еще более разоблачает Зона де Бомона текст этого «завещания». Достаточно самого беглого анализа, чтобы сделать бесспорный вывод: этот документ не мог принадлежать Петру Великому. А вот Зону де Бомону — вполне...
Нет сомнения, что Зону де Бомону было чрезвычайно выгодно похвастать перед Людовиком XV якобы выкраденным в Петербурге документом.
Дальнейшая судьба Зона де Бомона сложилась не менее драматично. В 1761 году в качестве капитана драгунского полка он принимал участие в Семилетней войне, был адъютантом маршала де Брольи, был два раза ранен. Затем, в 1764 году, он сопровождал герцога де Нивернэ в Лондон, где взял на себя руководство французской шпионской сетью.
К несчастью для Зона де Бомона, у Людовика XV была влиятельная и жадная до власти фаворитка — маркиза де Помпадур. Ее всегда возмущало, что тайная служба Людовика XV находится не под ее контролем.
И Зон де Бомон оказался в числе первых, кто впал в немилость сиятельной фаворитки. Она попыталась вызвать его к себе, но он, зная, что очень рискует, не повиновался ей и остался в Англии.
Если чуть более подробно, то произошло следующее. Людовик XV назначил шевалье секретарем при французском после в Лондоне, что позволяло ему свободно перемещаться и получать все полезные для французских войск сведения. Король уточнил, что никто, кроме графа де Брольи, возглавлявшего Тайный отдел, и месье Терсье, его личного секретаря, не должен знать об этом деле — никто, даже маркиза де Помпадур.
Тем не менее уже через несколько месяцев маркиза де Помпадур, у которой повсюду были шпионы, проведала о тайной переписке короля и Зона де Бомона. Это разгневало маркизу. Ее держали в стороне от политических дел! И она решила уничтожить своего нового врага...
Министр иностранных дел, преданный друг маркизы, прислал ему письмо, которым шевалье отзывался во Францию. Но он ослушался — и оказался прав. Вечером того же дня он получил тайное письмо от короля следующего содержания:
«Версаль, 4 октября 1763 года.
Вы служили мне так же верно в женском платье, как и в том, которое носите теперь. Наденьте снова этот костюм и удалитесь в лондонское Сити. Предупреждаю вас, что я, король, сегодня подписал, но только своим штампом — а не рукою! — вашу отставку. Но я, король, приказываю вам остаться в Англии со всеми бумагами, чтобы ждать дальнейших моих распоряжений. В своей резиденции вы в опасности, а здесь (то есть во Франции) вас ждут сильные недруги».
И тут надо сказать, что у Зона де Бомона в Лондоне имелись кое-какие секретные документы, которые могли обезопасить его. Это были планы французов касательно возможного вторжения в Англию. Если бы Франция стала слишком давить на него, он мог бы переметнуться на сторону англичан и передать им эти документы. С таким компроматом на руках он мог считать себя надежно застрахованным.
А потом в Лондон явился представитель короля граф де Герши. Зон де Бомон тотчас же отправился к дипломату, и де Герши вручил ему отзывные грамоты. При этом де Герши заявил, что шевалье должен немедленно вернуть имеющиеся у него секретные документы. Более того, он сообщил, что благодаря стараниям мадам де Помпадур все ближайшие друзья Зона де Бомона уже изгнаны с тайной службы и дальнейший отказ подчиняться приказам может быть расценен как государственная измена...
Дальше — больше. Сильно разгневанная маркиза де Помпадур не оставила Зона де Бомона в покое. Сначала ему прекратили выплату жалованья, потом перешли к более грубым методам. К нему подослали некоего Трейссака де Вержи, прозябавшего в Англии, с заданием во что бы то ни стало завладеть тайными бумагами. Де Вержи сразу же приступил к «работе», подсыпав Зону де Бомону снотворное, когда он ужинал в компании знакомых. После этого он взломал дверь квартиры шевалье, но ничего там не нашел.
Затем шевалье попытались отравить. Он выздоровел. Его захотели похитить. Он избежал западни.
Однако везение не могло длиться вечно. Но, к счастью для Зона де Бомона, маркиза де Помпадур умерла 15 апреля 1764 года, и теперь он мог вздохнуть свободно.
Гроза разразилась в 1774 году, когда Людовик XV умер от оспы. В целом бессильный против интриг мадам де Помпадур, он все-таки делал хоть что-то, чтобы защитить от ее происков своего агента. Теперь же шевалье остался совсем один и без гроша в кармане. Родовое поместье приносило ему неплохой доход, но для того, чтобы добыть денег, ему необходимо было вернуться во Францию. Однако дома его ждал арест.
И тогда, припомнив свой былой успех в роли «прекрасной дамы», Зон де Бомон написал письмо новому королю, Людовику XVI. В письме говорилось, что все уверены в том, что он — офицер французской армии, но на самом-то деле он женщина и ей бы очень хотелось вернуться домой. Шевалье был уверен, что галантный король французов не причинит вреда даме.
Он не ошибся в своих расчетах. Однако в одном ему крупно не повезло: Людовик XVI пришел в ужас из-за того, что женщина носит мундир офицера французской армии. Он разрешил Зону де Бомону вернуться во Францию, но при одном условии... теперь он до конца жизни должен ходить в женском платье.
Зон де Бомон вынужден был согласиться. Но, вернувшись во Францию в 1777 году, он не выполнил своих обязательств. Когда Людовик XVI узнал о том, что Зон де Бомон по-прежнему носит военный мундир, он отрядил королевских гвардейцев с приказом арестовать его. Зон де Бомон отчаянно сопротивлялся, но его все же скрутили и увезли в тюрьму.
Позже его выпустили на свободу, но терпение Людовика XVI истощилось. В 1785 году король отправил Зона де Бомона в изгнание в Лондон и пообещал выплачивать ему ежегодное содержание, но при условии, что он будет одеваться как женщина.
Изгнанник просто бесился от ярости. Однако лондонцы просто млели от восторга. Англия тогда переживала игорный бум. Люди делали немыслимые ставки на все, что только могло прийти в голову. Вскоре уже заключались пари на то, кто же все-таки этот Зон де Бомон — мужчина или женщина, В общей сложности на кон было поставлено около 120 тысяч фунтов стерлингов (огромная по тем временам сумма).
Зон де Бомон упорно отказывался прояснить ситуацию (поговаривали, что он, разумеется, через подставных лиц, заключал крупные пари о том, к какому же полу он принадлежал). При этом он продолжал ходить в женской одежде, а официально на жизнь зарабатывал уроками фехтования. О его умении сражаться на шпаге ходили легенды. Посмотреть на поединки с его участием собирался весь свет лондонской аристократии. И он без труда побеждал претендентов, которые были намного моложе его.
Похоже, в Англии он полностью свыкся со своим шутовским костюмом.
А в 1787 году английские дворяне собрались понаблюдать за «потешным» поединком двух фехтовальщиков. На этот раз противником шевалье был знаменитый фехтовальщик Сен-Жорж, не знавший до этого поражений. И все же, несмотря на преклонный возраст (почти 60 лет), женское платье с тремя нижними юбками и дамский капор на голове, Зон де Бомон нанес сопернику несколько уколов и выиграл бой.
А в 1796 году один неловкий ученик разорвал своей шпагой сухожилие правой (боевой и кормящей!) руки Зона де Бомона. После этого он несколько месяцев провел в постели.
А умер Зон де Бомон в возрасте 82 лет, в совершенной нищете. Это случилось 21 мая 1810 года. Срочно вызванные прокурор и понятые в присутствии хирурга составили соответствующий официальный документ, где было, в частности, сказано: «И без всякой примеси иного пола».
Тем не менее сомнения остались, и по сей день то тут, то там появляются все новые и новые «компетентные» свидетельства, которые, впрочем, не доказывают ровным счетом ничего. Но факт остается фактом: «он» никогда не был близок ни с одной женщиной, а «она» — ни с одним мужчиной...
1
Парламентом назывался высший суд королевства. Адвокаты, которые практиковали при нем, образовывали особую ассоциацию, получившую название «сословия» по образцу римской адвокатуры императорского периода. Парижский парламент состоял из главной палаты, в которой разбирались наиболее важные дела (Grand-Chambre), и нескольких других для мелких дел (chambres des requetes). Кроме того, в Париже был еще низший суд (Chatelet), при котором состояли особые адвокаты.
|
Ханна Снелл. Гравюра второй пол. XVIII в. |
А вот что произошло в Англии в середине XVIII века с женщиной по имени Ханна Снелл.
Она родилась 23 апреля 1723 года в небольшом английском городке Ворчестере. Она была дочерью Сэмюэла Снелла и Мэри Уильямс, его второй жены. В 17 лет Ханна приехала в Лондон и там вышла замуж за некоего Джеймса Саммса. Произошло это 6 января 1744 года, а в 1746 году она родила дочь, Сюзанну, но та умерла год спустя.
Видимо, уже тогда отчаянный характер и воинственность Ханны давали себя знать. Во всяком случае, муж ее счел за лучшее бежать от семейных баталий, предпочтя им настоящие бои и походы. Он поступил в армию и вскоре отправился со своим полком в одну из отдаленных английских колоний за океан.
Однако он явно недооценил свою супругу. Роль покинутой женщины была не для нее. Она переоделась в мужской наряд, явилась на вербовочный пункт и записалась в полк под именем Джеймса Грея.
«Новобранец» был занесен в список, получил полгинеи в счет жалованья и в сопровождении сержанта направился в казарму. Через пару недель полк, в который поступила Ханна, промаршировав по утренним лондонским улицам, оказался в районе порта. Здесь стояли корабли, которые должны были доставить солдат в Ост-Индию. Так началась военная карьера «рядового Джеймса Грея» в войсках ее величества.
Несколько лет Ханна Снелл безуспешно разыскивала беглеца-мужа, кочуя вместе с полком с места на место и участвуя в походах и битвах. Известно, например, что в августе 1748 года ее полк был отправлен в экспедицию, чтобы захватить французскую колонию Пондишери в Индии. Позже, в июне 1749 года, она участвовала в сражении при Девикотте. Она была несколько раз ранена. За это время она так сжилась с армией и так освоила мужскую роль, что осталась служить дальше, выйдя в отставку в офицерском звании со многими медалями и другими знаками отличия на мундире.
В 1750 году Ханна вернулась в Англию. По одной версии, там она раскрыла свой истинный пол своим товарищам, а потом обратилась к герцогу Кумберлендскому, главе армии, с просьбой о назначении пенсии. Кроме того, она продала свои мемуары лондонскому издателю Роберту Уокеру, который опубликовал книгу под названием «Женщина-солдат».
Кроме того, она стала появляться на сцене в своей форме, показывая военные приемы и исполняя песни.
По другой версии, до самой ее смерти никто так и не признал женщину в бравом седом офицере в отставке, любителе выпить и вспомнить о былых подвигах. Военная пенсия давала «ему» достаточно досуга, а друзья-трактирщики ценили отчаянного рубаку не только за умение пить и не только за медали, которые сверкали на его красном сюртуке. Для всех отставной офицер обладал еще и всеми качествами «истинного джентльмена», как понимали это обитатели окрестных улиц. Поэтому, когда он приходил в трактир и, раскурив свою неизменную глиняную трубку, хриплым голосом требовал эля или имбирного пива, хозяин сам спешил исполнить поручение уважаемого гостя.
Кому из знавших Джеймса Грея могло прийти в голову, что это женщина?
С другой стороны, утверждается, что в 1759 году она вышла замуж за некоего Ричарда Эйлса и в этом браке у нее родилось двое детей. А потом, в 1772 году, она вновь вышла замуж — за Ричарда Хэбгуда из Велфорда.
В 1791 году психическое состояние «женщины-солдата» резко ухудшилось. Ее поместили в больницу, где она и умерла 8 февраля 1792 года в возрасте 68 лет.
|
Казак. Рисунок 1793 г. |
Что касается женщин-офицеров, то в русской армии немногочисленным дамам долгое время приходилось добиваться офицерских эполет, скрываясь под мужскими именами. И так уж повелось, что первой женщиной-офицером у нас принято считать Надежду Андреевну Дурову.
Да, женщина она действительно была необычная, и, прочитав ее «Записки кавалерист-девицы», остается лишь восхищаться ее мужеством. Однако не она была первой, и до Дуровой офицерский мундир носила еще одна русская женщина, да вот только «Записок» она не оставила, недосуг было...
А отличилась она во время правления императрицы Екатерины II, когда несколько лет прослужила в армии. И звали эту донскую казачку Татьяна Мироновна Маркина.
Она родилась на Дону, в Уткинском хуторе станицы Нагавской. А потом дело было так: подошел срок идти под венец, но Татьяне этого не слишком хотелось, и вот по станице вдруг пронесся страшный слух, что Маркина утонула. На берегу реки тем июньским днем 1785 года даже нашли ее одежду. А вот тела утопленницы не обнаружили, как ни искали...
Бабы потом долго судачили по всей станице:
— И чего Танюшка руки на себя наложила, ведь и лицом, и статью пригожей вышла... Искали ее на берегу и по дну речки шарили, нету... Видно, водица в омуты утащила...
Жалели и охали, вспоминая покойную, смахивали слезы концами платков. Истошно выли родные:
— Двадцать только сравнялось девке. И чего ей не жилось?
На самом же деле девушка коротко постриглась, переоделась в мужскую одежду и, облюбовав себе фамилию Курточкин (по другой версии — Курчихин), отправилась в столицу войска Донского — в Черкасск. А вскоре в полку майора С. Ф. Балабина 2-го — будущего генерала и героя Отечественной войны 1812 года — появился молодой казак-доброволец Курточкин. Выделив его за сообразительность, командир полка взял «бойкого казачка» себе в ординарцы.
Так началась ее военная служба. Под обильно напудренными париками, буклями и косами солдаты были очень похожи друг на друга. Данные об этом периоде жизни Маркиной сохранились, но, по-видимому, ей неплохо удавалось не только скрывать свой истинный пол, но и обучатся суровому солдатскому ремеслу. Прусская военная система подразумевала широкое применение розг и шпицрутенов, и за малейшие провинности солдат подвергали телесным наказаниям. Так что остается лишь удивляться, как при подобной системе не смогли раскрыть пол Татьяны Мироновны.
После начала Семилетней войны полк Маркиной перебросили на фронт. За храбрость, проявленную в бою, ее повысили до унтер-офицерского чина урядника. В своем полку она считалась лучшей по знанию строевой подготовки и, по словам сослуживцев, обладала безграничной отвагой.
А потом эта удивительная женщина успела отличиться в Русско-турецкой войне 1787 - 1791 годов, была ранена и заслужила награды. Как ни трудна была служба в екатерининские времена, казачка мужественно преодолевала все ее тяготы. Волевая, энергичная, решительная, она легко оставляла позади себя мужчин и, презирая смерть, лезла в самое пекло.
За штурм Измаила в 1790 году она получила желанные офицерские погоны и уважение солдат-ветеранов.
После войны полк был переведен на границу с беспокойной панской Польшей, участвовал в подавлении восстания шляхты под руководством Тадеуша Костюшко. И там Курточкин снова отличился в боях, получил повышение по службе.
29 сентября (10 октября) 1794 года русские захватили в плен израненного Костюшко. А потом, после кровопролитного сражения, ворвались в мятежную Варшаву.
В боях с польскими повстанцами Курточкин стал капитаном.
До какого бы еще чина дослужился «он», неизвестно, но случилось так, что по жалобе сослуживца ему стал грозить суд... за «совращение» дочери одного из офицеров полка. Дело в том, что девушка та на одном из балов познакомилась с бравым капитаном. Девичье сердце дрогнуло, но о взаимности, понятное дело, не могло идти и речи. В конце концов со злости влюбленная оклеветала капитана, сказав, что он соблазнил ее и бросил, пообещав жениться.
И суд состоялся, и капитана приговорили к лишению всех прав и ссылке в Сибирь. Многочисленные жалобы во все кассационные инстанции оказались безрезультатны, и Курточкину так и не удалось доказать свою невиновность.
И тогда обреченная Татьяна обратилась лично к императрице Екатерине II с прошением, в котором, не таясь, все о себе рассказала. Изумленная императрица — случай ведь действительно был исключительный — потребовала тщательного расследования этого дела с привлечением медиков.
При этом она сказала:
— Кто из нас не без греха? И сама я скакала верхом в мужском военном мундире. Господи, да чего только не вытворяла. Сию загадку донского офицера разгадать весьма любопытно.
И началось расследование этого необычайного дела о кавалерист-девице с привлечением медиков и прочих заумных спецов. И в его ходе выяснилось, что не утопла казачка станицы Нагавской Татьяна Маркина, а стала казаком Курточкиным. А потом комиссия ее величества огласила свой вердикт: «Донской офицер Курточкин прошел медицинский осмотр, он является особой женского полу». Что же касается дела о «домогательствах», то оно всемилостивейше было прекращено. Но при этом самой Маркиной все же пришлось распрощаться со своими боевыми товарищами. Ее отправили домой. Точнее, она была уволена в отставку с сохранением чина капитана и выплатой боевой пенсии.
В результате «капитан женского полу Курточкин» прибыл в родную станицу в офицерском мундире и с орденами на груди. И молва о ней пошла по всему Донскому краю. Имя ее стало живой легендой. Впрочем, ей недолго довелось сидеть на месте. По приказу императрицы часть донских казаков (3000 семей) должны были быть переселены на новую оборонительную линию — Кубанскую. Это вызвало возмущение донцов, и на их усмирение в феврале 1794 года двинули пять полков под командованием князя Алексея Петровича Щербатова. Попавшие под переселение казаки Нагавской направили в столицу делегацию, в которую включили и Маркину. Это и понятно: кто еще мог найти защиты у всесильной государыни...
Увы, посланников перехватил князь А. П. Щербатов и щедро угостил всех плетьми. Однако разъяренную Маркину он тронуть не посмел, но зато препроводил ее в Черкасск, «на усмотрение войскового атамана». Мол, делай с ней что хочешь. А тот вернул Маркину в Нагавскую, где по случаю ее благ ополучного возвращения станичный атаман разрешил «выпить за счет станичных денег два ведра водки».
Потом Татьяна Мироновна еще долго жила в родной станице. Скончалась она где-то после 1820 года. На исповеди перед смертью она не раскаялась в избрании своего особого пути, хотя призналась, что выстрадать ей довелось немало. Хоронили ее в военном мундире с отдачей всех полагающихся почестей. А потом кладбище было затоплено Цимлянским морем, саму же станицу перенесли на более высокое место...
|
«Амазонская» рота встречает Екатерину II в Крыму. Гравюра конца XVIII в. |
Исключения из правил в русской армии составляли так называемые «показные» женские формирования. Так, например, в марте 1787 года к визиту императрицы Екатерины II в Крым в Балаклавском полку подполковника Чапони по приказанию светлейшего князя Г. А. Потёмкина была сформирована «амазонская конная рота из жен и дочерей балаклавских греков в числе ста особ», которой командовала жена ротного капитана Елена Ивановна Сарандова.
В тот год все в Российской империи готовились к грандиозному путешествию императрицы на юг. Путешествие было своего рода политической демонстрацией перед всей Европой. В это время Турция, подстрекаемая Великобританией, Пруссией и Францией, готовила ультиматум, требуя возвращения Крыма и признания Грузии вассальным владением турецкого султана. Россия отвергла ультиматум, и Турция объявила ей войну, которая длилась до 1791 года.
Путешествие на юг тщательно готовилось, для участия в нем были приглашены иностранные дипломаты и некоторые монархи. Отвечал за путешествие светлейший князь Г. А. Потёмкин, который выполнил поручение с большим размахом и выдумкой. Известное выражение «потемкинские деревни» стало с тех пор нарицательным.
А незадолго до путешествия князь Потёмкин рассказал императрице, что Балаклаву и окрестные места в Крыму заселили греки, отличившиеся, в том числе и женщины, храбростью в борьбе против турок, и что там есть некий Балаклавский греческий батальон. Императрица попросила доказать «восхваляемую храбрость» гречанок. Князь пообещал сделать это и тут же послал соответствующий приказ командиру Балаклавского полка Чапони.
Подполковник Чапони оказался в большом затруднении. Как исполнить такое повеление? Но, посоветовавшись с капитаном Сардановым, он решил предложить всем военным дамам участвовать в так называемой «амазонской роте». Так как Сарданов был старшим ротным капитаном, то Чапони предложил жене его, Елене Ивановне, родившейся в 1755 году, быть ротным капитаном.
В результате светлейший князь приготовил для Екатерины Великой множество сюрпризов, среди которых была и упомянутая рота «греческих амазонок».
На них была особая красивая форма, состоявшая из «юбок малинового бархата, отороченных золотым галуном и такою же бахромой. Их курточки были из спенсоров зеленого бархата, обшитых золотым галуном, а головные уборы представляли собой белый тюрбан с золотыми блестками и страусовым пером».
Все «амазонки» имели ружья «при трех патронах пороху». Плюс их спешно обучили стрельбе, фехтованию и умению держаться в седле.
В мае 1787 года Балаклаву посетили Екатерина II и австрийский император Иосиф II. И был устроен торжественный смотр.
«Встретить положено было близ Балаклавы у деревни Кадыковка, — вспоминала потом Елена Ивановна. — И рота под моим начальством была построена в конце аллеи, уставленной апельсинными, лимонными и лавровыми деревьями. Прежде приехал австрийский император Иосиф II верхом, осмотреть Балаклавскую бухту и развалины древней крепости».
Не выходя из кареты, императрица подозвала к себе Е. И. Сарандову, подала руку, поцеловала в губы и, потрепав по плечу, сказала:
— Поздравляю вас, амазонский капитан! Ваша рота исправна: я ею очень довольна!
Затем император Иосиф II слез с коня и, видимо, воодушевленный бравым парадным видом роты, поприветствовал ее и тоже поцеловал их командира в губы, что вызвало в рядах «амазонок» волнение.
Но тотчас же раздался суровый окрик Елены Ивановны:
— Смирно! Чего испугались? Вы ведь видели, что император не отнял у меня губ и не оставил своих.
Слово «император» подействовало на «амазонок», которые и знать не знали, кто был этот подъехавший.
«Из Кадыковки императрица изволила отправиться в Бахчисарай, куда я, — пишет Елена Ивановна, — последовала, желая еще раз взглянуть на великую монархиню, и имела счастье еще раз представляться Ее Величеству».
Позже из Симферополя, куда прибыла императрица, потрясенная необычайным зрелищем, эффектно подготовленным по приказу князя Потёмкина, Е. И. Сарандовой был прислан бриллиантовый перстень стоимостью 1800 рублей ассигнациями, а всей роте подарено 10 тысяч рублей серебром. До конца своей долгой жизни Е. И. Сарандова (по второму браку Шидянская) потом вспоминала благодеяния императрицы и ее именитых спутников.
Что же касается ее роты, то в связи с тем, что ее формирование носило скорее экзотический, чем военный характер, она, просуществовав всего два месяца, после визита императрицы была расформирована. То есть ни в каких боевых действиях не участвовала, а ее миссия была исключительно парадной — встретить и удивить императрицу, путешествовавшую по Крыму.
Что же касается капитана Е. И. Сарандовой (Шидянской), первой в Российской империи женщины-офицера, пышные формы которой отнюдь не вязались с мифическими «безгрудными» амазонками, то она прожила долгую жизнь и скончалась 4 сентября 1849 года. После смерти титулярного советника Гавриила Шидянского она ослепла и жила в крайней нужде. Это заставило гордую женщину, никогда ни к кому не обращавшуюся за помощью, напомнить о себе императорской семье.
В результате в сентябре 1848 года князь М. С. Воронцов сообщил министру императорскаго двора князю П. М. Волконскому, что получил письмо из Симферополя от вдовы титулярнаго советника Елены Шилянской, в котором она объясняет, «что, командуя еще в царствование императрицы Екатерины ротою амазонок и имев счастие представить роту Ее Величеству, была осыпана ее милостями, что, достигнув теперь 90 лет, лишась зрения, она хотя с того времени и не беспокоила царствовавших августейших монархов просьбами об оказании ей пособия, но, находясь в крайней бедности, просит об исходатайствовании ей от щедрот Его Императорскаго Величества единовременнаго пособия».
От себя лично князь Воронцов написал, что все вышеупомянутое справедливо и что Шидянская заслуживает благодетельного внимания государя императора.
И кончилось все это тем, что 29 сентября 1848 года Елене Ивановне были выданы 300 рублей серебром и благодаря этому пособию она смогла порадоваться хотя бы в последние отведенные ей судьбой десять месяцев жизни, а также быть достойно похороненной.
Кстати, похоронена она была в Симферополе, на старом кладбище, и там был поставлен памятник из простого песчаника в форме Георгиевского креста, на котором высекли надпись: «1849 года сентября 4-го скончалась капитан амазонской роты Елена Шидянская на 95-м году жизни».
На том же кладбище была похоронена как минимум еще одна «амазонка» — Екатерина Бухольцева, красавица черкешенка, также состоявшая в «амазонской» роте в 1787 году.
|
Теруань де Мерикур. Гравюра 1841 г. |
А вот судьба Анны-Жозефины Теруань де Мерикур сложилась совсем трагически. Она родилась в 1762 году в маленькой бельгийской деревушке Маркур. Ее настоящая фамилия была Тервань, но впоследствии она изменила ее на более благозвучную — Теруань де Мерикур. Отцом Анны-Жозефины был малоземельный крестьянин, обремененный налогами и заботами о детях. Каждый лишний рот был непосильным грузом для семьи. Пришлось рано подумать о том, чтобы отправить Анну-Жозефину «в люди»: ее предназначали в прислуги.
Там она приглянулась одной богатой англичанке, которая, уезжая на родину, взяла ее с собой. Этот отъезд означал превращение робкой деревенской золушки в светскую героиню — мадам Теруань де Мерикур.
По отрывочным биографическим сведениям, она вскоре начала вести в Англии жизнь беспорядочную и весьма разнообразную. А потом, пробыв несколько лет в Лондоне, где она вращалась в среде кутящей аристократии, Анна-Жозефина вернулась в Париж и стала жить там не менее весело и беззаботно.
В 1789 году, когда началась революция, она бросила мечту сделаться известной певицей и, полная энтузиазма, окунулась в самую гущу событий. Она не забыла своего тяжелого детства, и праздной куртизанки теперь больше не было. Вместе с другими «людьми улицы» она начала распевать революционные гимны, проклинать аристократов, поклоняться первым звездам революции — Мирабо и Лафайету.
14 июля 1789 года, пренебрегая опасностью, она одной из первых ворвалась в Бастилию, прокладывая себе дорогу шпагой. Толпа устроила ей восторженную овацию.
Несколько месяцев спустя она верхом на пушке, с пистолетом в руках, в мужском костюме и с развевающимся трехцветным шарфом на шее была впереди толпы, шедшей к Версалю требовать ответа от короля. Этот голодный бунт женщин был грозным предупреждением Людовику XVI, а Анна-Жозефина стала его главной героиней.
Во время этого известного похода женщин на Версаль колоритная Теруань де Мерикур резко выделялась в толпе, а после него ее популярность в массах стала настолько большой, что она спровоцировала бешеную ненависть в среде роялистов и вынуждена была скрываться: для этого в начале 1790 года она уехала в родную деревушку Маркур.
Не стоит удивляться, что ее приезд принес в этот тихий сельский уголок революционные настроения Парижа.
Когда в январе 1791 года в Льеж вступили войска австрийских интервентов, Анна-Жозефина была арестована и посажена в австрийскую крепость Кюфштейн. Там она тяжело заболела, и ее пришлось переправить в Вену, где она пробыла еще некоторое время под домашним арестом.
Следствие затянулось. К тому же Анне-Жозефине удалось добиться приема у императора Леопольда II Австрийского, которого заинтересовала столь необычная пленница. Во время свидания с императором она, как всегда, решительно высказала свои революционные идеи, но Леопольд поступил по-рыцарски: Теруань де Мерикур освободили, и она смогла вернуться в Брюссель.
В начале 1792 года, горя нетерпением участвовать в борьбе, она вновь появилась в Париже. Там ее встретили овацией.
В одной из своих речей Анна-Жозефина обратилась к женщинам Сент-Антуанского предместья:
— Гражданки, вооружимся! Природа и даже закон дают нам право на это. Покажем мужчинам, что мы не ниже их в доблести и храбрости... Француженки! Повторяю вам еще раз — наше назначение высокое; сокрушим наши оковы, пора женщинам выйти из того постоянного ничтожества, в котором они находятся, столь давно порабощенные невежеством, гордостью и несправедливостью мужчин; вспомним времена, когда наши матери, галльские и гордые германские женщины, участвовали в общественных собраниях и сражались рядом со своими мужьями, отражая врагов свободы... Вооружимся, приступим к военным упражнениям, откроем запись в списки французских амазонок, и пусть в них записываются все те, кто действительно любит свою родину...
10 августа 1792 года, когда народ двинулся в Тюильри, Анна-Жозефина, как всегда, была в авангарде. Она взывала к мщению.
Когда к дворцу привели партию захваченных роялистов, переодетых в форму революционного патруля, среди арестованных она заметила памфлетиста Франсуа-Луи Сюло. Теруань де Мерикур ненавидела его за бесконечные насмешки, которыми он осыпал ее в реакционной парижской прессе.
— Вот этого я убью собственными руками! — закричала она.
Выхватив саблю у одного из своих спутников, она точным ударом отсекла несчастному голову. А потом, возбужденная аплодисментами присутствующих, она начала петь, танцевать и кидаться на других заключенных. Обезглавив всех роялистов, молодая женщина, вооружившись ножом, начала кромсать трупы. С рук Анны-Жозефины ручьем текла кровь...
Но когда в стране началась якобинская диктатура, она вдруг примкнула к жирондистам, заявив, что не желает больше социальных потрясений.
Весной 1793 года, незадолго до исключения жирондистов из Конвента, она обратилась ко всем секциям Парижа с примирительным воззванием. «Ко всем 48 секциям» — так называлась составленная ею расклеенная по городу прокламация-афиша, начинавшаяся словами:
«Граждане! Куда мы идем? Нас увлекают страсти, мы почти на краю гибели. Граждане! Остановитесь, пора одуматься!»
Теруань де Мерикур рисовала дальше картину начинающейся междоусобицы:
«В нескольких секциях уже имели место уличные столкновения, предвестники гражданской войны; нужно внимательно и спокойно рассмотреть, кто такие вызывающие их провокаторы, чтобы узнать, кто наши враги... Граждане, остановитесь... Наступил момент, когда общий интерес требует, чтобы мы объединились и пожертвовали своей ненавистью и страстями ради общественного блага».
Теруань не узнала конца, обычного для большинства героев революции. Она не поднялась на эшафот, но ее ожидал конец едва ли не более горький: в мае 1793 года, незадолго до изгнания вожаков Жиронды из Конвента, Теруань де Мерикур была схвачена в Тюильри толпой озлобленных женщин-санкюлоток, раздета донага и жестоко избита.
На следующий после избиения день в парижской газете «Окружной курьер» сообщалось:
«Одна из героинь революции потерпела вчера маленькое фиаско на Фельянской террасе: Теруань набирала сторонниц в партию Жиронды. К несчастью, она попала на приверженок Робеспьера и Марата, которые, не желая увеличивать партию Бриссо, схватили вербовщицу и отстегали ее с подобающим усердием».
Это привело к тяжелому психическому заболеванию, и до самой своей смерти в 1817 году «амазонка бунтующих улиц» оставалась в приюте для умалишенных.
|
Сестры Ферниг в бою. Художник А. Ф. Ледрю. XIXв. |
Перечень знаменитых женщин Великой французской революции можно было бы продолжать очень долго, но мы ограничимся лишь теми, кто принимал самое непосредственное участие в боевых действиях.
Наибольшую известность в революционной армии получили сестры Фелисите Ферниг и Теофила Ферниг.
С детства обе предпочитали играм, которые обычно интересуют девочек, более мужественные развлечения: Фелисите стреляла из лука, а Теофила обожала шпаги, сабли и пистолеты. По воскресеньям эти юные девицы разыгрывали целые сражения на полях близ родного дома с молодыми крестьянами из их деревни. Поэтому местные жители часто говорили, смеясь:
— Малышки Ферниг скоро окажутся в армии...
Так они и жили в деревне Мортань на севере Франции, рядом с бельгийской границей, но тут в 1789 году произошла революция, а вслед за ней начались революционные войны. И очень скоро сестры услышали первые выстрелы. А потом появились австрийские патрули, и люди, говорящие на немецком языке, начали грабить местных крестьян.
Вскоре началась полномасштабная война, и революционная Франция была вынуждена собрать для защиты своих границ несколько армий. Дела на фронтах шли неважно. И вот весной 1792 года, когда угроза вражеского вторжения стала совершенно реальной, сестры переоделись в мужскую одежду и, не предупредив отца, отправились воевать. Произошло это ночью. Они взяли одежду своего брата и вооружились охотничьими ружьями...
Увы! В одном маленьком городке «солдатки» зашли перекусить в местную таверну, но там драгуны признали в них переодетых девушек и, обвинив их в шпионаже в пользу австрийцев, арестовали. Фелисите и Теофила тогда с большим трудом смогли спастись, ибо с шпионами и прочими врагами республики разговор был короткий.
Вернувшись домой, они узнали, что в их родном Мортане собирается отряд добровольцев, и вновь решили отправиться воевать, на этот раз вместе с ним. Этим отрядом командовал их отец, секретарь муниципалитета и отставной офицер Луи-Жозеф де Ферниг. Он был очень образованным человеком, уроженцем Эльзаса и выходцем из дворянской семьи. В свое время он участвовал в Ганноверской кампании под командованием маршала де Ришелье.
Его жену звали Мария-Адриенна Бассез, а его сын, Жан-Луи-Жозеф Ферниг, былофицером. Забегая вперед, скажем, что в 1793 году он уже был подполковником, был трижды ранен в сражении при Неервиндене. Потом он воевал в Испании и в России. В 1813 году он был произведен в бригадные генералы, отличился в сражении при Лютцене, а в 1825 году участвовал в Испанской кампании.
А его две сестры, о которых идет речь, были удивительно красивы; Фелисите в 1792 году было 16 лет, а Теофиле — всего тринадцать.
Батальоны добровольцев национальной гвардии в то время формировались повсюду, и они стали единственной силой, которая могла защитить Республику от внешних врагов, желавших задушить ее. И очень скоро сестры Ферниг отличились в ходе нескольких ночных боев, и генерал Бёрнонвилль даже похвалил их за проявленное мужество, сказав, что «они умеют убивать мужчин».
В конечном итоге они приняли участие во всех сражениях, которые вели войска под командованием генерала Дюмурье.
В кровопролитном сражении при Жемаппе Теофила сражалась рядом с генералом Ферраном. Под ним была убита лошадь, а девушка, спасая своего командира, бросилась с несколькими конными егерями на приближающихся венгерских пехотинцев и убила двоих выстрелами из пистолетов. В это время Фелисите с пистолетами в руках летела в атаку рядом с молодым герцогом Шартрским, отказавшимся от своих титулов и сражавшимся в рядах революционных войск.
В этом сражении младшая сестра взяла в плен огромного венгерского гренадера и привела его в штаб, что вызвало насмешки над пленным и восхищение той, кто совершил этот подвиг.
Генерал Дюмурье тогда сам пришел посмотреть на героиню, а та лишь скромно пробормотала:
— Мой генерал, вот пленник, которого я к вам привела...
Отличились сестры и 13 ноября 1792 года в сражении при Андер- лехте, после чего революционные комиссары Жан-Луи Карра, Пьер-Луи Приор и маркиз де Силлери наградили их чинами аджюданов, а Конвент, по представлению генерала Бёрнонвилля, выделил им лошадей и за счет государства отремонтировал их дом, сожженный противником.
После этого обе сестры продолжали воевать, подавая пример мужчинам. Под ними было убито несколько лошадей, а Фелисите даже спасла жизнь одному молодому бельгийскому офицеру, которого окружили уланы принца Саксен-Кобургского. Бельгиец был ранен, а Фелисите убила двух улан противника, подхватила раненого и довезла его до полевого госпиталя.
А в апреле 1793 года, не пожелав оставить генерала Дюмурье, сестры вместе с ним перешли в лагерь австрийцев. Тогда произошло следующее. Генерал Дюмурье, командовавший Северной армией, после блестящих побед над пруссаками при Вальми и над австрийцами при Жемаппе занял Бельгию. Но в феврале — марте 1793 года, во время неудачной попытки вторжения французов в Голландию, он потерпел ряд поражений от австрийской армии, в частности в сражении при Неервиндене.
В этом сражении, 18 марта 1793 года, французы побежали, а Фелисите Ферниг бросилась им наперерез, пытаясь удержать. Один из бегущих солдат замахнулся на нее штыком, но отважная девушка не испугалась и крикнула:
— Бей, если осмелишься, женщину, которая взывает к твоему чувству долга!
А уже 29 марта к Дюмурье прибыли четверо комиссаров Конвента и военный министр Бёрнонвилль с приказом отстранить его от должности и арестовать. Понятное дело, проиграл сражение — значит, враг народа... Но отважный Дюмурье сам арестовал прибывших к нему людей и выдал их австрийцам. Конвент объявил мятежного генерала изменником. В результате, видя полную безвыходность своего положения, 5 апреля 1793 года генерал Дюмурье с группой офицеров своего штаба перешел к неприятелю.
Вместе с ним в эмиграцию отправились и сестры Ферниг, которых генерал Дюмурье называл своими детьми и упомянул потом в своих «Мемуарах». Там, в частности, рассказывается, что в момент их бегства перед ними оказался большой овраг и лошадь генерала отказалась преодолевать его. По ним стали стрелять. При этом были убиты двое слуг Дюмурье, а также лошади генерала Тувено и Теофилы Ферниг. Сам Дюмурье также остался без лошади. В этой критической ситуации Фелисите Ферниг отдала своего коня генералу, после чего сестры, хорошо знавшие местность, бросились к другой стороне оврага, взобрались наверх, а потом помогли Дюмурье добраться до спасительного берега реки Эско.
За границей они расстались с генералом и вновь переоделись в женскую одежду. Из Голландии они перебрались в Вестфалию, потом — в Данию. Потом они вернулись в Голландию, и там их арестовали. Выйдя на свободу в 1798 году, сестры возвратились во Францию с просьбой исключить их из списка эмигрантов. Теофила Ферниг писала:
«Мы оказались скомпрометированы нахождением в мятежной группировке (генерала Дюмурье), но все знают, что мы не разделяли их принципов».
Но тогда сестры получили отказ и вернулись на родину только в 1802 году, уже после государственного переворота, совершенного Наполеоном. Но во Франции их имущество к тому времени уже оказалось продано, и делать им там было практически нечего. В результате Фелисите стала служить в Бюро лотерей в Брюсселе, где в 1798 году сочеталась браком с бельгийским капитаном Франсуа-Жозефом Ван дер Валленом, тем самым, которому она в свое время спасла жизнь на поле сражения. Она умерла 4 августа 1841 года в возрасте 64 лет.
А вот Теофила не захотела выходить замуж. Она работала в салоне женской одежды в Брюсселе и умерла 2 августа 1819 года в возрасте 39 лет.
|
Мари-Анжелика Дюшмэн (Брюлон). Рисунок XIX в. |
Мари-Анжелика-Жозефа Дюшмэн родилась 20 января 1772 года в Динане в семье солдата 42-го Лимузенского пехотного полка. Ее два брата также стали военными и были убиты в ходе Итальянской кампании. Мари-Анжелика же вышла замуж за солдата 42-го полка Брюлона и сопровождала его на Корсику.
После того как в 1791 году ее муж погиб в Аяччо, Мари-Анжелика взяла его одежду, отпоров нашивки, а на удивленный вопрос капитана ответила:
— Позвольте мне остаться с друзьями моего мужа, так мне будет легче отомстить его убийцам.
Капитан с улыбкой ответил:
— Оставайтесь, солдат Брюлон, и будьте одним из наших.
Далее она участвовала во всех боевых действиях на Корсике до 1798 года, заслужив последовательно звание капрала, капрала-фурьера и старшего сержанта.
В реляции о защите форта Жеско от 24 мая 1794 года было сказано:
«Мы, нижеподписавшиеся, капрал и солдаты 42-го пехотного полка гарнизона Кальви удостоверяем и свидетельствуем, что 5 прериаля II года гражданка Мари-Анжелика-Жозефа Дюшмен, вдова Брюлон, сержант, участвовала в деле у форта Жеско. Она сражалась с мужеством героини. Во время атаки корсиканских мятежников и англичан все мы вынуждены были сражаться холодным оружием; она получила сабельный удар в правую руку и удар стилета в левую руку. Когда окончились боеприпасы, она, раненная, отправилась в Кальви и привела шестьдесят женщин, нагруженных патронами, — это позволило нам отразить врага и сохранить форт».
Вскоре после этого она спасла жизнь капитану Веделю, будущему дивизионному генералу, атакованному разъяренной толпой (она обезоружила человека, готового поразить капитана кинжалом).
Отличилась она и при обороне Кальви. Она участвовала в вылазках стрелков, была тяжело ранена в левую ногу осколком снаряда. Эта рана не позволила ей оставаться на военной службе.
24 фримера VII года (14 декабря 1798 года) Мари-Анжелика стала первой женщиной, допущенной в парижский Дом инвалидов, где она провела 61 год жизни, окруженная всеобщим уважением.
В 1804 году маршал Серюрье безрезультатно представлял ее к награде орденом Почетного легиона, а в 1822 году король Людовик XVIII предоставил ей офицерские эполеты почетного младшего лейтенанта.
Декретом принца-президента Луи-Наполеона Бонапарта от 15 августа 1851 года Мари-Анжелика была награждена орденом Почетного легиона со следующей формулировкой:
«Брюлон, младший лейтенант-инвалид; 7 лет службы; 7 кампаний; 3 раны; отличилась много раз на Корсике, защищая форт против англичан 5 прериаля II года».
На двери ее комнаты в Доме инвалидов значилась надпись: «Мадам вдова Брюлон, офицер». Она умерла 13 июля 1859 года в Париже в возрасте 87 лет.
|
Дебора Сэмпсон. Рисунок конца XVIII в. |
Удивительных женщин в период Войны за независимость североамериканских колоний было немало, но история сохранила имена лишь немногих из них. Одной из таких женщин была, в частности, Дебора Сэмпсон, в некоторых источниках — Сэмсон. Это была первая известная американская женщина, служившая в Континентальной армии1 и воевавшая против британских королевских войск, переодевшись в мужскую одежду.
Дебора родилась в Плимптоне, штат Массачусетс, 25 декабря 1760 года в семье Джонатана и Деборы Сэмпсон. Ее наследственная линия со стороны матери идет от губернатора колонии Уильяма Брэдфорда и его сына Джозефа Брэдфорда. Со стороны отца она была потомком одного из первых поселенцев Плимптона Айзека Сэмпсона, приплывшего в Америку в 1629 году из Голландии.
Дебора, в определенном смысле, была воспитана на войне. Во всяком случае, с детства она слышала много рассказов о ней. Сестра матери Деборы Ханна Брэдфорд и ее супруг Джошуа Брэдфорд были убиты индейцами в мае 1758 года. Капитан Симеон Сэмпсон, кузен отца Деборы, был взят заложником во время войны французов с индейцами и сумел бежать, переодевшись женщиной.
Таких историй в семействах Сэмпсон и Брэдфорд знали множество. Все эти события, конечно же, должны были оказать огромное влияние на мироощущение девочки.
Юность Дебора провела в бедности. Она работала по дому и в поле, и это не могло не способствовать развитию физической силы и выносливости. Зимой, когда работы на ферме было не так много, Дебора имела возможность посещать школу. Между делом хозяин фермы научил ее стрелять, и вскоре она в этом не уступала его сыновьям.
Начало Войны за независимость было положено в 1773 году после решения британского правительства о праве беспошлинного ввоза чая в колонии для одной из своих компаний. Это подорвало экономику колоний и привело в негодование колонистов, которые захватили несколько британских торговых судов и сбросили привезенный на них чай в море. Это восстание потом было названо «Бостонским чаепитием».
Девятнадцатилетняя Дебора Сэмпсон, переодевшись в мужскую одежду и назвав себя Тимоти Тэйером, попыталась завербоваться в Континентальную армию, но с первого раза ей это не удалось. Но 20 мая 1782 года, когда ей был 21 год, она все же завербовалась на три года в 4-й Массачусетский полк Континентальной армии под именем Роберт Сэртлифф.
В полку она попала в роту капитана Джорджа Вэбба. Отсутствие бороды и усов она объяснила своей молодостью, но солдаты все равно постоянно шутили по поводу того, что ей нет необходимости бриться. Имея рост 5 футов 7 дюймов (примерно 170 см), она выглядела очень высокой для обычной женщины, а ее вполне мужское телосложение способствовало тому, что вскоре шутки эти прекратились.
Потом ее полк был послан в Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк. Вскоре она была ранена в ногу в бою при Территауне. Дебора сама перевязывала себе раны, чтобы никто не опознал в ней девушку, в результате ее перебитая нога срослась неправильно, и она стала немного хромать. Потом она участвовала в боевых действиях в районе Гудзона. В одной из перестрелок она была ранена в голову, а в бою под Истчестером пуля попала ей в живот.
Существуют армейские отчеты, подтверждающие эти детали военной биографии Деборы Сэмпсон. При этом ее половая принадлежность долгое время так и оставалась необнаруженной, пока она не заболела лихорадкой, очень распространенной тогда среди солдат. Ее поместили в больницу в Филадельфии. Там доктор Бинней понял, что она девушка, но не выдал ее. Вместо этого он взял ее к себе домой, где она получила гораздо лучший уход. Когда ее здоровье было восстановлено, доктор встретился с ее командиром, после чего «Роберт Сэртлифф» по приказу должен был доставить несколько писем генералу Вашингтону.
Дебора, конечно, догадалась, что ее тайна раскрыта, но все равно выполнила приказ, прибыв в штаб главнокомандующего, дрожа от страха и неуверенности. Генерал Вашингтон, как ни странно, не сказал ничего. Напротив, он похвалил «Роберта Сэртлиффа» за службу. Но сразу после этого Дебора вдруг получила уведомление об отставке. Более того, Вашингтон лично передал ей сумму денег, достаточную для возвращения домой.
Дебора Сэмпсон была с почестями отправлена в отставку 25 октября 1783 года приказом генерала Генри Нокса. После войны, в 1784 году, она вышла замуж за Бенджамена Ганнетта, фермера из Шэрона (штат Массачусетс). От этого брака у них родилось трое детей — Эрл, Мэри и Пейшенс.
Некоторое время она преподавала в близлежащей школе. В 1802 году она ездила по Новой Англии с лекциями, в которых она рассказывала о своих военных приключениях.
Через девять лет после отставки она получила государственную пенсию от штата Массачусетс в размере 34 фунтов. Потом по решению Конгресса она начала получать американскую пенсию в размере четырех долларов в месяц.
Дебора Сэмпсон-Ганнетт умерла 29 апреля 1827 года в Шэроне в возрасте 66 лет.
1
Континентальная армия — так назывались американские ополченческие войска генерала Джорджа Вашингтона.
|
Нэнси Морган-Харт захватывает вражеских солдат. Рисунок XIX в. |
Нэнси Морган родилась в 1735 году в Северной Каролине. Она была отличной охотницей и умела обращаться с ружьем получше любого мужчины. Когда Нэнси вышла замуж за Бенджамена Харта, они уехали сначала в Южную Каролину, а затем в Джорджию, где поселились на берегу реки Брод. Это было в 1771 году, а потом она стала матерью восьмерых детей, а знание основ медицины сделало ее востребованной акушеркой.
В июле 1776 года Конгресс принял составленную Джефферсоном Декларацию независимости, и было образовано новое государство — Соединенные Штаты Америки. А потом началась Война за независимость. Большинство женщин и детей были перемещены в безопасные места, однако Нэнси предпочла остаться с мужем.
Согласно легенде, однажды, когда Бенджамена не было дома, заявились шесть британских солдат и потребовали, чтобы Нэнси приготовила им поесть. Ей удалось напоить солдат и захватить их ружья. Потом она приказала, чтобы солдаты не двигались. Один проигнорировал ее угрозу, и она убила его. Другой сделал неосторожное движение в сторону оружия и также был застрелен. Оставшихся солдат отважная женщина взяла в плен и держала под прицелом до тех пор, пока не прибыли муж и соседи. Считается, что муж хотел расстрелять солдат противника, но Нэнси заявила, что это слишком хорошо для врагов, и потребовала, чтобы все они были повешены в соседнем лесу.
Нэнси также выступала в качестве шпиона для местного ополчения, смело ходила в британский лагерь, чтобы получить важную информацию, прикидываясь сумасшедшей. Однажды она для этого пересекла реку на плоту, состоявшем из четырех бревен, связанных между собой виноградными лозами.
Англичане имели хорошо обученную и дисциплинированную армию, возглавляемую опытными командирами. Но Англия не в состоянии была обеспечить непрерывное пополнение армии людьми. Англичане увеличивали численность своего войска за счет американских тори и местных индейцев, видевших в колонистах своих непосредственных врагов. Плюс они широко применяли методы шпионажа, диверсий и подкупа. И вот однажды Нэнси варила мыло у себя в доме и заметила вражеского шпиона, заглядывавшего сквозь щели в стене. Она не растерялась и плеснула в него мыло, ослепила его на время и взяла в плен.
Смелость Нэнси была хорошо известна всем вокруг. Индейцы чероки, воевавшие на стороне англичан, в знак уважения дали ей прозвище Женщина-воин.
В конце 1780-х годов Харты переехали в Брансуик. Там Бенджамен Харт вскоре умер. Нэнси переехала в штат Джорджия, а затем — в Кентукки, где и умерла в 1830 году.
|
|
|
|
|
|
