Вечером, возвратившись в свой дворец, Наполеон спросил о встреченной молодой женщине. Адъютант быстро вернулся с подробным докладом: «Это гражданка Полина Фуре, которая в мужском костюме приехала в Египет со своим мужем. Ей всего 20 лет, но она пересекла пустыню под палящим солнцем без единой жалобы, хотя и крепкие солдаты падали на этом пути, обессиленные. Весь 22-й стрелковый полк, где служит ее муж, влюблен в нее, но относятся к ней с уважением. Она и муж — идеальная пара».

17 декабря Фуре получил приказ доставить (на этот раз в одиночестве) на корабле «Охотник» в Италию депеши Директории; в Париже он должен был повидать Люсьена и Жозефа Бонапартов, после чего вернуться в Дамьетт.

Тотчас же после отъезда Фуре Бонапарт пригласил его жену, а также многих других французских дам на обед. Она сидела рядом с ним, и он очень любезно потчевал ее. Но вдруг, симулируя неловкое движение, опрокинул на нее графин с водой и увлек ее в свои апартаменты под тем предлогом, что ей необходимо привести в порядок туалет. Приличия были соблюдены. Только отсутствие генерала и госпожи Фуре длилось слишком долго, чтобы гости, оставшиеся за столом, могли сомневаться насчет действительного характера происшествия. Последние сомнения улетучились, когда увидели, что спешно меблируется дом по соседству с дворцом Эльфи-Бей, в котором жил Бонапарт.

Полина только что успела поселиться в нем, как неожиданно вернулся Фуре. Чтобы избавиться от вспышек его гнева, Полина потребовала развода, который и был объявлен в присутствии военного комиссара при армии. Фуре отправили в экспедицию в Сирию, а затем ему предписывалось вернуться во Францию.

После развода Полина, которая снова приняла свою прежнюю фамилию Белиль, а в армии была известна только под красивым именем Белилот, вела себя, как фаворитка Бонапарта. Она роскошно одевалась, обставила дом с невероятной роскошью, угощала у себя обедами генералов. «Вот наша генеральша», — говорили солдаты.

На шее на длинной цепочке она носила миниатюрный портрет своего любовника. Это была открытая связь, никого, впрочем, не шокировавшая. При каждом Генеральном штабе республиканских армий можно было встретить после 1792 года молодых женщин в мужском платье, служивших иногда адъютантами. А мужской костюм был тогда необходимым предметом в гардеробе женщины, жившей свободно, и обычай привозить с собой на войну любовницу или даже жену укоренился среди генералов.

Бонапарт был так влюблен в Белилот, что не скрывал от нее намерения развестись с Жозефиной и жениться на ней, если только она родит ему ребенка. Но вот беда! «Глупенькая, не умеет этого сделать», — говорил он с досадой. Тем, кто передавал ей эти слова, она отвечала: «Право же, я тут ни при чем!»

Во время экспедиции в Сирию она оставалась в Каире, и Бонапарт писал ей самые нежные письма. По возвращении, отправляясь во Францию, генерал приказал, чтобы бывшая госпожа Фуре приехала к нему как можно скорее.

Белилот попала в плен, затем была освобождена и приехала во Францию, когда уже произошло примирение между Жозефиной и Бонапартом, и 18 брюмера сделало ее любовника первым сановником Республики, человеком, который должен был всем подавать пример достойной жизни и строгих нравов. Он отказался принять Полину.

Зато Бонапарт был щедр на деньги: их он посылал ей каждый год и каждый раз, когда она просила. Он купил для нее дачный дом в окрестностях Парижа и помог устроить ее брак с одним очень странным и малоразборчивым господином — Анри де Раншу, бывшим пехотным офицером.

Она занимала прекрасную квартиру на улице Наполеон, жила на широкую ногу, тратила деньги направо и налево, бездумно отдавалась светской жизни, порхала по балам, спектаклям, принимала у себя многих русских, между прочим, Чернышева, Нарышкина, Демидова, Те- тенборна, хотя не пренебрегала при этом и французами. Любовниками ее были в 1811 году майор Полей, адъютант Бертрана, и почти в то же самое время — Пейрюсс, брат кассира Государственного казначейства. Это не мешало ей часто показываться на глаза императору, ловить его взгляды, ждать его улыбки. На всех публичных зрелищах, на которых можно было ожидать его появление, она сидела в первом ряду.

Один из ее любовников — Реверон Сен-Сир, помогал ей писать роман под названием «Лорд Уентуорд». Другим был корсиканец Лепиди, адъютант герцога Падуанского, хорошенький, как ангел, но довольно глупый. «Люблю красивых животных», — говорила она.

Но вот Раншу раскрыл наконец обман и сослал супругу в Крапонн, в дом одного нотариуса, у которого снял для нее комнату. Там она представилась жертвой Наполеона, выдала себя за фрейлину императрицы, жила с одной служанкой и забавлялась тем, что удивила местное общество своими манерами. Она усаживалась читать газеты перед домом, в котором жила, курила у окна своей комнаты, водила на прогулку большую собаку и брала ее с собою даже в церковь.

Все это закончилось разводом и разделом имущества. Тем самым она лишилась пристанища, туалетов и денег. Последние она, впрочем, нашла и приехала в 1813 году в Верону к Полену. В один прекрасный день во время большого смотра он получил таинственную записочку, уведомлявшую его о ее приезде. Их жизнь была полна восторженной, пылкой любви, но вскоре Полену пришлось сопровождать своего генерала в германскую армию. Госпожа де Раншу вернулась в Париж. Она выпустила роман «Лорд Уентуорд» и сразу прослыла писательницей.

Она также рисовала, и недурно, о чем можно судить по мило исполненному портрету, на котором она изобразила себя обрывающей маргаритку. Она прелестна на этом портрете — с живым лицом, немножко полноватым, но очень эффектным; с белокуро-пепельными волосами, заплетенными и завитыми по-детски; с большими светло-голубыми глазами, делано-целомудренным глазами, которым черные как смоль брови придают какой-то особенный блеск; с нежным и привлекательным телом, с поистине прекрасными руками; все вместе это очень мило, очень приятно, а недостаток благородства заменяется свежестью, эффектностью, грацией.

Она, по-видимому, хорошо жила два года, 1814-й и 1815-й, но к 1816 году началась нужда, потом — почти нищета. Тогда она распродала свою обстановку, очень дорогую, и уехала в Бразилию с неким Жаном Августом Белляром, отставным офицером гвардии.

В Париже ходили слухи, что деньги от продажи имущества она собиралась употребить на то, чтобы завязать сношения с островом Святой Елены и устроить Наполеону побег. Но она и не думала об этом. Когда госпожа Абрантес рассказала в своих мемуарах об этих слухах в хвалебном тоне, госпожа де Раншу протестовала. Это могло повредить ей: полиция следила за ней, как за «старой подругой Бонапарта». В 1825 году она вернулась с Белляром в Париж.

Госпожа де Раншу — графиня де Раншу, как она себя называла, — перед смертью сожгла все письма, которые писал ей генерал Бонапарт.