В 1929 году в Берлин приехал из Голливуда американский кинорежиссер Джозеф фон Штернберг, которого называли Ренуаром кинематографа. Фон Штернберг заявил руководству студии УФА, что нашел актрису для своего фильма «Голубой ангел». Но в УФА у Марлен была скандальная слава, и режиссеру сказали, что у Дитрих нет таланта. Талант у нее был, а вот в любовной связи ни с кем из руководства компании она не состояла. После одной из проб очередной дамы фон Шернберг закричал: «Либо утверждаете Дитрих, либо я уезжаю в Америку». Штернберг не представлял, какую актрису он утвердил на главную роль...

В то время особой популярностью в Берлине пользовался бар-кафе «Экселент». Мужчины туда приходили нарумяненные и с подкрашенными губами. Марлен появилась в «Экселенте» в мужском фраке. Костюм ей шел. К фраку она добавила тоже исключительно мужскую деталь туалета — монокль, который со скандалом был взят напрокат у собственной матери. Там Марлен познакомилась со своим будущим мужем Рудольфом Зибером, начинающим кинопродюсером. Радости брака поначалу поглотили ее целиком, у нее родилась дочь Мария.

«Голубой ангел» был первым звуковым фильмом в Европе. Когда «великий немой» заговорил, оказалось, что хрипловатый голос Марлен полон эротики. А еще оставалось тело... которое уже целиком принадлежало Джозефу фон Штернбергу.

Джозеф был ее первым героем-любовником, которому она подчинялась беспрекословно. Образ, который он придумал для Марлен, аристократка, равнодушная к аристократическим принципам, — был приятен снобистской публике. Фон Штернберг научил Марлен красоте порока. Увлеченная этой мрачной красотой, актриса создала свой знаменитый имидж «покорительницы сердец».

Молодая немка, приехавшая сниматься в незнакомую страну, не думала, что задержится в Америке. Фон Штернберг убедил хозяев «Парамаунта-2» в том, что им необходима суперзвезда. После первой пробы к «Марокко» фон Штернберг тихо сказал ей, что в ней нет ничего от секс-бомбы. Новый имидж нужно было создавать. Этой задаче Джозеф отдался полностью.

В 1932 году фон Штернберг подарил ей роллс-ройс (вторая машина в ее жизни) с условием: пользоваться услугами шофера. Штернберг боялся, что такая скрытная женщина, как Марлен, в один прекрасный день захочет уехать куда глаза глядят. Марлен подчинилась его условиям, но купила себе белую кожаную шоферскую куртку, белые перчатки и белые с черными носами ботинки. Так выглядели шоферы и гангстеры в фильмах. Колеса машины были тоже белыми, были заказаны и специальные шины. Марлен садилась за спиной шофера на заднее сиденье и пугала Штернберга тем, что когда-нибудь сядет на переднее. После феноменального успеха «Марокко» Марлен купила себе дом в Беверли-Хиллз.

Все стены нового жилища Марлен приказала обить белым мехом. Там, где это было невозможно, клеила белые обои. Туалетная комната представляла собой выставку-парад парфюмерных изделий от лучших фирм мира и занимала солидную площадь. В это время Марлен стала принимать приглашения позировать перед фотографами.

В ее жизни менялись любовники, но не менялось правило — все они знамениты и каждый носит свою маску: Ремарк пил, Габен играл на аккордеоне... Марлен казалась лишь деталью большого любовного механизма, в жизни она была сама холодность и отстраненность, и лишь на сцене и экране — живая яркая женщина. Но именно холодность и замкнутость, возможно, помогли ей победить.

Марлен всегда старалась выглядеть сильной. Поэтому у нее не получилась дружба с преуспевающим и самоуверенным Чарли Чаплином. Она подмечала слабости за человеком, могла быть злым и ироничным комментатором поступков любого мужчины из своего окружения. Может быть, только Синатра и Хемингуэй не пострадали от ее острого языка. С Хемингуэем ее навсегда связали воспоминания о самых светлых минутах в жизни. Она боготворила его подарки, повсюду возила фотографию с интимной надписью: «Моей милой капусте».

С Ремарком же она ссорилась, заставляя его выходить в свет, вместо того чтобы пить с ним любимое красное вино. Она называла его изменником, когда он часами слушал музыку Чайковского, не давая Марлен уснуть. Он ходил в пиджаке с пузырями на локтях, и Марлен это раздражало.

В середине февраля 1941 года Жан Габен покинул оккупированную немцами Францию и переехал в США. Габен грустил, чувствовал себя одиноким и никому не нужным в этом городе, ему нечего было делать с его старыми парижскими привычками и скверным английским. «Габен был мужчиной, супермужчиной, какого ищет каждая женщина, — написала Марлен в своих «Воспоминаниях». — У него не было недостатков. Он был совершенством и намного превосходил все то, что я тщетно искала или пыталась себе вообразить».

Дитрих рискнула энергично взяться за его карьеру. Карьера самой Марлен в этот период была в некотором упадке. Она с энтузиазмом исполняла все роли, которые ей предлагали, но фильмы почему-то терпели финансовый крах. К счастью, неудачи мало ее трогали — у нее было столько творческих сил. Энергии и обаяния Марлен было вполне достаточно, чтобы убедить продюсера Даррила Занука заинтересоваться одним из ее проектов.

Влюбленные сняли домик в Брентвуде, недалеко от киностудии. Марлен встала к плите. Фаршированная капуста и вареное мясо стали ее фирменными блюдами. Для того чтобы атмосфера еще более походила на парижскую, Марлен брала фисгармонию Габена, а он надевал на шею платочек и кепку на голову. И под солнцем Калифорнии звучали песенки из мюзиклов времен ее молодости. Он называл ее Великой, а она говорила: «Я стала для него матерью, сестрой, другом и всем на свете».

В конце 1942 года Габен решил покинуть Соединенные Штаты и распрощаться с кинематографом, чтобы примкнуть к французским освободительным войскам, и добился своего. Вскоре после завершения работы в фильме Жюльена Девивьера «Обманщик» он встретился в Нью-Йорке с представителем Морских вооруженных освободительных сил Франции и поступил на военную службу. Марлен была безутешна. На прощание Габен подарил ей три картины: Сислея, Вламинка и Ренуара.

В середине апреля 1943 года Габен получил приказ явиться в порт Норфолк, на борт судна, предназначенного для эскорта. Его сопровождала Марлен. Они просто поужинали в ресторане, посмотрели фильм о войне с участием Хэмфри Богарта и расстались в два часа ночи. Марлен казалось, что она умирает от горя.

Во время войны Дитрих стала воплощением мечты солдата. В ее облике было что-то греховное. В этой порочности солдаты видели черты тех своих возлюбленных, которые не ждали их с фронта. В части, где побывала Марлен, вербовались охотнее, чем туда, где она не была. Повсюду Марлен ездила со своим фотографом, всюду дарила свои бесчисленные фотографии.

Зимой Дитрих оказалась в самом центре битвы за Бастонь. Там же, посреди разрывающихся бомб и рева пикирующих самолетов, был и Габен. Однажды вечером Дитрих внезапно увидела знакомую фигуру и закричала: «Жан!» Габен, похоже, был обескуражен, увидев Великую, столь взволнованную встречей. «Какого дьявола ты тут делаешь?» — пробормотал он.

Соединенные Штаты вручили звезде медаль за освобождение, Франция присвоила звание кавалера, а затем — командующего легионом чести. Габену был вручен Крест за участие в войне. Но все это не устраивало «Великую»: Габен был слишком скромен, французы — слишком безразличны, они недооценивали мужество ее мужчины и все то, что он сделал, чтобы помочь своим соотечественникам, находившимся в плену в Германии.

В освобожденном Париже с изумлением увидели седые волосы Габена. Молодой бунтарь из фильма «Знамя» повзрослел и постарел. Для него не оказалось места в послевоенном кинематографе. Почти то же говорилось в отношении Марлен, которая после отъезда в Америку для лечения обморожений, полученных в морозную военную зиму, вернулась к Жану в Париж.

Жан Габен согласился сняться в фильме «Двери в ночи» Марселя Карне, но с тем непременным условием, что в нем будет сниматься и Великая. Сделка не состоялась. Роль отдали Иву Монтану. В 1946 году они намеревались вместе участвовать в съемках фильма «Мартин Романьяк терпит банкротство». Марлен потом со злостью цитировала в воспоминаниях чей-то вердикт: «Имен Жана Габена и Марлен Дитрих еще недостаточно, чтобы привлечь зрителя». Она была подавлена. Он — спокоен. «Немного подождем».

Марлен, состояние финансов которой несколько расстроилось, возвратилась в Голливуд для съемок в фильме «Золотые годы».

Марлен еще не развелась с исполнительным продюсером Рудольфом Зибером, которому регулярно поверяла свои кинематографические и личные тайны. Она обожала Париж и Францию... но принадлежала всему миру.

Она по-настоящему запаниковала лишь тогда, когда прочла о женитьбе Габена в марте 1949 года на Доменик Форнье, манекенщице из Ланвина, которая впоследствии дала ему то, о чем он мечтал: троих детей и нормальную жизнь, лишенную помпезности. В отчаянии Марлен решила во что бы то ни стало увидеться с Габеном. Однажды она последовала за супружеской четой и, когда те уселись в ресторане, села за столик рядом, надеясь, что Габен с ней заговорит. Он же приветствовал ее так нарочито громко, что привел в замешательство. В течение нескольких лет она продолжала звонить ему, но ей так и не удалось ни нарушить, ни понять его ледяное молчание.

Габен умер в 1976 году. Марлен Дитрих, чей муж ушел из жизни чуть раньше, сказала: «Я овдовела во второй раз».

Последние годы жизни Марлен часто видели сидящей на балконе своего дома и смотрящей вниз. О чем она думала? Может быть, просто спала в кресле-качалке на третьем этаже парижского дом на улице Монтань, 12, в полном одиночестве.