Это устойчивые взгляды человека, которые сформировались на основе его личного опыта, научных знаний, религиозных предпочтений, моральных ценностей, эстетических идеалов. Убеждениям присуще сохранять свое единство на протяжении длительного времени.

УБЕЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА тесно связаны с его мировоззрением. Если мировоззрение — это обобщенный взгляд человека на мир как на единое целое, то убеждения человека отражают степень активности утверждения этого взгляда. Человек может обладать энциклопедическими знаниями и не иметь вообще никаких убеждений. Из этого следует, что знание само по себе является необходимым, но недостаточным условием для формирования убеждения. Чтобы выработать свои убеждения, необходимо активно отстаивать свои взгляды как истинные.

Наличие у человека тех или иных убеждений, безусловно, свидетельствует о его духовной зрелости. О таких людях обычно говорят, что это «цельные личности». Такие люди понятнее в общении, на них можно положиться — поступить недолжным образом им не позволит их убеждение. Однако наличие у человека прочно устоявшихся взглядов само по себе не является свидетельством чего-то безусловно положительного. Следует иметь в виду, что убеждения — это всегда только форма выражения личности, которая зависит от его содержания. А содержание убеждения может нести в себе как стремление к благу, так и стремление к его противоположности. Дело в том, что человек без определенных убеждений, занимаясь тем или иным делом, будет совершать это без вдохновения, и если вдруг окажется, что поступать следовало иначе, то и отрицательный результат будет незначительным. Совсем другое, когда за совершение дела возьмется убежденный человек. Он приложит максимум усилий, проявит чудеса активности, привлечет к этому множество людей, и поэтому отрицательный результат может оказаться не просто страшным, но даже катастрофическим.

Назидательным примером такого рода убеждений может служить история с расколом церкви, произошедшая в результате реформы шестого Патриарха Московского и всея Руси Никона (XVII в.). Русское православие возникло в результате прямого заимствования христианства из Византии. Следовательно, все — от Священного Писания до иконописания и церковных канонов — пришло в Россию из Византийской церкви, бывшей по своему духу греческой. В этом нет ничего удивительного и предосудительного. Иисус Христос не проповедовал в Древней Руси, как не проповедовал и в других европейских государствах (Франции, Англии, Германии и др.), поэтому подавляющее большинство европейских стран приняли христианство через посредников, т. е. через государства, где проповедовали ученики Иисуса — апостолы. Христианство было принято на Руси в X в. Естественно, что за семь столетий могло накопиться много неточностей в переписывании священных книг, соблюдении служебных канонов и т. д. и т. п., поэтому Никоном двигало вполне реальное желание — привести существующие тексты и каноны в соответствие с греческими образцами. Однако Никон не учел одного: церковь есть живой организм, и если за семь столетий этот организм вырос и самостоятельно сформировался, то всякое его «изменение к лучшему» будет фактически означать операцию на живом теле. Тем не менее Никон был глубоко убежден в своей правоте и с вдохновением взялся за дело. В ответ на такое реформирование православия стали появляться люди, возглавляемые вождями «раскола» — Аввакумом, Нероновым, Логгином, Данилой и др., которые всячески воспротивились новшествам, справедливо полагая, что русское православие есть самостоятельное явление в церковной жизни и не может быть сведено к «греческому образцу».

По своему типу убеждения делятся на научные, религиозные, философские и др. При формировании научных убеждений решающую роль играют научные методы получения и обоснования знания.

Религиозные убеждения могут формироваться под влиянием окружающих людей, под воздействием прочитанных книг, в результате осмысления личного жизненного опыта и т. д. Основным фактором, определяющим религиозность убеждения, является вера в существование Бога, Мировой души и стремление объяснить мировое целое, опираясь только на них.

Предрасположенность человека к определенным реакциям и действиям называется установкой. Классический пример установки можно найти у А. П. Чехова: «В такой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» — думал, по-латыни написано».

САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ — это самооценка человеком собственных свойств, способностей и особенностей, включая физические, личностные, нравственные и др. При этом человек опирается на собственные представления о себе и мнение окружающих. Результатом процесса идентификации является идентичность — создание относительно устойчивой, переживаемой системы представлений о себе: образа своего тела, внешности, личности, качеств, способностей.

Самоидентификация — часть более общего процесса социальной идентификации, в ходе которого человек определяет себя по отношению к группам и общностям («свои» и «чужие», «мы» и «они»), В основе процесса идентификации лежит сравнение взглядов, ценностей, представлений и интересов некоторой группы людей и своих собственных. Нередки случаи, когда, идентифицировавшись с той или иной группой, личность некритически подходит к оценкам и моделям поведения, принятым и одобряемым в этой группе.

У ребенка идентификация происходит путем уподобления себя родителям или другим значимым для него взрослым как образцу, эталону. Особенно важным этот процесс оказывается для формирования полоролевой идентичности, а также черт характера, личности, ценностных ориентаций. Постепенно, по мере развития самосознания, с появлением все более дифференцированных, индивидуальных и устойчивых представлений о себе в подростковом возрасте человек все больше ориентируется на свои собственные оценки и свою систему отсчета. Однако во многих значимых для подростка и взрослого областях эталоны, причем нередко завышенные, остаются. Таков, например, подростковый эталон внешности — лицо и фигура кинозвезды.

Самоидентификация может быть сознательной и неосознаваемой. Как сознательный, волевой процесс она связана с выявлением и утверждением собственной позиции в ситуациях выбора и неопределенности. Для выбора же необходимы альтернативы: иногда они непосредственно даны человеку, иногда их необходимо самому выявлять и формулировать. Можно прожить значительную часть жизни и не выбирая, точнее, передоверяя свой выбор другим. Ситуация, выявляющая отсутствие опыта выбора у человека, описана в повести В. Тендрякова «Ночь после выпуска». На выпускном вечере в школе лучшая ученица Юлечка Студенцева, произнося речь от имени выпускников, неожиданно говорит: «Школа заставляла меня знать все, кроме одного — что мне нравится, что я люблю. Мне что-то нравилось, а что-то не нравилось. А раз не нравится, то и дается трудней. Значит, этому ненравящемуся и отдавай больше сил, иначе не получишь пятерку. Школа требовала пятерок, я слушалась и... и не смела сильно любить... Теперь вот оглянулась, и оказалось — ничего не люблю. Ничего, кроме мамы, папы и... школы. И тысячи дорог — и все одинаковы, все безразличны...»

Определение себя, познание себя возможно не только в профессиональной сфере, но и в межличностных отношениях. Нередко такие отношения, где происходит непредвзятая, дружелюбная, постоянная оценка друг друга, приобретают самодостаточность, поддерживаются ради них самих. Но практически во всех, даже, казалось бы, сугубо деловых, взаимоотношениях человек корректирует свои представления о себе.

Можно сказать, что самоидентификация создает напряжение между тем, каким человек является в данный момент, и тем, каким он может стать, т. е. процесс, в ходе которого человек творит самого себя и определяет свои возможности в соответствии с формулой: «Стань тем, что ты есть!». Процесс самоидентификации многие психологи описывают как обретение истинного «Я», как часть процесса самоактуализации. В своем развитии человек как бы упирается в некоторые пределы, ограничивающие его жизнь: их трудно достичь и еще труднее преодолеть. Вместе с тем эти пределы придают особый смысл жизненному миру подобно тому, как берега ограничивают море.

САМОЛЮБИЕ — амбивалентное, т. е. двойственно проявляющееся, моральное качество в отличие, например, от самообладания. Самолюбие окрашивает как отдельные поступки индивида, так и его жизненный путь в целом в узнаваемые тона, поскольку каждый самолюбив по-своему. Самолюбие базируется на признании собой своей ценности, а поскольку каждый человек неповторим, то и любовь «к себе, единственному» столь же неповторима, как и узор на пальцах или линия жизни на ладони.

Если человеку есть за что себя любить, то это чувство в принципе конструктивно, положительно, но часто значимые, а не только декларируемые формы такой любви как раз и приводят к забвению себя (или, точнее, своего эгоизма). А более высокая степень самолюбия — полное забвение личного во имя или внеличного, или личности другого. Недаром в Библии сказано, что нет высшей награды для человека, как отдать жизнь за ближнего. Французский писатель Ф. Ларошфуко высказался относительно двойственности самолюбия следующим образом: «Мы способны любить только то, без чего не можем обойтись. Таким образом, жертвуя собственными интересами ради друзей, мы просто следуем своим вкусам и склонностям... Самолюбие увеличивает или умаляет добродетели наших друзей в зависимости от того, насколько мы довольны этими людьми: об их достоинствах мы судим по отношению к нам».

Относительно нейтрально, «охранительно» самолюбие индивида при защите его интересов от посягательств общества. Отвержение же общественных ценностей во имя личных прерогатив, а то и капризов («Свету провалиться, а чтоб мне всегда чай пить», как говорил герой Ф.М. Достоевского), характеризует самолюбие как деструктивную, разрушительную силу (сначала для общества, затем для близкого окружения и, наконец, для самого индивида). Такое самолюбие — предпосылка для самообольстительной гордыни.

Самолюбие конструктивное, таким образом, предстает как некое топливо, которое греет не только его обладателя, но и направлено на обогрев других. Так называемое охранительное самолюбие присуще большинству людей.

Его можно уподобить огню в очаге закрытого помещения, дающему тепло, но и сопровождающемуся дымом. Деструктивное самолюбие — самосжигающая сила индивида, а иногда и разрушительный для других пожар.

Самолюбие не стало предметом достаточно строгого научного анализа и даже просто пристального внимания ученых. В то же время надо подчеркнуть, что самолюбие — значимая составляющая таких моральных категорий, как самовоспитание и самоконтроль, самоотверженность и самообладание, а также такого промежуточного между этикой и психологией феномена, как самоактуализация, смысл которой — полное выявление своих возможностей (умственных способностей, эмоционального богатства, потенциала креативности).

Все это невозможно осуществить без любви к себе как к «генератору» и к другим как к «восприемникам», при этом важно, чтобы самолюбие не переходило в самолюбование.

Таким образом, конструктивное самолюбие не замыкается на себе. Наоборот, в определенных условиях оно может расширять горизонты личности, и этим оно отличается от эгоцентризма и себялюбия (мнимого чувства «превосходства» над другими).

Если пассажир в полупустом вагоне метро встанет перед тем, как выйти на остановке, его действие не будет иметь никакой общественной значимости, а вот если он встанет в заполненном людьми вагоне, чтобы уступить место даме или пожилому человеку, то он совершит действие, которое называется поступком, так как его поведение получает моральную оценку окружающих.

ПОСТУПКИ бывают осознанными и неосознанными. Осознанный поступок совершается целенаправленно для достижения намеченного результата. Например, крестьянин Иван Сусанин сознательно завел неприятельские войска в лесную чащу. Своим поступком он помог спасти Родину от польских завоевателей. Неосознанный поступок совершается человеком без какой-либо цели, а иногда (как, например, в произведении Ф. М. Достоевского «Записки из подполья», когда герой дает пощечину своему сопернику Зверкову) даже вопреки его воле.

Совершая тот или иной поступок, человек выказывает систему ценностей, которой он придерживается. Поскольку всякий человек является личностью, развитой в той или иной степени, постольку в его системе ценностей присутствуют не только «общие», но и «личные ценности». Последние и составляют «сущность, нутро» конкретного человека. В период интенсивного формирования личности в возрасте от 14 до 18 лет особенно остро встает проблема выработки, сохранения и защиты качеств  личности. Поэтому всякая попытка окружающих заставить молодого человека совершить общезначимый поступок в подавляющем большинстве случаев вызывает негативную реакцию. Имея по своей природе добрые намерения, молодые люди часто противятся совершению доброго поступка именно потому, что опасаются раскрытия тайны личности, «самости» человека. Именно страх утраты этой тайны толкает молодых людей на поступки по принципу: «Пусть уж лучше думают, что я плохой, чем будут знать, кто Я есть на самом деле». Высшей формой поступка является героический поступок, или подвиг. Русское слово «героический» произошло от древнегреческого «хиерос», что в переводе означает «святой». Имя греческого героя Геракла переводится на русский язык хорошо нам знакомым именем «Святослав». В историю европейской культуры вошли двенадцать бессмертных подвигов Геракла. Совершение героического поступка (подвига) является событием, выходящим из ряда повседневных событий. Геракл был мифическим полубогом-получеловеком. Однако в реальной истории поступки совершаются реальными людьми. Сложная природа поступка позволила исследователям говорить даже о «философии поступка». Под «философией поступка» понимают такую разновидность философствования, при которой свое отношение к миру, его оценку и интерпретацию выражают не через понятия, суждения и умозаключения, а с помощью поступка, нарочито совершаемого «со смыслом». Наиболее яркое выражение «философия поступка» нашла среди сторонников античной философской школы киников, самым известным представителем которого был древнегреческий философ Диоген из Синопы.

Не меньшее, если не большее, распространение «философия поступка» получила в восточной школе чань (дзен) буддизма. Разновидность чань относится к Китаю, а дзен — к Японии. Философы чань (дзен) буддизма, так же как и древнегреческие киники, практиковали критическое отношение к реальности и общественным нормам поведения.

Младенец зарождается как биологический организм. Через некоторое время он становится человеческим существом со своей системой установок и ценностей, с симпатиями и антипатиями, целями и намерениями, шаблонами поведения и мерой ответственности, со своим неповторимо индивидуальным видением мира. Человек достигает этого состояния в ходе процесса, который ученые называют социализацией. Именно в результате этого процесса индивид превращается в человеческую личность.

В САМОМ НАЧАЛЕ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ человек не имеет собственного «Я». Он просто продолжает жизнь эмбриона как частица материнского тела. Даже различение границ собственного тела от всего остального мира становится результатом последовательного изучения ребенком окружающей среды. Так, он открывает для себя, что шум и движение вокруг его кроватки принадлежат иному миру, а не являются частью его собственного тела, как, например, пальцы и руки. Обособление личности сначала от физического мира, а затем и от социального — довольно сложный процесс, который продолжается всю жизнь.

Открытие «Я» происходит в возрасте трех лет, причем без всяких усилий самосознательного «Я», ибо его еще нет. Не случайно никто из нас не может вспомнить и рассказать, как, каким образом ему пришла в голову мысль говорить о себе «Я».

Ведь до момента осознания себя в качестве «Я» человек не был «Я», а потому не было и того, кто взял бы под контроль процедуру «просыпания» «Я» н запомнил бы ее.

Сказав «Я», человек выделил себя уже не только из природы, но и из сообщества других людей. Формирование «Я» — центральный и один из самых сложных вопросов в проблеме сознания, который по сей день обсуждается в философии, психологии, антропологии и других науках. На этот вопрос даются разные ответы:

«Я» — продукт эволюции живой материи, связанной с мозгом;

«Я» — результат социализации человека, которая предполагает общение и коммуникацию;

«Я» — непосредственная данность, о природе которой спрашивать бессмысленно, и т. д.;

«Я» — явленность Духа Святого, а потому «Я» трансцендентально, т. е. то, что выходит за пределы сознания.

В каждом из этих толкований природы «Я» есть своя частица правды, но тем не менее вопрос о природе «Я» остается пока нерешенным.

Ясно только одно: «Я» есть то, о чем нельзя знать заранее; оно или есть, или его нет. Ребенку, который еще не знает своего «Я», нельзя объяснить, что такое «Я». Каждый человек узнает о своем «Я», когда оно рождается в его сознании, вспыхивает и заявляет, что оно уже есть.

Следующий этап социализации личности охватывает два «переломных» периода уже в подростковом возрасте: психофизиологический — половое созревание и все, что с этим связано, и социальный — конец детства, вступление в мир взрослых.

В первый из этих периодов происходят внутренние гормональные и физиологические изменения, влекущие за собой изменения телесные, а также эмоционально-чувственные, которые, разворачиваясь в подсознании, приводят в смятение сферу сознательную. Вихрь новых, сталкивающихся между собой и с сознательными установками чувств, желаний, мотивов и т. д. порождает неустойчивость, зачастую неожиданную и для самого подростка, спонтанность переживаний и поступков. Все это хорошо описано как в психологической, так и в художественной литературе. Мощная энергетическая основа и фон, на котором разыгрывается то, что происходит в сознании, создают основу собственно человеческого, личностного развития — духовную, сознательную сферу, вступающую в конфликт с телесно-эмоциональной.

Личность развивается не просто путем автоматического развертывания природных задатков, доказывает опыт социальной изоляции человеческого индивида. Известны случаи, когда ребенок в детстве был лишен человеческого окружения и рос в среде животных.

Изучение восприятия подобными индивидами себя как отдельного существа в окружающем мире показало, что они не имеют собственного «Я», так как у них полностью отсутствует представление о себе как об обособленном, отдельном существе в ряду других подобных им существ.

ПОНЯТИЕ «БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ» ввел в научный оборот выдающийся австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа Зигмунд Фрейд (1856 - 1939). По мнению 3. Фрейда, человеческая психика имеет три уровня — сознательное, бессознательное и предсознательное, которые находятся между собой в состоянии непрерывного взаимодействия. В целом бессознательное определяется как область психической жизни, которая или никогда не была сознательной, или прежде была сознательной, но подверглась вытеснению. Осознание содержаний бессознательного достигается с большим трудом. Предсознательное — уровень, гораздо более близкий к сознанию, с содержанием, легко способным стать сознательным. Считается, что расщепление психики на уровни — сознательное, бессознательное и предсознательное — происходит в раннем детстве, предположительно на первом году жизни. Доказательства существования бессознательного в человеческой психике Фрейд черпал из реальной врачебной практики. Еще в 1889 г., будучи молодым венским врачом, он стал свидетелем интересного эксперимента: на сеансе гипноза некоей девушке внушили приказание после пробуждения раскрыть свой зонтик, стоявший в углу комнаты. Проснувшись после гипноза, девушка точно выполнила команду, хотя и не могла объяснить, почему она это сделала. Однако гипнотизер путем настойчивых расспросов побудил ее наконец вспомнить о приказании, полученном во время гипноза. Этот эпизод привел Фрейда к убеждению, что человеческие поступки могут определяться силами, действующими в психике, но находящимися за пределами сознания. Кроме того, он обнаружил, что эти психические силы с помощью определенных приемов могут быть осознаны. Опыт с гипнозом показал Фрейду и то, что человек способен неумышленно придумывать мотивы своего поведения (загипнотизированная девушка поначалу пыталась объяснить свой поступок тем, что решила проверить, не испорчен ли ее зонтик). Позднее, уже в ходе собственной врачебной практики, Фрейд не раз убеждался, что пациенты под влиянием легкого гипноза вспоминали и рассказывали некоторые болезненные подробности своей биографии, совершенно забытые в обычном состоянии сознания. Именно эти неприятные события, как выяснялось, способствовали возникновению и развитию тех нервных и психических расстройств, с которыми обращались к Фрейду пациенты. Задача врача состояла в том, чтобы помочь больному вспомнить и заново пережить травмировавший его опыт. Рассказывая врачу о своих наиболее болезненных воспоминаниях или эмоциональных конфликтах, пациент освобождался от воздействия прошлого, переставал с ним бороться.

Еще одним проявлением действия бессознательного Фрейд считал оговорки, описки, случаи потери предметов или ошибки памяти. Их было принято считать случайностью, однако Фрейд доказал, что это лишь свидетельство скрытого намерения, которое влияет на сознание человека вопреки его воле. Например, если председатель, открывая заседание, объявляет его закрытым, то это не простая оговорка, а выражение его нежелания это заседание вести или обсуждать на нем неприятный для него вопрос. Присутствие скрытых желаний и намерений, не совпадающих с сознательными установками личности, постоянно обнаруживалось и при интерпретации сновидений. Фрейд считал, что «сценарий» сновидений не что иное, как код неосознаваемых желаний, которые в снах удовлетворяются в образах-символах. Действие бессознательного проявляется и тогда, когда неожиданно в сознании возникают неизвестно откуда взявшиеся идеи или когда внезапно приходит решение проблемы без всякого участия сознания. Сам факт того, что посредством психоаналитической техники обнаруживаются различные психические образования (воспоминания, представления и пр.), неведомые сознанию, служил, по мнению Фрейда, лучшим доказательством его теории.

Все процессы в бессознательном существуют вне времени. Они не обладают временной последовательностью, не изменяются с течением времени, не приурочены к какому-либо периоду. Временные отношения являются функцией сознания. Предсознание отличается большей упорядоченностью, чем бессознательное, хотя его содержание также не зависит от каких-либо конкретных жизненных событий и от течения времени.

Вопрос о происхождении содержания бессознательного до сих пор вызывает споры. Фрейд предполагал наличие первичных фантазий, которые встречаются у самых разных людей и повторяются настолько часто, что складываются в типичные формы. Сначала ему казалось, что они формируются под влиянием опыта раннего детства, но позднее Фрейд стал воспринимать бессознательное как архаический слой психики. Он писал, что фантазии бессознательного «были реальностью в первобытном существовании человечества, и воображение ребенка просто заполняет пропасть между индивидуальной и доисторической истиной». По его мнению, ребенок в своем психофизическом развитии проходит те же стадии, через которые проходило все человечество в целом.

В период, когда Фрейд начал свою врачебную деятельность, психология еще считалась наукой о сознании. Предполагалось, что человек полностью понимает и представляет себе все то, что происходит в его душе. Неудивительно, что одним из основных мотивов деятельности Фрейда стала критика сознания. Фрейд рассматривал психическую деятельность человека как процесс постоянной борьбы сознания и бессознательного. Каждый человеческий поступок или душевное состояние, по Фрейду, свидетельствует о соотношении сил, достигнутом на данный момент в этой борьбе. Важнейшим открытием Фрейда было исследование сопротивления, которое сознание оказывает неосознаваемому материалу, в результате чего у человека и возникают болезненные симптомы (беспричинные приступы страха, бессмысленные поступки, навязчивые действия и пр.). Одним из базовых понятий психоанализа стало понятие «вытеснение».

Механизм вытеснения, работающий на протяжении всей жизни человека, действует автоматически, без всякого вмешательства сознания. Сознание само по себе совершенно не подозревает о процессе вытеснения и содержании вытесненного. Ту особую психическую силу, которая ведает процессом вытеснения, Фрейд образно назвал «цензурой». Она действует на границе сознательного и бессознательного. Все, что находится в сознании или может проникнуть в него, подвергается строжайшей внутренней «цензуре», как правило, руководствующейся принципом безопасности для индивида. Желания, представления, воспоминания, которые могут причинить человеку страдание или сделать его уязвимым для агрессии со стороны общества, обязательно вытесняются из сознания, но, будучи вытесненными, они никуда не исчезают и не теряют своей силы. Они продолжают атаковать сознание, побуждая человека все-таки проявить их в действии (пусть и бессмысленном с точки зрения обыденной логики) или в слове. Фрейд показал, что изжить какое-нибудь желание или чувство можно только осознав его, а затем выразив в действии, поступке или слове. Мощнейшим способом разрядки бессознательных содержаний он считал человеческую речь, возможность высказаться, «излить душу». Само по себе бессознательное бессловесно, оно пользуется лишь образами (в первую очередь это проявляется в сновидениях). В своих тайных, бессознательных желаниях человек не может признаться даже самому себе, поэтому основу психоанализа составляет именно разговор, беседа врача с пациентом.

Уже в ранний период своей врачебной деятельности Фрейд обратил внимание на зависимость многих нервных и психических расстройств от особенностей сексуального опыта пациента. Постепенно Фрейд пришел к выводу, что он имеет дело не с симптомами отдельных лиц, страдающих невротическими расстройствами, а с проявлениями глубинных начал человеческой природы: все обитающие

в бессознательном побуждения и порывы он отождествил исключительно с сексуальными влечениями. Он показал, что история сексуального влечения человека начинается с момента его рождения, проходит различные стадии и обретает все более зрелую форму. Однако в ходе исследования и освоения собственной сексуальности человек сталкивается с многочисленными запретами и ограничениями со стороны общества, в результате чего он оказывается в состоянии внутреннего конфликта. Стремление развиваться и реализовывать себя, в том числе и на телесном уровне, приходит в противоречие с его потребностью быть любимым, ощущать поддержку. Страх перед неприятием со стороны окружающих уже в детстве блокирует многие проявления человеческой сексуальности, и они остаются как бы заторможены, зафиксированы на уровне того возраста, когда такая блокировка произошла. Впоследствии человек все время возвращается к этому конфликту и к тем своим сексуальным потребностям, которые не получили развития, бессознательно пытаясь этот конфликт разрешить. Указав на огромное и прежде не оцененное по достоинству значение сексуальности в процессе роста и развития отдельного человека, Фрейд постепенно перешел от анализа индивидуального поведения к социальному. В мифах, обрядах, памятниках литературы и искусства он продолжал находить примеры проявления сексуальных инстинктов и нарушений в их развитии, перенося понятия психоанализа теперь уже в область религии, общественной морали и истории.

Стремление Фрейда отождествить все содержание бессознательного исключительно с подавленными сексуальными влечениями вызвало волну критики и несогласия в среде самих психологов. Многие из его учеников и сторонников, разделявших с Фрейдом само представление о роли бессознательного в человеческой психике, расстались с ним и создали свои собственные психологические школы и направления.

Наиболее значимый вклад в исследование бессознательного, в развитие и углубление наших представлений о нем внес выдающийся швейцарский психолог, основатель «аналитической психологии» Карл Густав Юнг (1875 - 1961). Концепция Юнга лишь частично совпадает с воззрениями Фрейда. Общей стороной их учения можно назвать энергетический подход к бессознательному — представление о нем как о резервуаре психической энергии. Однако Юнг, в отличие от Фрейда, не считал бессознательное хранилищем лишь подавленного, инфантильного личного опыта и нереализованных сексуальных стремлений. Юнг разделял бессознательное на две сферы — личное бессознательное и коллективное бессознательное. Личное бессознательное включает в себя забытые впечатления, вытесненные негативные переживания, фантазии, а также интуитивный материал, еще не «созревший» для осознания. Коллективное бессознательное содержит универсальные для всех людей первообразы, наследуемые из поколения в поколение. Эта часть бессознательного никогда не была осознаваемой, но она обладает чрезвычайно высоким энергетическим потенциалом и потому активно воздействует на личное бессознательное, а через него на сознание. Первообразы, первичные представления человечества о мире имеют непреходящий характер и заново возрождаются в бессознательном каждого конкретного человека. Юнг называл их архетипами.

В широком смысле деятельность — это способ человеческого бытия, творческий и созидательный труд людей по преобразованию природы и общества. Понятие «деятельность» не тождественно понятию «работа», которое отражает простую энергетическую затрату живых организмов в результате каких-либо практических действий. Деятельность — уникальная форма жизни, свойственная только человеку.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ — это жизненно необходимое, присущее человеку свойство, выступающее как активное начало. Она предполагает осознанное преобразовательное действие в области науки и техники, искусства и религии, политики и медицины и т. д. В рамках исторически сложившихся связей человек проявляет свою энергию, создавая общественные формы бытия. Деятельность может быть творческой и исполнительной в зависимости от установок и возможностей самого человека. Всякая деятельность обязательно включает в себя смысл, цель, средства для ее осуществления и, конечно, результат. Любая деятельность совершается «кем-то», кого в науке обозначают понятием «субъект» деятельности, он — ее активное начало. Субъект противостоит «объекту» деятельности, т. е. всем реальным и воображаемым предметам, с которыми выполняются какие-то действия. Таким образом, субъект и объект — главные слагаемые деятельности. Из данного обстоятельства вытекают два важных следствия. С одной стороны, на характер деятельности большое влияние оказывают мотивы и предпочтения субъекта, с другой — он не может действовать абсолютно произвольно, поскольку должен учитывать не зависящие от него свойства объекта.

В процессе развития трудовой деятельности, от ее начальных форм (таких, как орудийная) до творческих (создание произведений искусства), в человеке вырабатываются определенные способности производить действия, которые и облегчают эту деятельность, и повышают ее эффективность. К таким способностям относятся навыки и умения.

НАВЫКИ — это действия, для которых характерна высокая степень усвоенности, до уровня автоматизма. Они формируются и закрепляются путем постоянных упражнений. Навыки присущи и животным, но у них они носят неосознанный, инстинктивный характер и направлены на приспособление к окружающей среде. Навыки, возникающие у человека, многообразны: это двигательные, или моторные, навыки (например, у рабочих на конвейерном производстве); сенсорные, т. е. связанные со зрительным, слуховым, вкусовым и другими восприятиями (навыки, допустим, дегустаторов); интеллектуальные (подбор рифм у поэтов) и т. д.

Успешное обучение навыкам предполагает не механическую дрессировку, а подключение так называемого потенциала «зоны ближайшего развития». Это понятие введено отечественным психологом Л. С. Выготским (1896 - 1934) и подразумевает «пограничную территорию» между уровнем развития обучаемого и уровнем более трудных задач, которые ставятся педагогом. Тем самым обучение навыкам ведет за собой развитие мастерства.

УМЕНИЯ — способы выполнения какого-либо действия на основе усвоенных знаний и приобретенных навыков, обычно с продуктивным результатом.

Физиологической основой умения являются временные нервные связи, образовавшиеся ранее в условиях совместного функционирования двух сигнальных систем с преобладающей ролью второй системы, в которой, как известно, функцию сигнала играет слово. Умение возникает как результат умножения навыков на знания и формируется путем постоянно усложняющихся упражнений. Фактически овладеть каким-либо умением — значит стать мастером, ремесленником в лучшем смысле этого слова. Важная характеристика умения — его устойчивость и способность переключаться на другие виды деятельности.

Умение как способ может включать несколько навыков, создавая тем самым их оптимальное сочетание. Правда, сводить умение только к сумме навыков, как это делали бихевиористы, неверно. Умение мыслить они, например, сводили к произношению слов при скрытых мускульных движениях, а речь лее как проговаривание этих слов — к звукоподражательной деятельности животных и т. д. Хорошее мышление для них тем самым — нечто подобное хорошей игре в теннис, поэтому они считали, что механическое повторение не только мать учения, но и оно само. На самом деле умение — результат не простого складывания полученного извне, а результат развития психических свойств индивида «изнутри».

МАТЕРИАЛЬНОЙ ОСНОВОЙ МЫШЛЕНИЯ является деятельность головного мозга человека. В нем происходит переработка чувственного опыта. Мышление обобщает его, дает возможность получать знания о таких свойствах и отношениях объектов, которые недоступны непосредственному эмпирическому познанию, позволяют проникнуть в закономерности природы, общества и самого мышления. Есть несколько гипотез о происхождении мышления. Одна из них предполагает, что мышление возникает в процессе производственной деятельности людей, имеет общественную природу и осуществляется в теснейшей связи с речью. Его результаты всегда фиксируются в языке, других системах знаков (от абстрактных, например в виде математических формул, до конкретно-образных, например метафоры Пушкина). Мышление человека осуществляется в форме понятия, суждения и умозаключения.

Понятие — это такая форма мышления, которая выражает наиболее общие и существенные признаки познаваемых предметов. Например, понятие «человек» отражает в мышлении познающего такие существенные характеристики как: а) способность мыслить (Homo sapiens), б) способность морально оценивать свои поступки, в) способность создавать сложные орудия труда и т. д.

Суждение — форма мышления, которая отражает отношение человека к содержанию высказываемой им мысли. Поэтому в суждении может присутствовать убежденность, утверждение, сомнение, неуверенность, вопрос, повеление и т. д. В зависимости от типа суждения его содержание может оцениваться как «истинное — ложное», «возможное — невозможное», «необходимое — не необходимое» и т. д. Например, в суждении «Москва — столица России» утверждается присущность городу Москве качества «быть столицей России». Если городу Москве в момент высказывания этого суждения такое качество действительно присуще, то указанное суждение истинно. Если нет — ложно. Умозаключение — такая форма мышления, которая позволяет получать истинные выводы из нескольких посылок. Однако в действительности умозаключение не сводится к одному только логическому выводу. В реальном мышлении существенную роль могут играть не только смыслы, но и образы, психика человека, интуиция и т. д. В жизни человек в основном пользуется двумя типами умозаключения: дедуктивным (от общего к частному) и индуктивным (от частного к общему).

Когда на исторической сцене появились древние греки, они из всех способностей человека предпочли мышление всем остальным. Они отделили мышление от чувственно-психического восприятия мира, которое не способно, как они считали, привести к истине. Мышление (Ум) стало для них высшей ценностью. Греческий философ Парменид (ок. 540 - ок. 470 до н. э.) первый сказал, что мышление и бытие тождественны. Фактически это означало, что подлинное существование имеет только мышление и то, что мыслится. Следовательно, то, что не мыслимо, вообще не существует. Тем самым греки открыли новый путь в области познания действительности — путь рационального познания.

Этот путь стал активно осваиваться: Сократ обнаруживает «сущности» вещей и открывает «понятие» как форму мышления, пифагорейцы связывают мышление с числами и закладывают основы математического описания космоса, Анаксагор объявляет Ум началом и управителем всего космоса, Платон открывает «идеи», которые упорядочивают как само человеческое мышление, так и весь окружающий мир, Аристотель формулирует правила вывода — силлогизмы и фактически создает науку о строгом мышлении — логику. Отныне мышление становится важной характеристикой не только жизни ученых, но и всего общества — возникают философия и литература (диалоги Платона, поэзия Анакреонта) , теоретическая наука (аксиомы Евклида, астрономия Евдокса и Калиппа и т. д.), театр (Эсхил, Софокл и Эврипид), скульптура (Фидий, Поликлет и др.), архитектура и многое другое.

К семи легендарным, рукотворным чудесам света люди всегда присоединяют восьмое, нерукотворное чудо — человеческую память. Благодаря ей существует прошлое, не обречено на забвение настоящее. Память создает и человека, и историю, т. е. пишет биографию рода человеческого. Память многолика. Различают индивидуальную и общественную, научную и художественную, и другие виды памяти.

У ЖИВЫХ ОРГАНИЗМОВ память участвует во всех проявлениях жизнедеятельности: защите, питании, воспроизведении себе подобных, приспособлении к окружающей среде, а у человека еще и в процессе его эмоциональной и мыслительной деятельности. Основа памяти — физиологические и психические процессы, происходящие в организме. Индивидуальная память тесно связана с множеством структур, и прежде всего с центральной нервной системой, поэтому при изучении механизмов памяти ученые в первую очередь исследуют работу мозга. Установлено, что память — это психический процесс закрепления, сохранения и воспроизведения человеческого опыта, который приобретается в результате взаимодействия человека с окружающим миром, в поведении. Память — одно из основных психологических понятий наряду с восприятием, сознанием, мышлением и т. д. Во многих философских учениях и психологических теориях память рассматривалась как основная способность человеческой души. Еще в античной Греции Платон и Аристотель считали, что голова и сердце — соперничающие хранилища человеческой души. Платон пишет: мозг доставляет ощущения слуха, зрения, обоняния; из этих ощущений возникают память и представления, а из памяти и представлений рождается знание.

Психологи различают ряд мнемонических процессов (греч. тпете — память). Главными являются запоминание, сохранение, забывание, а также восстановление в двух его формах — узнавание и воспроизведение. Выделяют краткосрочное (оперативное) и длительное запоминание. Примеры краткосрочной памяти — это распорядок трудового дня, место и время деловых встреч и т. д. Психологи установили, что при кратковременном запоминании ряда событий лучше запоминаются первые и последние события (так называемый «эффект края»). Содержание долговременной памяти — запас сведений, слов, понятий, которые хранятся всю жизнь. Это собственное имя, образы матери, отца, родной язык, понятие родной земли и т. д., т. е. результат опосредованного запоминания. В зависимости от вида запоминаемого материала память подразделяют на зрительную, слуховую, осязательную, вкусовую, образную, словесно-логическую и т. д. Выделяют произвольное запоминание, при котором человек сознательно ставит перед собой задачу запомнить какой-либо материал, и непроизвольное запоминание, когда фиксация опыта в памяти осуществляется без контроля сознания и волевых усилий. Запоминаемый материал может быть осмысленным и бессмысленным (зубрежка). На успешность запоминания материала влияют его объем, однородность, последовательность запоминания, число повторений и т. д.

Сохранение информации имеет свои особенности. Не все запомненное остается в памяти. Способность хранить информацию и применять ее по мере надобности называется продуктивностью хранения. Кроме того, выделяют длительность хранения информации. Часто одна информация затрудняет хранение другой. Такое явление называется интерференцией. Чем более похожи по содержанию куски информации, которые нужно сохранить, тем больше эффект интерференции.

Восстановление (воспроизведение, узнавание, припоминание) разделяется на непосредственное и отсроченное. В экспериментах выявлено, что объем припоминаемого материала гораздо меньше, чем объем узнаваемого, а объем воспроизводимого меньше, чем объем припоминаемого. Психологи обнаружили явление реминисценции — отсроченного непроизвольного воспроизведения материала. В частности, замечено, что материал воспроизводится лучше через два дня после заучивания, чем сразу в тот же день.

РАЗУМ — человеческая способность связывать воедино различные жизненные процессы, явления, факты и делать обобщения. Познание человеком окружающего мира начинается на чувственном уровне с помощью ощущения и восприятия. Полученные восприятия человек перерабатывает в представления, а затем обобщает их в понятиях, на основе которых строятся суждения и умозаключения. Этот уровень познания называется рациональным (от лат. ratio — рассудочный, разумный).

Разум человека тесно связан с другой его способностью — рассудком, оба эти свойства — две стороны мыслительного процесса. Рассудок выстраивает логический ход суждения, отвечает за правильность вывода, строгость доказательства. Предметом для рассудка выступают, как правило, явления, свойства, качества окружающего человека земного мира, он обрабатывает чувственные данные. Разум представляет собой более высокую по сравнению с рассудком форму познания. Он призван устанавливать внутреннюю связь между явлениями, их сущность и создавать единое целое. Разум — связывает, рассудок — разъединяет. Поэтому для разума главным методом является синтез, а для рассудка — анализ.

Впервые разум стал предметом самостоятельного изучения у древних греков. Они обратили внимание на то, что весь мир подчиняется разумным основаниям и правилам, что сущность вещей подчиняется тем же самым принципам, которым подчиняется и человеческое мышление, т. е. вещи этого мира подчиняются тем же самым принципам (например, закону тождества), которым подчиняется и человеческое мышление. Теоретически это было оформлено элейской философской школой (VI - V вв. до н. э.).

Не все поддается непосредственному восприятию. Например, невозможно, скажем, в наше время наблюдать бой гладиаторов, так как это реалии далекого прошлого. Однако силой воображения, на основе переработки восприятий прошлого, такую картину представить вполне возможно. Вот почему так велика роль воображения в деятельности человека, особенно в искусстве и литературе, в области научно-технического творчества.

ВООБРАЖЕНИЕ — это свойство сознания, позволяющее человеку создавать новые чувственные или мыслительные образы на основе существующих восприятий и знаний. Воображение как психический процесс присуще человеку, хотя его зачатки свойственны и животным (например, охотничий инстинкт содержит значительную долю и воображения).

Воображение наиболее глубоко изучается психологией. Ученые разработали классификацию воображения по степени активности, по видам творческой деятельности. В первую очередь воображение разделяется на активное (или произвольное), когда образы возникают преднамеренно, в связи с заранее поставленной целью (в этом случае рождаются грезы, мечтания, фантазии), и пассивное (или непроизвольное), когда создание образов происходит непреднамеренно (плодом такого воображения можно считать сновидения).

Активное воображение в свою очередь подразделяется на творческое и репродуктивное (воссоздающее). При этом творческое воображение не всегда носит обязательно созидательный, конструктивный характер (ведь оно может лежать в основе проектов уничтожения ключевых для человека ценностей), а воссоздающее — не всегда только рутинное воспроизведение (например, воспроизведение устоявшихся образцов нравственности любого народа оценивается только положительно).

Творческое воображение приводит к созданию нового (гипотез и идей в философии, художественного образа в искусстве, моделей и теорий в науке, инноваций в технике, смелых политических решений и т. д.). Ученые выявили следующие механизмы творческого воображения.

Гиперболизация — преувеличение каких-либо сторон или характеристик явления.

Заострение — выпячивание роли определенных и кажущихся второстепенными признаков предмета за счет других.

Схематизация — намеренное упрощение предмета, его качеств или свойств.

Типизация — поиск характерных признаков в предметах и явлениях.

Контрастность - изменение исходного образа до противоположного (слон уменьшается до размеров мухи, и оказывается, что у них похожие хоботы, и т.п.).

В союзе с умом и волей творческое воображение — это своеобразный мотор художественной и научной, технической и любой практической деятельности. Процесс воображения неразрывно связан с мышлением, на что указывал А. С. Пушкин: «Истинное воображение всегда требует гениального знания». Сам поэт часто говорил о сладком и мучительном труде воображения при создании своих произведений. Достаточно вспомнить его знаменитую «Осень» (отрывок), где «воображенье» является связующим между «думами долгими», как одной из его предпосылок, и «лирическим волнением», порождающим поэзию, как его результатом.

Причудливые и дерзкие «следы воображения» можно обнаружить на многих ключевых пунктах становления человека как биопсихосоциального существа в истории человечества.

Л. Н. Толстой видел одну из главных заслуг И. С. Тургенева в том, что тот своим воображением создал тип «тургеневской женщины»: таковой не было в действительности, но после его романов о Лизе Калитиной, Елене Инсаровой и других она появилась.

Причудливым воображением Колумб увидел путь в Индию не вдоль (вокруг Африки), а поперек Атлантического океана; результатом стало открытие Америки.

Самые насущные инстинкты первобытного человека — чувство голода, жажды, страха — заставляли его искать способы добычи пищи и воды, защиты от опасности. Стремление к удовлетворению этих простейших потребностей было одним из первых мотивов формирования у человека такого свойства, как воля.

ВОЛЯ — это сознательная психическая активность, связанная с преодолением внешних препятствий и внутренних трудностей при совершении целенаправленных действий и поступков, способность регулировать свою жизнедеятельность.

Важнейшей стороной жизни является человеческое общение. Одно из главных средств общения — это речь, язык, которые, собственно, и возникли в результате совместной деятельности людей. Многие отождествляют понятия «речь» и «язык», однако наука о языке — лингвистика — установила различие между ними, отвела каждому свое место в процессе общения. Наиболее активную в нем роль играет речь.

ЯЗЫК представляет собой систему звуковых, словарных и грамматических средств, которая включает в себя все потенциально возможные способы выражения идей, намерений и чувств. Речь — это индивидуальное проявление владения языком, использование языка в соответствии с мыслью говорящего (или пишущего) и ситуацией общения. Речь — это язык в действии.

Формы реализации речи тесно связаны с личностью говорящего, ситуацией общения и нормами общения, принятыми в данном обществе.

Индивидуальный характер речи выражается в неповторимых особенностях стиля личности (употребление определенной лексики, произношение, отражение в речи профессиональных, возрастных и других особенностей говорящего). Кстати, именно эти особенности речи успешно используются в криминалистической экспертизе, которая с высокой степенью вероятности способна установить пол, возраст, родной язык, профессиональную принадлежность, уровень образования анонимного автора. Вместе с тем речь подчиняется нормам общения, принятым в той или иной культуре. Что, когда и как говорит человек — все это зависит от официальной или неофициальной ситуации, в которой он находится, от его социальной роли и статуса, от статуса и ролей других участников общения.

Далеко не всегда собеседник реагирует на наши слова так, как нам бы этого хотелось, поэтому важно знать, что есть правила, в соответствии с которыми следует употреблять те или иные выражения. Чтобы добиться успеха, необходимо располагать информацией о ситуации общения и о собеседнике. Следует учитывать:

1) в какой ситуации происходит общение (дома, в официальной обстановке, в профессиональной среде);

2) данные о собеседниках — их позиции (роль, статус), свойства (пол, возраст, профессия), функцию, которую они выполняют в данный момент (начальник, секретарь, отец);

3) особенности говорящих (занятия, компетентность, характер, потребности и предпочтения, чувства и эмоции). Кроме того, установлено, что существует определенный эталон речевого общения, когда оба собеседника стремятся к наиболее насыщенному по информативности диалогу. Этот эталон сводится к тому, что соблюдается так называемый принцип кооперации, или сотрудничества. Суть его в том, что собеседники должны свой диалог максимально направить на ту цель, ради которой и возник диалог. Принцип кооперации включает в себя ряд категорий — количества, качества, отношения и способа. На первый взгляд они кажутся очень простыми, однако мы часто не соблюдаем их, что ведет к неудачам в общении.

Категория количества связана с объемом информации, который необходимо передать. Эта категория предполагает следующие правила:

1. Твое высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется для достижения текущих целей диалога.

2. Твое высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется. Лишняя информация может ввести собеседника в заблуждение, вызывая не относящиеся к предмету беседы вопросы и ассоциации. Особенно необходимо соблюдать это правило при постановке задач подчиненным и при коллективном обсуждении проблемы. Соблюдение этого правила позволяет «не растекаться мыслью по древу».

Категория качества предполагает такое правило: «Старайся, чтобы твое высказывание было истинным, т. е. не говори того, что ты считаешь ложным, и не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований».

Категория отношения требует не отклоняться от темы. Категория способа касается того, как это говорится. Правило звучит так: «Выражайся ясно, а именно: избегай непонятных и неоднозначных выражений, будь краток (избегай ненужного многословия)».

Соблюдение одних правил более обязательно, чем соблюдение других: чересчур говорливого человека обычно осуждают меньше, чем человека, который лжет. Вместе с тем существуют ситуации, где никто из говорящих не лжет, а общение тем не менее не получается. Наступает или взаимное непонимание, или расхождение во взглядах. В результате изучения таких ситуаций выяснились типичные причины коммуникативных неудач. Ученые определили их как осечки и злоупотребления.

1. Осечки. Они возникают вследствие ошибочного выбора:

а) адресата высказывания. Например, прийдя в незнакомое учреждение, человек начинает обсуждать деловой вопрос с тем, кого он принял за компетентное лицо, а тот таковым не является;

Особенность максим вежливости состоит в том, что не только их нарушение, но и их усердное выполнение вызывает дискомфорт. Любезности утомляют, но они в то же время исключают конфликт.

ЦЕЛЬ — это образ предвосхищаемого полезного результата деятельности. Цель руководит ее течением, определяет направленность. Различают процессы целеобразования и целеполагания. Целеполагание задает основу деятельности, формирует целевую перспективу. В процессе же целеобразования выстраивается последовательный ряд, определяется их иерархия (какая цель является основной, какие — второстепенными).

Образ цели в сознании не абстрактен, а насыщен побудительными содержаниями, которые заставляют человека стремиться к достижению цели. Психолог Курт Левин говорил в этой связи о «валентности» цели, т. е. о силе влечения к ней. Один из первых научно-популярных фильмов по психологии, снятых в лаборатории Курта Левина, назывался «Ханна садится на камень»: маленькая девочка, двух-трех лет отроду, хочет сесть на камень, для чего ей пришлось бы повернуться к камню спиной. Но именно этого она и не может сделать — камень слишком велик для нее. И Ханна ходит вокруг камня, поглаживает его, безрезультатно пытается забраться на него коленками. Целеполагание — это процесс выбора субъектом целей, но нередко альтернативы, из которых необходимо сделать выбор, не даны непосредственно. Их нужно сначала выявить, осознать, сформулировать. Очень часто информация о конечной цели тоже является неполной и недостаточной. Тогда целеполаганию приходит на помощь интуиция. Целеполагание не ограничивается пространством «от начала до конца» деятельности. Практически всегда оказывается необходимым выйти за границы деятельности и спрогнозировать, предусмотреть ее последствия как для себя, так и для других, поэтому целеполагание тесно связано с ответственностью человека и его свободой выбирать алгоритмы и пути решения задачи. Приходится выбирать и средства достижения целей. Не только ретроспективная оценка последствий деятельности (с точки зрения ее успешности, а иногда и с моральной точки зрения), но и сам процесс постановки целей оказывается неразрывно связан с глубинными структурами личности — совестью, свободой, ответственностью.

В тоталитарных обществах целеполагание доверяется далеко не каждому человеку. Тоталитарными обществами стандартизация желаний и способов их осуществления доводится до предела. В произведениях известных писателей Д. Оруэлла («1984»), О. Хаксли («Прекрасный новый мир»), Е. Замятина («Мы») предстает «этот прекрасный новый мир» с тотальной внешней предопределенностью любого человеческого действия.

Целеполагание в какой-то мере есть перевод с языка желаний и смыслов (что данная цель значит именно для меня, в моей ситуации) на язык объективной реальности, на язык средств для достижения цели. В результате, например, «Хочу быть актрисой» конкретизуется в «Стану посещать театральный кружок», «Буду заниматься гимнастикой», «Снова стану брать уроки вокала», «Узнаю программу вступительных экзаменов и буду готовиться».

Цели могут быть как осознанными, так и неосознаваемыми. Часто только длительный процесс самоанализа позволяет человеку разобраться, к чему он стремился и каких целей добивался. Выявление целей, таким образом, может представлять собой особую внутреннюю работу. Лев Толстой советовал: примечай, что помнишь, а чего не припоминаешь — по этим приметам узнаешь себя. Возникает парадоксальная ситуация: безусловно свои, реально проявившиеся в деятельности и в поведении цели человек должен специально пытаться осознать и понять. Нередко это так и не удается, в особенности, если наше подсознание скрывает от нас неблаговидность нашего поступка (Что стояло за теми словами, которыми мы незаслуженно обидели давнего друга?) или неприемлемость проявившихся в нашем поведении черт («Я не мог быть таким черствым и грубым»). Поведение человека детерминируется, предопределяется как извне, так и изнутри. Непрерывно меняется ситуация, в которой приходится осуществлять цель; постоянно меняется восприятие ситуации действующим человеком. Ясные и обоснованные цели становятся как бы маяком в этом бурном и подвижном море непрерывных изменений, но ясность и обоснованность целей составляют лишь одно из условий их достижения.

Человек в процессе целеполагания может игнорировать свои реальные возможности, но первая же попытка осуществления недостижимых целей быстро расставит все на свои места, поэтому человеку приходится учитывать свои ресурсы: временные, материальные, свои способности и социальные преимущества. Психологам хорошо известен тот факт, что человек относительно верно оценивает то, что поддается объективному измерению качества (например, свой рост) и склонен преувеличивать в выгодную для себя сторону свойства, прямая оценка которых затруднительна (например, дружелюбие). Конечно, не всегда следует призывать к скромности и реалистичности в оценке своих ресурсов. Так, известно, что большинство потерпевших кораблекрушение или оказавшихся в результате иных катастроф в безлюдном месте погибают именно потому, что недооценивают свой жизненный ресурс. Целеполагание существует не только как психологический, но и как социальный процесс. Так, в процессе целеполагания человек ориентируется на оценку своих возможностей и их границ, но в этой своей оценке при всей ее возможной субъективности, неустойчивости, иррациональности человек использует социальные механизмы сравнения себя с другими, механизмы согласования самооценки с оценками других.

На процесс постановки цели существенное влияние оказывают предварительные, приблизительные оценки ее достижимости. Однако, даже сходным образом оценив реальность достижения тех или иных целей, люди будут действовать по-разному. Так, ориентированные на «достижение успеха» будут избегать легких задач. Те же, для кого более важным, чем успех, является отсутствие неудач, будут избегать трудных задач и ориентироваться на очень заниженные требования.

Существует и такое понятие, как «цель жизни». Сразу верно и навсегда избранная цель жизни встречается, наверное, реже, чем любовь с первого взгляда. Биографии многих великих людей — история мучительных поисков достойной их цели. Пока цель остается туманной и неопределенной, будущее великие ученые, писатели, художники или политические деятели неотличимы от окружающих. Правильный выбор цели концентрирует мощную энергию таланта и колоссального труда, а достижение великой жизненной цели открывает путь к славе и признанию.

Нередко все остальное содержание жизни, маленькие и большие радости жизни приносятся на алтарь цели. Очень часто достигшие цели своей жизни известные люди жаловались и жалуются на подорванное здоровье и утрату эмоциональной теплоты в отношениях с близкими и друзьями. Например, Чарлз Дарвин в последние годы своей жизни сетовал на то, что потерял интерес к поэзии, живописи, к чтению всего, кроме специальной литературы, что его мозг превратился в машину для работы над естественно-научными фактами. Однако это лишь издержки процесса достижения большой цели — процесса, требующего многолетних титанических усилий, но и вознаграждающего тех, кто решается на него.

Каким образом?

Среди живых существ, населяющих нашу планету, только человек имеет способность строить жизненные планы и, по возможности, реализовывать их. Стремление человека оптимальным образом организовать небеспредельное время своей жизни, по-видимому, возникло очень давно.

БОЛЕЕ ТРЕХ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ отделяет нас от создания вавилонской «Таблицы судеб», куда, полагали вавилоняне, занесены все будущие события жизни каждого человека, и китайской «Книги перемен», позволявшей обнаружить свое «Дао» (путь в жизни, соответствующий естественному порядку вещей, естественным законам). В античности складывается понятие судьбы, персонифицируемое в образах фатума — рока, ананкэ — необходимости, мойр — богинь судьбы. Один из самых известных античных афоризмов гласит: «Судьбы ведут того, кто хочет, и тащат того, кто не хочет...»

В соответствии с христианской моделью мира Божий промысел не определяет всецело жизненный путь человека: он только направляет его, освещает путь, а за человеком остается решение — уклониться от этого пути или идти по нему до конца. Фатализм поздней античности и Средних веков имел под собой объективные основания: низкую продолжительность жизни, высокую вероятность отправиться к праотцам даже раньше этого срока вследствие войн, эпидемий, голода, вызванного неурожаем.

В каждом обществе, в каждой социальной группе приняты свои устоявшиеся образцы жизненных стратегий. Стандарты существуют практически в любой области деятельности: ведь только тогда результат может быть оценен. Сравнение с результатами других людей и определение человеком своего места американские психологи назвали поисками «социальной относительной нормы». Понятие о социальной относительной норме у человека формируется в процессе преодоления «фильтров» и препятствий. Питирим Сорокин (1889 - 1968), крупнейший американский социолог русского происхождения, в своих работах подчеркивал значение характера препятствий, которые общество устанавливает для индивидов. Если эти препятствия «злокачественны» и «неадекватны», это ведет к печальным последствиям для всего общества. Если же они адекватны и правомерны, то и социальное распределение индивидов приведет к процветанию всего общества. Например, ограничение доступа к образованию для талантливых детей из бедных семей самым негативным образом сказывается на интеллектуальном потенциале государства. Если же фильтры и барьеры задерживают тех, чье обучение стоит учителям и обществу чрезмерных усилий, общий интеллектуальный потенциал общества не страдает.

Жизненные планы на различных этапах жизненного пути имеют свои качественные особенности. Пристальное внимание социологи и психологи уделяют периоду самоопределения личности — раннему юношескому возрасту. В этот период планы зачастую диффузны и нереалистичны. Социологами описан феномен «нереалистического оптимизма»: человек склонен существенно занижать вероятность того, что неприятные события могут случиться с ним, и завышать свои шансы добиться чего-то в жизни. Как правило, юношеский возраст характеризуется «нереалистическим оптимизмом». Удивительно, но эти оптимистические ожидания существуют на фоне крайне низкой удовлетворенности жизнью. К 35 годам (так называемый «кризис середины жизни») реализация целей сама по себе перестает приносить удовлетворение, все более настоятельным становится вопрос о смысле жизни. К середине пятого десятилетия, когда реализация жизненных целей в основном завершена, перед человеком встает и другой вопрос: та ли единственная программа осуществлена им, та ли миссия исполнена, те ли цели достигнуты.

Временное измерение жизненных планов личности опирается на «жизненное расписание», или тайминг — стандартные для той или иной культуры возрасты получения образования, вступления в брак и т. п. Но стандартное «расписание» не принимает во внимание адекватность — неадекватность жизненных планов уникальным жизненным обстоятельствам и особенностям личности. Многим людям приходится затрачивать огромные усилия для того, чтобы преодолевать несоответствие своей личности, своего склада характера когда-то задуманным жизненным планам.

Жизненных планов можно придумать множество. Труднее выбрать из них наиболее реалистичные — самые простые в «исполнении» или открывающие перспективы, одобряемые близкими. Но задачи человека не сводятся к обнаружению, формулированию, осуществлению жизненных планов. Перед личностью встает еще более сложная задача соподчинения и интеграции жизненных планов в единую линию, называемую жизненным путем личности. Интересно, что в болгарском языке жизненный путь именуется «жизненым равнищем». Первая ассоциация — с равниной, с полем, именно с тем, которое «жизнь прожить — не поле перейти». Другая — с некоторой «выравнивающей силой», равняющей всех независимо от их желания. Эту силу в современном обществе представляют и институты социализации (семья, школа, армия), и средства массовой информации, задающие стандарт «идеальной биографии» спортсмена, политика.

Один из критериев личностной зрелости — способность к осознанному формулированию жизненной программы, к преодолению жизненных обстоятельств, мешающих ее осуществлению. Вряд ли можно точно сказать, начиная с какого возраста такое планирование доступно человеку. Так, известный исследователь Арктики Отто Юльевич Шмидт в четырнадцатилетием возрасте составил подробный список всего того, что нужно сделать для будущего успеха в изучении Севера: какие науки изучить, какими языками овладеть, какие исследования провести. Когда будущий ученый попытался прикинуть срок для осуществления программы, оказалось, что он составляет свыше 500 лет! С немалым трудом программа была «ужата» до 160 лет. Когда же в возрасте 70 лет Шмидт обнаружил в архиве этот юношеский план, он с удивлением обнаружил, что к тому времени намеченная (160-летняя!) программа была практически по всем позициям не только выполнена, но и перевыполнена.

ТЕРМИН «САМОАКТУАЛИЗАЦИЯ» предложил выдающийся американский психолог Абрахам Маслоу (1908 - 1970). Маслоу принадлежал к сложившемуся в 60-х гг. XX в. направлению в психологии, получившему название «гуманистическая психология». Его представители считали, что человек — это сознательное существо, наделенное свободой воли, а потому человек способен сам быть причиной своего поведения, а не подвергаться воздействию ситуации или темных бессознательных влечений. Человек с точки зрения гуманистической психологии в первую очередь — существо творческое, способное к саморазвитию.

А. Маслоу полагал, что человек обладает потребностью в самоактуализации. Эта потребность — наивысшая человеческая потребность по уровню развития и проявляется лишь тогда, когда удовлетворены потребности низшие (еда, секс, безопасность и т. д.).

Если человек достиг уровня самоактуализации, то он, как правило, психически здоров и не подвержен неврозам.

Маслоу ввел понятие «самоактуализирующаяся личность» и считал, что среди всех людей такие личности составляют не более 1%. Как правило, это лица среднего и старшего возраста. Изучая биографии выдающихся ученых и деятелей культуры, Маслоу пришел к выводу, что для самоактуализирующейся личности характерны следующие черты: объективное восприятие' реальности; полное приятие себя; увлеченность и преданность делу; естественность поведения; потребность в независимости, самостоятельности и уединении; наличие высших духовных переживаний; доброжелательность и сочувственное отношение к людям; творческий подход к жизни; демократическое мировоззрение; общественная активность. Другой известный представитель гуманистической психологии психолог и психотерапевт К. Роджерс считал, что потребность в самоактуализации имеет врожденную основу, но развивается в течение всей жизни. Особое влияние на развитие потребности в самоактуализации оказывают отношения матери и ребенка. Такая потребность успешно развивается, если мать полностью удовлетворяет потребности ребенка в любви и ласке («безусловное позитивное внимание», по Роджерсу). Если же мать проявляет любовь к ребенку «условно» (в зависимости от его «хорошего» или «плохого» поведения), то он будет избегать ситуаций и поступков, не одобряемых матерью, и не сможет самоактуализироваться личностно.

Роджерс полагал, что человек всю жизнь находится в саморазвитии и поэтому актуализация есть процесс, а не результат.

В одном и том же возрасте, например в 14 лет, половое созревание у одних подростков только еще начинается, у других — оно в самом разгаре, а у третьих — уже завершается. Подростки с задержкой полового развития оказываются в менее выгодном положении среди сверстников. При отставании в физическом развитии они ниже ростом, у них меньше масса тела. Такие подростки выглядят младше своих сверстников, часто испытывают трудности в контактах: их отвергают, они чувствуют себя малопривлекательными, не интересными для сверстников. Часть из них тянется к малышам, в общении с которыми можно почувствовать свою значимость, ценность в глазах других. Однако гораздо чаще для инфантильных подростков характерны как случаи нарушения, так и детские реакции противопоставления себя взрослым: они проявляют упрямство, настаивают на своем, не принимают другую точку зрения, отрицают все, что им предлагают взрослые. Кроме того, нередко инфантильные подростки, стремясь утвердить свое положение среди сверстников, стараются подражать взрослым, «ярким», с их точки зрения, подросткам: начинают курить, экстравагантно одеваться, грубить взрослым, нарушать школьную дисциплину.

ОТ ДРУГИХ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ, таких, например, как аффект, настроение отличается сравнительно большей продолжительностью, а от страстей — умеренной и даже слабой интенсивностью. В отличие от чувств, всегда направленных на тот или иной объект, настроение характеризуется меньшей определенностью. Причиной смены настроения могут стать то или иное конкретное событие, фраза, впечатление, однако, возникнув, настроение окрашивает все переживания человека — и связанные с событием-поводом, и совершенно не связанные, но совпавшие по времени. Настроение может переживаться как общий эмоциональный фон.

Уже у младенца можно выделить несколько различных видов настроения:

бодрое (активно играет, дружелюбен, с интересом относится к окружающим людям, часто улыбается и смеется);

спокойное (к окружающим относится положительно и с интересом, но меньше контактирует по своей инициативе);

раздражительное (вспышки возбуждения, озлобленность, крик, может вступать в конфликт, а может и находиться в состоянии бездеятельности);

подавленное (вял, бездеятелен, пассивен, замкнут, может грустить и тихо, долго плакать);

неустойчивое (то весел и смеется, то становится капризным и плаксивым, быстро переходит от одного состояния к другому).

С возрастом к недифференцированному переживанию эмоционального фона добавляются состояния радости, восторга, грусти, тоски, страха и т. п.

Настроение порой безошибочно сигнализирует о том, что в действительности значит для человека та или иная ситуация (в ее личностном смысле). Общая удовлетворенность жизнью либо разочарование, неудовлетворенность существенно влияют на преобладание тех или иных настроений у человека.

Колебания настроения могут казаться беспричинными, однако за ними, как правило, стоят такие свойства индивида, как повышенная тревожность и эмоциональная неустойчивость. У людей нередко наблюдаются крайние варианты нормы характера — так называемые акцентуации. Акцентуированными личностями называют тех, у кого гипертрофирована (преувеличена или выпячена) одна из черт, присущих любому человеку (например, веселость или замкнутость, обидчивость или незлобивость и т. д.).

Контроль за своим настроением требуется от человека во многих видах его деятельности. Особенные требования предъявляет работа в системе «человек — человек». Вряд ли кому-нибудь захочется попасть на прием к врачу, находящемуся в подавленном состоянии, или сдавать экзамен раздраженному преподавателю. Самоконтроль своего настроения жизненно важен для спортсмена в разных видах спорта, требующих сосредоточенности и постоянно предполагающих риск.

Психорегуляция настроения в спорте важна как в командных, так и в индивидуальных видах спорта. Иногда совершенно незначащий телефонный разговор, мимолетная встреча способны резко повлиять на тот уровень результатов, который продемонстрируют спортсмен или члены единой команды. Спортивными психологами разработаны специальные психотехники.

Психолог Рудольф Загайнов, свыше тридцати лет проработавший с российскими и зарубежными шахматистами, баскетболистами, футболистами, теннисистами самого высокого профессионального уровня, считает, что в день соревнований чрезвычайно важна «психологическая свежесть» спортсмена, которая должна помочь ему в нужный момент сконцентрироваться. А эту «свежесть» обеспечивает правильный режим соревновательного дня, начиная с подъема. Человек, во-первых, должен выспаться, и в такой день дорога каждая минута сна. Во-вторых, необходимо ограничить общение с другими людьми, создающее дополнительную нагрузку на эмоциональную сферу человека.

Не так уж редко встречаются люди, с которыми нелегко общаться ввиду их робости, осторожности, недоверчивости. Эти черты характера свойственны обычно человеку застенчивому.

ЗАСТЕНЧИВОСТЬ проявляется в самых разных формах — от смущения и робости в присутствии других людей до болезненной тревожности, которая вносит дискомфорт в повседневную человеческую жизнь. Американский психолог Ф. Зимбардо, исследуя этот феномен, охарактеризовал ряд типичных проблем, которые обусловлены застенчивостью:

1) затруднения в установлении новых знакомств;

2) негативные эмоциональные состояния — депрессия, тревожность, одиночество;

3) трудности в выражении своего мнения, недостаток напористости;

4) излишняя сдержанность застенчивого человека, не позволяющая другим людям оценить его истинные качества и способности;

5) неумелое представление себя, побуждающее окружающих считать застенчивого человека высокомерным, недружелюбным;

6) трудности мышления и общения в присутствии других людей, в особенности незнакомых;

7) чрезмерная рефлексия и сосредоточенность на самом себе.

Какие же жизненные обстоятельства обычно вызывают такие реакции? Это происходит в ситуациях, когда необходимо выступить перед большими группами людей (или оказаться в центре внимания), при взаимодействии с другими людьми в незнакомых обстоятельствах, при общении с незнакомцами, представителями другого пола, людьми иного возраста или социального статуса, а также, когда человека подвергают явной оценке, и т. д. и т. п.

Очень трудно найти ребенка, который никогда ничего и никого не стеснялся бы, но некоторые дети застенчивы более других с самого раннего возраста. Застенчивость в детстве присуща очень многим творческим людям. Родительская застенчивость, по меньшей мере в двух случаях из трех, совпадает с застенчивостью их детей. Зимбардо утверждает, что застенчивые дети редко растут в семьях, где родители не застенчивы. Если хотя бы один из родителей застенчив, вероятность того, что и ребенок будет застенчив, возрастает.

В семьях, где застенчивы оба родителя, застенчивые дети встречаются не чаще, чем в тех, где застенчив только один из родителей.

На застенчивость ребенка влияет и очередность рождения. Дети-первенцы или единственные дети более застенчивы, чем младшие в семье. Они менее популярны среди сверстников, поскольку хуже усвоили жизненно необходимые (по сравнению с младшими) навыки общения. Первенцы становятся застенчивыми именно вследствие своей непопулярности, а не наоборот.

Совестью принято называть способность человека критически оценивать свои поступки, мысли, желания, осознавать (переживая) несоответствие своего поведения требованиям долга и другим нормам морали.

СОВЕСТЬ — один из внутренних механизмов самоконтроля личности. Совесть отличается от страха (перед авторитетом или наказанием) и стыда (перед другими, чьим мнением личность дорожит) тем, что призывает человека к ответу перед самим собой. Совестливый человек способен к независимым суждениям, решениям и действиям, т. е. к моральной автономии. Обладая совестью, человек ориентируется в своем самоопределении не только и не столько на самосохранение и благополучие, на принятые групповые нормы, на ожидания окружающих или мнение авторитета, сколько на исполнение долга и достижение совершенства. В совести проявляется ответственность человека перед самим собой как субъектом универсальных ценностей и требований.

Исторически совесть коренится в стыде и родственна ему, однако уже первые попытки в истории философии осознать опыт, который впоследствии получит название «совестного», свидетельствуют о стремлении дифференцировать сам стыд и выделить как нечто особенное «стыд перед самим собой». Соответствующее значение имеет греч. слово synthesis — соединение, система, обобщение опыта (т. е. ответственность человека перед самим собой за совершенные им нечестивые поступки). Так же и латинское слово conscientia употреблялось не только для обозначения сознания вообще, но и сознания или воспоминания о совершенных дурных поступках или сознания, оценивающего собственные поступки как достойные или недостойные. Согласно христианскому учению, совесть есть Божия сила в человеке и раскрывается в полной мере благодаря откровению Христа. В христианскую эпоху совесть осмысляется как внутренний нравственный закон, глас Божий, а муки совести воспринимаются как выражение внутреннего разлада, и сам по себе внутренний разлад оценивается как несомненный признак совестливости (Августин).

В Новое время совесть трактуется как познавательно-моральная сила, как способность человека высказывать оценочные суждения, осознавать себя морально ответственной личностью, намеренно определенной в отношении добра. Развитие этой линии в изучении феномена совести, естественно, вело к формированию более широкого понятия совести как морального сознания (во многих языках слова, обозначающие понятие «совесть», родственны словам, обозначающим «сознание», «знание»), к выделению его познавательных, императивных и оценочных функций.

В наиболее общем плане совесть понимают как «внутренний голос». Различия касаются только относительно источника этого голоса: он воспринимается или как не зависимый от «Я» человека, или как голос его сокровенного «Я», или как «другое Я». О чем же говорит совесть? Ответить можно по-разному. Известно три подхода в понимании совести:

1) совесть как обобщенный и перенесенный во внутренний план голос значимых (авторитетных) других, или голос культуры;

2) совесть как выражение чувства несогласия человека с самим собой (тем самым совесть удостоверяет самосознательность личности);

3) совесть как голос Иного не только в метафорическом, но и в прямом смысле этого выражения: «устами совести» как бы говорит Всеобщий закон, Высшая истина, совесть — это голос (зов) трансцендентного (инобытийного).

Из всех человеческих страстей самая глубинная, всеохватывающая, безусловно, любовь. Ею одухотворена вся основа нашего бытия, сила ее не знает ни границ времени, ни границ пространства, это чувство человека вечно и неизменно.

ЛЮБОВЬ — это такое состояние человека (его духа, души и тела), при котором он ощущает всю полноту своего существования. Без гармоничного единства этих начал в человеке подлинная любовь невозможна. В реальной человеческой жизни такая полнота предполагает соединение двоих — мужчины и женщины. Природа человеческой любви. Во взаимоотношениях двух людей любовь есть беспричинное и часто неосознаваемое стремление к объединению. Любовь нередко возникает «как-то вдруг», «с первого взгляда», в буквальном смысле нечаянно, т. е. неожиданно. Ее появление не зависит от воли и сознания человека, он не может себя заставить полюбить кого-то. Любовь «сама приходит». Она настолько властна над влюбленными, что это дает повод сравнивать ее с некоторого рода помешательством. Иногда любовь уподобляется огню или пламени, буквально обжигающим человека. Ее огненное воздействие оставляет в душе человека след, который сохраняется навсегда, даже если само чувство любви давно ослабло или исчезло. Несмотря на то что любят друг друга земные конкретные люди, природа любви имеет, скорее всего, сверхчеловеческие истоки. Проявляется это в том, что сила любви побуждает людей к совершению поступков и созданию творений, которые человек в обычном состоянии сделать не способен. В бессмертной трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта» рассказывается о такой любви, такой полной самоотдаче, достижении такой полноты взаимных отношений, после утраты которых существование каждого в отдельности стало невозможным.

Чувство любви вызывает напряжение всех человеческих сил, активно воздействует на личность, формирует ее мироощущения. Так, в юношеском возрасте именно романтическая любовь, с ее мощью и энергией, способна создавать совершенно идеальный образ возлюбленного, пробуждать в молодых людях творческие силы, находящие выход, как правило, в поэтическом выражении.

Сформировав в себе возвышенное отношение к любви как духовно-душевному чувству, человек начинает соответствующим образом относиться и к любви телесной, она также становится возвышенной. И наоборот, знакомство с телесными ощущениями, не имеющими духовно-душевной основы осознания их природы, как правило, влечет за собой примитивное, ущербное понимание любви, сводя ее к одним только «плотским наслаждениям». А раннее знакомство с сексом приводит вообще к подавлению или вовсе к утрате романтического периода. Не пережив этого периода, человек в интеллектуальном, духовном и нравственном отношениях оказывается неполноценным. Именно в романтическом периоде формируется и развивается его способность к воображению, лежащая в основе любой творческой деятельности, к сопереживанию, из которой вырастает чувство сострадания. Люди с подавленным воображением и отсутствием умения сострадать, как свидетельствует жизнь, не готовы принимать чужую точку зрения, чувствовать чужую беду, для них наиболее характерны стереотипы поведения и мышления, низкий уровень развития и т. д. и т. п.

В каждой эпохе стремились понять причины влечения мужчин и женщин друг к другу. Греческая культура, уделившая много внимания природе любви, раскрыла несколько ее видов, каждый из которых имеет свое собственное имя. Одно из них — Эрос. Под ним понимается любовь как страстное наслаждение, обожание своего возлюбленного. Такая любовь эгоистична и подвержена ревности. От греч. «эрос» произошли современные слова «эротика» и «эротический». Наиболее прозаический вариант эроса в современном его понимании — секс.

Другой вид назван филией. В основе этой любви лежит дружба, симпатия, расположение человека к человеку. «Сторге» — это любовь-привязанность, как правило, родовая или семейная, обычно ее называют братской, отцовской, материнской любовью. Наконец, «Агапе» — любовь жертвенная, способная на подвиг во имя возлюбленного.

Греческий философ Платон (427 - 347 до н. э.) посвятил анализу любви диалог «Пир». Согласно Платону, низшей формой любви является простое чувственное влечение к красивому телу, а высшей формой — идеальная любовь, предметом которой служит не «красивое тело», а «абсолютная красота». Именно такое понимание высшей формы любви дало повод впоследствии назвать ее платонической любовью.

В эпоху Ренессанса получают развитие зародившиеся в античности, преимущественно платоновские, мотивы понимания любви. И вновь появляются «Диалоги о любви» (Леоне Эбрео). Многие черты античного, и прежде всего платоновского, понимания любви были восприняты немецкими романтиками, а через них и русскими писателями и философами XIX столетия. Любовь явилась одним из центральных понятий философских взглядов В. С. Соловьева, о. Павла Флоренского и других русских мыслителей. Поэтическому перу Соловьева принадлежит бессмертное стихотворение, в котором есть строки, по праву могущие считаться гимном любви:

Бедный друг, истомил тебя путь.

Смерть и Время царят на земле, -

Ты владыками их не зови;

Все, кружась, исчезает во мгле,

Неподвижно лишь солнце любви.

Христианство видит в любви сущность Бога и его отношение к человеку. В древнегреческом языке такому пониманию любви более всего соответствует «Агапе». Падший, греховный мир сам по себе не достоин любви, как, впрочем, не достоин ее и падший человек. Но из сострадания к человеку Бог протягивает ему руку надежды. Поэтому любовь христианская — сострадающая, жертвенная. Из любви к человеку Бог пожертвовал своим Сыном. Одна из главных заповедей христианства гласит: «...да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга». И наоборот: «Не любите мира, ни того, что в мире». Иногда считают, что именно такое отношение к миру привело в конечном счете к экологическим проблемам (загрязнению среды обитания человека, нарушению природного баланса и др.).

ПРОЯВЛЕНИЯ РЕВНОСТИ у высших животных неоднократно описывали этологи и зоопсихологи. Но присущая человеку способность воображения делает это чувство особенно мучительным. Ревность нередко создает своего рода самоподдерживающийся механизм, благодаря которому все происходящее воспринимается нами как доказательство если не прямой измены, то уж, по крайней мере, обоснованности сомнений.

Часто ревность определяется как «собственническое чувство», а напряженность этого чувства объясняется желанием исключительного обладания объектом любви. Но что именно ставит под угрозу действительная или предполагаемая неверность того, кто становится нашим alter ego, продолжением нас, частью нас? Под сомнением оказывается безусловное предпочтение всем другим, избранность, выделенность из множества других. Если же любимый человек признает не нас, а кого-то другого центром Вселенной, то возникают чувства собственного несовершенства, бессилия, беспомощности, обиды.

Психоаналитическая трактовка ревности находит ее корни в раннем детстве. Разочарования ребенка могут быть связаны с невозможностью стать единственным содержанием жизни родителей, в первую очередь матери. Ощущения заброшенности, покинутости, отвергнутости особенно мучительны, если ребенок чувствует, что его покидают ради брата, сестры или другого родителя. В то время как они наслаждаются любовью и счастьем, чувства этого ребенка остаются неразделенными.

Другим психологическим основанием ревности является механизм проекции. В соответствии с ним мы часто приписываем другому свои намерения и желания. И чем сильнее собственные побуждения изменить партнеру, тем явственнее проявляется чувство ревности. Рациональные соображения и доказательства здесь оказываются бессильными. Ревность нередко оборачивается ненавистью, стремлением к мести неверному возлюбленному. Различают активные (преследование соперника) и пассивные (сомнения, подозрения, недоверчивость) состояния ревности. Во многом способы проявления ревности определяются культурными нормами, но существенны и личностные, индивидуальные различия. Также до сего времени многие считали, что ревность мужчин и женщин глубоко различна. Стендаль говорил, что женская ревность — гораздо более сильное страдание, чем мужская, и называл ее «пределом того, что может вынести, не разбившись, человеческое сердце», и именно потому, что у женщин гораздо меньше возможностей действовать в этой ситуации.

Ревность может быть обращена и на ненавистного соперника, и на неверного возлюбленного или же на обоих вместе. Здесь также большую роль играют культурные и индивидуальные различия. Однако Отелло — хрестоматийный пример мужской ревности — не видит иного выхода, как убить неверную, по его предположению, жену, в то же время Медея, яркий образ женской ревности, «великодушно» оставляет в живых Язона, но лишает жизни и соперницу, и собственных детей.

Связь ревности с любовью подмечена народной мудростью всех времен и народов. Однако о чем свидетельствует ревность — об избытке любви или о ее недостатке, о ее расцвете или угасании? Франсуа де Ларошфуко заметил, что «бывает такая любовь, которая в своем высшем проявлении не оставляет места для ревности». В то же время «ревность всегда рождается вместе с любовью, но не всегда вместе с нею умирает».

Вероятно, самым сильным и ярким эмоциональным состоянием человека является страсть, которая в отличие от аффекта — кратковременной эмоциональной вспышки — представляет собой устойчивое и всеохватное чувство.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ СТРАСТИ напрямую связывают со страданием. Таково и основное значение, например, латинского слова passio (страсть). При толковании слова «страсть» эти же значения первыми упоминает В. Даль: «страданье, муки, маета, мученье, телесная боль, душевная скорбь, тоска». Но всегда ли страсть является в «страдательном залоге», пассивно переживаясь как некое испытание, выпавшее нам на долю? Нельзя не признать, что страсти присуща энергия, что человеку бывает необходимо «дать выход своим страстям», что многие сами стремятся к страстям сознательно или безотчетно, видя в них средство преодоления повседневной рутины, возможность жить на пределе всех своих духовных сил.

Но страсть, как правило, недолго бывает средством — она стремится стать целью и самоцелью. Многими культурами была найдена метафора: страсть как морская вода, которую чем больше пьешь, тем больше жаждешь. Предмет страсти стремится занять исключительное положение в жизни человека. Он становится гораздо реальнее всего остального. Безрассудства и безумия одержимого страстью человека издавна были для людей пугающими и притягивающими одновременно, отсюда устаревшие, но не забытые окончательно словарные значения: «страх, испуг, ужас, боязнь; бездна, пропасть, тьма, множество».

Вред, причиняемый человеку его же страстями, был осознан в незапамятные времена. В тех или иных вариациях отвержение страстей, их осуждение входят почти во все известные этические системы. Так, Аристотель считал основной причиной вреда страстей их безудержность, отсутствие меры, и противопоставлял им золотую середину человеческих качеств, уравновешивающих крайности, на которые толкают человека страсти. Стоический идеал человека предполагал его свободу от всех страстей, подчинение разуму, а не влечениям. И особенно сурово к страстям отнеслось христианство, включив многие из них в число семи смертных грехов. Однако только относительно недавно были осознаны опасности бесстрастия — отчуждение, бесчувственность, безразличие, опустошенность человека и общества в целом. Страсти многолики и многообразны не менее, чем способности и склонности человека.

Для удовлетворения одних страстей нам непременно нужны другие люди, иным же страстям человек предается в одиночку. Динамика страстей также различна: так, со временем страсть безумной любви гаснет, властолюбия — растет. Одни страсти естественны в более молодом возрасте, другие — в более зрелом, одни считаются более присущими женщинам, другие — мужчинам.

Вместе с тем все страсти имеют нечто общее между собой — стремление к господству; длительное напряжение чувств; преображение, искажение объективной, не замутненной страстью картины мира или иерархии ценностей. Как отмечал еще Сенека, «страсти придают ума самым глупым людям и делают глупыми самых умных». Страсть способна сделать лентяя активным и целеустремленным, деятельного — мечтательным. Психофизиологические механизмы различных страстей опираются на гормональные процессы, в первую очередь на усиленное выделение адреналина. Само по себе выделение адреналина располагает человека к тому, чтобы проявлять больше страсти, настойчивости, энергии. Развитие и угасание страстей во многом напоминает привыкание к сильнодействующим средствам: при постоянном их применении наступает привыкание, и требуются все большие «дозы» привычного воздействия, чтобы получить тот же эффект.

Чаще всего о страсти говорится применительно к романтической любви и эротическому влечению.

Нередко исследователи приходят к убеждению, что страсть и романтическая любовь несут в себе в первую очередь деструктивные последствия для любящих: полная поглощенность любовью, потеря интереса к другим делам и другим людям, непрерывные сомнения и самоистязания.

ДРУЖБА отличается от товарищества, т. е. отношений, которые основаны на общности, а то и просто на одинаковости интересов, совместной деятельности, принадлежности к какому-либо сообществу (например, школьному, спортивному, воинскому, профессиональному, этническому и т. п.). Товарищество тоже предполагает избирательность, приязнь, симпатию. Товарищеские отношения эмоционально окрашены, но за ними всегда просматриваются какое-то общее дело (прошлое, сохранившееся в памяти, или настоящее, имеющее вполне практические и значимые последствия), общность целей и обусловленная этим взаимопомощь, солидарность, поддержка. В словаре В.И. Даля подчеркивается именно это содержание слова «товарищ»: «соучастник в чем-либо».

В отличие от товарищества, дружба — более глубокие, интимные отношения, когда недостаточно только взаимопомощи, а необходимы еще особая доверительность и откровенность. Исключительная избирательность в дружбе отражена в поговорках: «Друзей много, да друг один», «Будешь друг, да не вдруг» и др. Как человеческая связь дружба превыше каких-либо норм и правил. Отношения, складывающиеся в дружбе, исключительны. В ней утверждается единственность и несравненность друга, и если мы не «от делать нечего друзья» (А .С. Пушкин), то друг - это воплощение идеала.

Для греков классической эпохи дружба — это и союз, рожденный по политическим мотивам, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы. Вместе с тем дружба осознавалась и ценилась как отношения, не обусловленные родством, привычной совместностью жизни или интересов. Это и стало предметом внимания античных и более поздних мыслителей, стремившихся понять, что, помимо ритуала, соглашения или расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. Понимание дружбы как отношений, существенно отличных от чувственной любви или товарищества, исторически сложилось относительно поздно.

По преданию, древнегреческий философ и математик Пифагор (580 - 500 до н. э.) понятием «дружба» обозначал принцип единения в мире всех со всеми. Ему же принадлежит и высказывание: «Дружба — это равенство». Вместе с тем наиболее ценными разновидностями дружбы он считал дружбу с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, т. е. с теми, с кем в силу их статуса равенство никак невозможно. Со времен ранней античности дружба символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетели и мудрости.

Именно такой образ дружбы был развит Аристотелем (384 - 322 до н. э.), который создал наиболее фундаментальную и развернутую в древнегреческой философии концепцию дружбы. Содержание дружбы, по Аристотелю, составляют особенные — добродетельные и нравственно-прекрасные — отношения. В дружбе люди благодетельствуют, друзья совместно проводят время (или живут сообща), они «наслаждаются взаимным общением», схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. Друзей отличает единомыслие, которое проявляется также и в поступках. Поскольку к другу относятся, как к самому себе, то друг — это другое «Я». При всей разноплановости характеристик дружбы наиболее важная, по Аристотелю, следующая: в дружбе человек желает другому блага ради него самого, старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу и к другу «относится, как к самому себе».

Эпикур (341 - 270 до н. э.) рассматривал дружбу как непременное условие счастья и одно из фундаментальных оснований блаженной жизни мудреца. И хотя дружба, по Эпикуру, берет «начало из пользы», она есть то, что желанно ради себя самого. В стоицизме дружбу осмысляли как форму отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они — друзья, значит, как считал философ-стоик Эпиктет (ок. 50 - ок. 140), указать на то, что они честные и справедливые. Подлинная дружба поэтому столь редка. Она может сопутствовать родственным, семейным отношениям или соратничеству, но от них она не зависит, ибо дружба — «там, где честность, совесть, где преданность прекрасному». Римский философ и политический деятель М. Т. Цицерон (106 - 43 до н. э.) понимал дружбу как отношения, при которых к другу стремятся из приязни, т. е. дружеского расположения (в латинском, как и в греческом языке, слово amicitia — дружба — получило свое название, и это специально оговаривается Цицероном, от слова amor — любовь), а не из стремления к удовольствию или пользе. Подобно Аристотелю, Цицерон описывал дружбу как совершенные и нравственно-прекрасные отношения: в том, чтобы просить друзей только о нравственно-прекрасном и делать друзьям нравственно-прекрасное, не дожидаясь их просьб, заключен «первый закон дружбы». Среди «правил дружбы», которые сформулировал Цицерон, такие, как быть искренним, доверять, быть равным с нижестоящими по положению или возрасту, благотворительствовать, быть сдержанным и воздерживаться от ссор, в разрыве сохранять достоинство и т. д.

В эпоху позднего Возрождения французский философ-гуманист М. Монтень (1533 - 1592), отличая дружбу от отношений родителей с детьми, от любви к женщине, а также от расхожего понимания дружбы как близкого знакомства или полезной связи, создал образ совершенной дружбы — такого рода общения, в котором нет никаких иных расчетов и соображений, кроме самой дружбы, а все душевные побуждения человека чисты и безупречны. В философской мысли последующих времен в общем сохранялось противопоставление дружбы, как безусловно бескорыстных отношений, эгоистическим связям. Критичность или возвышенность в восприятии дружбы зависели от того, какой стороне придавалось преимущественное значение. В новоевропейской моральной философии реалистически-критический подход к анализу дружбы стал преобладающим (Д. Юм, И. Кант, А. Шопенгауэр и Ф. Ницше). Вместе с тем происходило более углубленное осмысление дружбы в ряду близких ей межчеловеческих личностно-значимых и интимных отношений. У романтиков сложился идеал юношеской страстной и беззаветной дружбы.

В психологическом плане ненависть варьирует от тихой, потаенной враждебности до агрессивного поведения, логическим завершением которого могут быть физическое уничтожение противника, вандализм в отношении природы, культурных ценностей, технических устройств и бунт против Бога.

НЕ ВСЯКАЯ АГРЕССИВНОСТЬ есть ненависть. Согласно теории австрийского ученого-социобиолога Конрада Лоренца (1903 - 1988), следует различать агрессию как инстинктивную реакцию животного или человека, служащую инструментом приспособления к природной или социальной среде, и ненависть, сознательно и целенаправленно инспирируемую отдельным человеком, социальной группой или обществом в целом. Ненависть всегда опирается на определенные ценностные представления, например, о добре и зле, справедливости, чести и достоинстве. В основе ненависти лежат, по словам русского философа Н. А. Бердяева, объективация зла, выбрасывание его во вне, превращение других людей в «козлов отпущения» или врагов, которых нужно уничтожать морально или физически. В этом плане генетически ненависть восходит к ранним стадиям существования

Веру можно сравнить с умозрением. Так же, как с помощью ума, с помощью веры можно «видеть» истинные события, поэтому иногда принято говорить об особом «зрении веры». Выдающийся христианский учитель церкви св. Григорий Нисский считал, что доказательное знание необходимо только тогда и там, где ослабла вера. Например, человеку, верующему в то, что «Бог истинно существует», нет надобности прибегать еще к «каким-то разумным доказательствам» его существования, тем самым ставя факт существования Бога в зависимость от правильности произведенного человеком доказательства. Ведь если в доказательстве будет обнаружена ошибка, то и доказываемое положение будет считаться ложным. А существование Бога не может зависеть от такого случайного факта, как ошибка человека!

Поступки и моральные качества личности, в основе которых лежит жертвенное служение людям, обществу, Богу, называются самоотверженностью. Во всех религиозных системах среди общечеловеческих ценностей самоотверженность почитается как одна из высших добродетелей.

В ИУДАИЗМЕ, ХРИСТИАНСТВЕ, ИСЛАМЕ самоотверженность рассматривается как преодоленный эгоизм, служащий залогом самоутверждения личности в вечности. Самым ярким примером самоотверженности является спасительная жертва Иисуса Христа, своей смертью искупившего человеческие грехи и открывшего перед верующими новые горизонты бытия: умаляющий себя возвысится, последний станет первым, жертвующий собой сохранится. «Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее...» Согласно учению ислама, истинный мусульманин, отдавший жизнь за веру, сразу же попадает в рай. Иная трактовка самоотверженности в буддизме, где ее отождествляют с самоотрицанием личности, полным уничтожением человеческого «Я». Это связано с тем, что в буддизме жизнь из-за страданий и смерти оценивается отрицательно. Главная цель человека — прервать цепь рождений и смертей и оказаться в состоянии нирваны — духовного успокоения. Глубинные установки человека христианской и (шире) ближневосточной культуры радикально отличаются от глубинных установок человека, воспитанного в буддийской традиции. Их смешение таит в себе опасность раздвоения сознания и возникновения психических заболеваний. К сожалению, это происходит часто с теми, кто становится поборником восточных учений.

С нравственной точки зрения самоотверженность не поддается однозначной трактовке. Самоотверженность как поступок, целью которого является спасение других людей, жизненно важных для общества благ, обладает высокой моральной ценностью. Такой поступок, часто совершаемый спонтанно, в порыве души, свидетельствует о глубокой укорененности в психике человека нравственных мотивов. Он служит ярким показателем человеческого величия и благородства. Рядовой Александр Матросов во время Великой Отечественной войны, грудью закрывший амбразуру вражеского дзота, совершил самоотверженный, героический поступок, спасший жизнь многих однополчан и обессмертивший его имя. Самоотверженность как внутренняя склонность личности, основанная на любви, сострадании, милосердии по отношению к конкретным людям или на увлеченности творчеством, также достойна положительной оценки. В данном случае служение людям, беззаветная отдача любимому делу становятся смыслом жизни личности и не воспринимаются ею как жертва, а, напротив, как полнота жизни, как счастье. Важно, однако, чтобы эта жертвенность не наносила материального или морального ущерба другим людям.

Самоотверженность такого рода определяется как религиозное, нравственное, научное или культурное подвижничество. Великими подвижниками были преподобный Сергий Радонежский, французские ученые-физики М. и П. Кюри, доктор Гааз, А. Швейцер и многие другие.

Однако имеются и нравственно осудительные виды самоотверженности. Самоотверженность, в основе которой лежит систематическое волевое самопринуждение и насилие над человеческой природой, связанная, как правило, с преданностью человека утопическим социальным или ложно понятым религиозным (сектантским) идеям, деструктивна и аморальна. Она нередко оборачивается жестокостью и насилием над другими людьми.

В самом общем смысле счастье — это высшее состояние радости, чувство упоения от обретения желанного предмета, восторженная, глубокая удовлетворенность от того, что цель достигнута.

Поскольку желания и цели у людей различны, то и счастье каждый понимает по-своему — как удачу, наслаждение, богатство, почет и т. д. Таковы наиболее часто встречающиеся определения счастья.

Представители древнегреческого направления эвдемонизм (от греч. eudaimonia; дословно — «судьба человека, находящегося под покровительством богов») считали счастье, блаженство высшей целью человеческой жизни. Русское слово «счастье» имеет своим корнем «часть», что помимо прочего означает «судьба», «удел» (что легко просматривается и в слове «участь»). Счастье поначалу и понималось как милость высших сил. Быть счастливым — значило быть удачливым, приобщенным (соучастным) к судьбе. Таково и одно из популярных толкований понятия «счастье» — удача, счастливый случай. Однако такое понимание означает, что счастье никак не зависит от воли человека.

Трудно согласиться и с распространенным мнением, будто бы счастье есть наслаждение или достаток. Как показывает жизненный опыт, и наслаждение и достаток могут быть как у тех, кто считает себя счастливым, так и у тех, кто ощущает себя несчастным. Значит, хотя и трудно чувствовать себя счастливым, не получая наслаждения или не будучи обеспеченным, следует признать, что не наслаждение и не богатство сами по себе являются условием или содержанием счастья, а что-то другое.

СЧАСТЬЕ - СОСТОЯНИЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ, но не мимолетное, а длительное, продолжительное во времени удовлетворение от пережитого. Счастье есть ощущение полноты удовлетворенности жизнью в единстве ее разных (развернутых в пространстве) сторон, жизнью как образом жизни, и в этом смысле — жизнью в целом. Это качественная характеристика счастья. Удовлетворенность уместно отличать от довольства, поскольку в довольстве проявляется обособленность «счастливца» от окружающих (а порой и от себя самого). Счастье как длительное и полное удовлетворение жизнью в целом предполагает не только желанность этого состояния для всех, но и универсальность этого состояния: испытывая счастье, индивид понимает, что каждый достойный человек на его месте был бы счастлив.

Представители стоицизма — направления античной философии — считали, что в счастье человек как бы беспечен. Он не беспокоится о преходящем, ибо ставит себя выше переменчивости обстоятельств, игры случая и легкомыслия фортуны. Он не боится потерять то, чем обладает, поскольку видит свое богатство не во внешних благах, а во внутреннем спокойствии и возвышенности духа. Одно из основных понятий этики стоицизма (Древняя Греция, III в. до н. э.) — апатия (от греч. apatheia — бесстрастие), т. е. полная свобода души от страстей и аффектов. Мудрец должен следовать бесстрастию природы, он предан разуму, его высказывания правильны и беспристрастны; он невозмутим. Стоический идеал счастья — это не просто бесстрастие, но и отрешенность от земных чувств. В принципе апатии получил завершение другой античный идеал счастья — атараксия (от греч. ataraxia — невозмутимость), согласно которому высшей ценностью является душевное спокойствие и безмятежность.

Иными словами, мудрец свободен от страстей, свободен в главном: он не страшится смерти и смертельных страданий, даже когда речь идет о нем самом.

Моральные ценности ориентируют человека в его поведении. Они не только провозглашаются, но всегда устанавливаются в такой форме, которая указывает на необходимость их практического воплощения в действиях. Следование моральным ценностям воспринимается человеком как долг.

В ШИРОКОМ СМЫСЛЕ ДОЛГ — это осознание личностью безусловной необходимости исполнения чего-то (принципа, требования, совершения какого-либо действия).

Через понятие долга, как и через понятия добра и совести, человек формирует свое представление о совершенстве, т. е. о самом лучшем, поэтому долг человека — следовать по пути добродетели, делать добро другим людям по мере возможности, не допускать в себе порочности, противостоять всякому злу.

Отличие нравственного долженствования от обязанности, которая накладывается авторитетом, юридическим законом, административным установлением или договором, состоит в том, что оно всегда осознается как внутренняя (изнутри данная) необходимость, как внутреннее побуждение. Даже для религиозного человека, верящего в то, что требования долга заповеданы Богом, долг осознается исключительно как внутренняя потребность.

Однако для такого понимания и переживания долга необходимо внутренне (психологически, социально, духовно) дорасти. Для подростка или для взрослого с инфантильным, т. е. неразвитым, характером долг воспринимается как любое внешнее нормативное или воспитательное давление, как внешнее понуждение. Таким образом, понимаемый долг не может не представляться как иго, как подавление личности. При этом следует иметь в виду и то обстоятельство, что отвержение морального требования в действительности может мотивироваться как протест против внешней принудительности общепринятых норм — обычаев, нравов, социальной дисциплины. Сам по себе протест против внешнего, «служебного», лицемерного подчинения общественным нормам вполне может быть понятен, однако нельзя усматривать в моральном долге только вынужденное подчинение бытующим нравам. Это необоснованно по двум причинам. Во-первых, богатство личности зиждется на восприятии ею опыта возможно большего числа других людей. Этот опыт безлично сохранен и обобщенно выражен в культуре, в том числе в нравственных нормах. Во-вторых, толковать любой принцип или норму только как внешнее подавление личности — значит понимать проблему упрощенно, так как при этом не учитывается возможность самопринуждения.

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДОСТОИНСТВЕ исторически тесно связаны с социальным статусом (положением) человека: чем выше статус, тем выше достоинство. Однако уже в древние времена сложилось и такое словосочетание, как «внутреннее благородство», что свидетельствует о том, что достоинство стали понимать как благородство души независимо от иерархически высокого происхождения или положения. Так сформировалась нравственная характеристика понятия «достоинство» как «общечеловеческое достоинство», которым должен обладать каждый индивид как личность. Достоинство человека определяется не его происхождением, богатством, образованием или социальным положением, а присущей ему как индивидуальной личности внутренней свободой.

Понятие достоинства как общечеловеческой характеристики имеет разную степень обобщения. В качестве «достойного» может признаваться:

а) человек, соответствующий представлениям о высшем предназначении человека (таков общегуманистический образ достоинства, сложившийся уже в античности и ярко выраженный у Аристотеля, Эпикура, стоиков);

б) просто человек, (в христианстве достоинство человека ассоциируется с тем, что он изначально заключает в себе образ Бога);

в) человек как личность, исполняющая свои обязанности и отвечающая разумным ожиданиям окружающих в конкретных человеческих отношениях.

Эти представления о достоинстве говорят о том, что, в отличие от заслуги (при том, что понятие «заслуга» нередко употребляется в качестве синонима достоинства), достоинство не только оценочное, но и императивное понятие: человеку предписывается быть достойным. Человек, в силу обстоятельств не имеющий возможности соответствовать этой императивности и отвечать определенным ожиданиям или не понимающий того, что ожидают от него, — жалок, а не желающий соответствовать достоин презрения.

Как императивное понятие, достоинство отличается от заслуг, которые вменяются человеку в знак признания его достижений, его успехов на каком-либо поприще. Через признание заслуг как бы утверждается ценность данного человека по сравнению с другими людьми, а человек рассматривается как средство для достижения высших целей, которые служат критерием, мерой заслуг. Абсолютизация такого отношения к человеку ведет к восприятию его как «винтика».

В психологическом плане достоинство как чувство самоуважения проявляется в ощущении (понимании) человеком своей собственной значимости. Такое понимание достоинства, в отличие от иллюзий самомнения, обусловлено тем, что человек обладает рациональным и реалистичным жизненным планом, уверен в собственных способностях и понимает, что его личность и его дела одобряются («по достоинству оценены») уважаемыми им людьми. В той мере, в какой человек сохраняет ощущение своей значимости при условии, что другие одобряют его действия, а другие одобряют его действия тогда, когда то, что он делает, вызывает их восхищение или отвечает их потребностям и интересам, — люди в отдельных случаях могут пытаться реализовать свою потребность в достоинстве на основе конформистских стратегий поведения, которые, как очевидно, противоречат моральному содержанию понятия «достоинство».

Достоинству сопряжены такие нравственные чувства или качества человека, как спесивость и приниженность. Спесивость проявляется в том, что человек, не обладая никакими заслугами перед другими людьми и перед обществом, ведет себя и строит свои отношения с другими людьми так, как если бы ими обладал.

Гордость представляет собой способность человека давать высокую оценку собственным достоинствам. В зависимости от этической и культурной традиции, а также от соответствия самооценки реальным свойствам индивида гордость как черту характера можно рассматривать и как добродетель, и как порок.

ПОНЯТИЕ О ПОРОЧНОЙ ГОРДОСТИ было раскрыто в древнегреческом представлении о hybhs'e — особой форме самонадеянности, присущей эпическому или трагическому герою, пытавшемуся нарушить границы человеческих возможностей в установленном богами миропорядке. Аристотелевская теория пороков и добродетелей затрагивала сугубо нравственные проявления порочной гордости, связанные с завышенной самооценкой и неумеренной потребностью принимать по отношению к себе знаки почета и уважения. Характерные ее черты выявлялись в процессе анализа таких параллельных понятий, как честолюбие, кичливость и спесь. В отличие от представителей позднейшей христианской традиции, Аристотель не считал проявления порочной гордости слишком опасными и разрушительными: «Людей [спесивых] считают не злыми (так как они не делают зла), а заблудшими».

В восточно-христианской литературе гордость и предшествующее ей тщеславие понимали как две последовательные стадии единого стремления к собственному возвеличению. Им противопоставляли смирение. Тщеславие и гордость свидетельствуют о непреодолимой потребности продемонстрировать, во-первых, свое превосходство над ближними и, во-вторых, независимость от Божественной благодати. Выделяли два основных типа тщеславия (и соответственно гордости): простое «превозношение» плотскими, видимыми вещами и более изощренное «превозношение» своими духовными достижениями.

Такое тщеславие возникает на фоне весьма успешной борьбы с низшими, порочными помыслами, однако при этом полностью менялись местами цели и средства нравственного совершенствования. Добродетельный поступок становился лишь способом для достижения славы или самоуспокоения, целей суетных и тщетных. Главный же мотив христианского подвижничества — любовь к Богу — и главная его цель — прославление Его имени — уходили на второй план. Характерными свойствами личности, порождаемыми пороком тщеславия, являются лицемерие и ложь. Если тщеславный концентрирует свое внимание всего лишь на наслаждении собственными достоинствами, приносящими известность и уважение, то гордый считает их исключительно собственной заслугой, своим неотъемлемым достоянием и не признает слабости своей греховной природы. Если тщеславие принижает другого человека, превращая его из объекта братской любви в контрастный фон для демонстрации собственных достоинств, то гордость стремится к полному «уничижению» ближнего или к ничем не ограниченному господству над ним.

Большую роль в разработке западно-христианских представлений о греховной гордости сыграл христианский теолог Августин Аврелий (354 - 430), который предложил в своей «Исповеди» следующую классификацию типов греховной гордости: «страсть оправдывать себя», «желание, чтобы нас любили и боялись», сопряженное с любовью к похвалам, и самовлюбленность, которая даже не снисходит до желания нравиться другим.

Переход к представлениям о ведущей роли человека в мире в эпоху Возрождения обусловил позитивную трактовку гордости, превратив ее в один из синонимов человеческого достоинства, самоуважения, независимости.

Личность может нести ответственность за себя, отдельных членов группы и за группу в целом. Тем самым Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель групповой ответственности:

1) время (прошлое, настоящее, будущее);

2) характеристики (деятельностные, отношенческие);

3) субъект (за себя, за отдельных других, за группу).

Самое удивительное свойство надежды, как отметил еще английский поэт Александр Поп (1688 - 1744), состоит в том, что она сопровождает нас всю жизнь, не покидая даже в момент смерти.

НАДЕЖДА заключается в ожидании лучшего, желаемого, отсутствии сомнений и отчаяния, вере в счастливое разрешение трудностей и исполнение желаний. Надежда — это и состояние человека, и опора, поддерживающая его веру в благоприятный исход, дающая ему прибежище и приют среди волнений и горестей реального мира.

Надежды бывают и «слепыми», и «бесплодными», их легко «разбить», но непросто отобрать у человека. «Отнять последнюю надежду» всегда считалось более страшным преступлением, чем «отнять последнюю рубашку». Надежда может сопровождать человека всю жизнь, в отличие от фортуны, удачи и везения («Счастье скоро покидает, а добрая надежда — никогда»), В. Даль делает интересное уточнение, определяя слово «надеяться» как частицу «авось», выраженную глаголом. Он приводит и устаревшее понятие «надейчивость» — беззаботная надежда на «авось». Исследователи культуры отмечали значимость для русского человека необоснованных, иррациональных надежд. Вместе с тем всегда ценился человек «надежный» — «подающий верную надежду, верный, несомненный, твердый, крепкий, на кого можно положиться». Надеясь на чудо, удачу, случай, нельзя упускать свой верный шанс, отказываться пусть от малого, но прибытка: «На чужое надейся, а свое паси».

Надежда на лучшее, на ожидание лучшей жизни опирается на возникающее уже в первые месяцы жизни ребенка, по определению ученика Фрейда психоаналитика Э. Эриксона (1902 - 1969), «базовое доверие». Если взрослые ласковы и дружелюбны с ребенком, если отзываются на его просьбы, то между ребенком и другими людьми складываются отношения доверия, которые служат своего рода прививкой против экзистенциальной тревоги, отчаяния, безысходности. В эпоху Античности отношение к надежде колебалось между «Dum spiro, зрею» — «Пока живу, надеюсь» и «Ne impossibilia optemus» — «Не будем желать невозможного». Но в целом античная, в особенности стоическая, этика рекомендовала человеку стремиться к свободе от страстей и желаний и не возлагать особых надежд на будущее.

Христианские философы неизменно отмечают тесную связь трех добродетелей — надежды, веры и любви. Эти добродетели в христианстве называются богословскими и призваны оживлять и поддерживать все остальные. В послании апостола Павла говорится: «Любовь... переносит все, верит во все, надеется на все и терпелива ко всему...» Надежда, вера и любовь утверждают существующее и самое существенное в жизни.

Вместе с тем возникновение и существование любви и веры связаны как с самой надеждой, так и с ее противоположностями — сомнениями, отчаянием, размышлениями о невозможности чего-либо, безысходностью.

Так, Марсель Пруст, говоря о возникновении чувства любви, отмечал: «Чтобы дать волю... той тоске, что предшествует любви, нам необходима опасность неосуществимости...» Об этом же писал и Стендаль, выделяя надежду в качестве одного из этапов кристаллизации любви.

Надежда вырастает из воображения, преодолевающего действительность, данность, необходимость. Надежда основана на жажде возможного, на открытии свободы вопреки необходимости.

Давно замечено, что люди по-разному оценивают одну и ту же ситуацию, явление или событие, даже если они принадлежат к одной профессии, имеют примерно одинаковый интеллектуально-моральный уровень. Так, один артист при виде неполной аудитории скажет: «Зал наполовину полон», а другой: «Зал наполовину пуст». Первый, оптимист, склонен видеть в жизни больше положительного, а другой, пессимист, — больше отрицательного.

Когда над живым существом, будь то животное или человек, нависает угроза физического уничтожения или насилия, оно мгновенно начинает испытывать состояние страха, т. е. напряженного ожидания опасности.

СТРАХ как переживание собственной уязвимости сопровождает человека на протяжении всей истории его существования. Меняются лишь формы страха и его объекты. Человек может перестать бояться грома и молнии, солнечных или лунных затмений и начать относиться к ним как к интересным явлениям природы. Но на смену этим древним страхам придет страх перед новыми неизлечимыми болезнями, несчастными случаями или вселенской катастрофой, потому что физическая уязвимость человека, его хрупкость, неизбежность смерти каждого живого существа остаются неизменными.

Конечно, как и любое животное, он страшится физического уничтожения. Но только для человека такое особенное, ни с чем не сравнимое значение имеют межличностные связи. И только ему знаком страх перед отвержением и отказом, перед утратой любви, перед тем, как он будет воспринят другим человеком. Специфика человеческого страха заключается в том, что его источником нередко являются межличностные отношения, в которых опасности отвержения или уничтожения подвергается не столько физическая сущность другого, сколько ценность его личности как таковой. Вопрос о смысле и ценности своего существования специфичен для человеческого сообщества, и именно он оказывается первостепенным, оттесняя на второй план проблему физической целостности. Целенаправленное и скрупулезное исследование человеческих страхов началось лишь в XX в., с возникновением и развитием психоанализа, а затем и современной глубинной психологии. Психологи, изучавшие феномен страха, обнаружили, что его истоки следует искать именно в межличностных связях — в раннем детском опыте, в особенностях отношений родителей с детьми. Страх возникает, как выяснилось, уже при отделении ребенка от матери — в процессе рождения на свет. Событие рождения означает для младенца катастрофическое крушение всего его устойчивого мира в материнской утробе. О том, что процесс рождения является мощным источником страха, писал еще основатель психоанализа австрийский ученый Зигмунд Фрейд (1856 - 1939). По его мнению, все последующие формы страха должны рассматриваться как повторение первоначального страха, возникшего при рождении. Фрейд выделял несколько основных форм страха:

1) «испуг» как аффективное состояние страха, возникшее в ситуации опасности, к которой не было готовности;

2) «свободный страх» — беспредметный, неоформленный страх, при котором отсутствует определенный, вызвавший его объект (в современной психологии его принято называть «тревогой»); для него характерно обостренное переживание собственной беспомощности перед надвигающейся опасностью;

3) «боязнь» как страх перед каким-либо конкретным объектом и «фобия» — непреодолимый навязчивый страх перед каким-либо предметом или явлением.

Фрейд разделял фобии на две группы: житейские страхи (страх перед какой-либо болезнью, инфекцией и пр.) и специальные фобии (боязнь открытых пространств, высоты, определенных животных — мышей, пауков, змей и пр.). Причину фобий, как и любого другого страха, он видел в бессознательном конфликте душевных стремлений. Питательной средой для этого конфликта являются детско-родительские отношения, опыт общения ребенка с внешним миром. По мнению Фрейда, страхи возникают в результате подавления инстинктивных влечений — например, сексуальных — и агрессивных стремлений, которые ребенком постепенно начинают восприниматься как разрушительные и опасные. Осознание нежелательности этих стремлений возникает при столкновении с родительскими запретами, родительским неприятием. В дальнейшем страх перед наказанием, запретом и отвержением уходит глубоко внутрь и потому не осознается человеком, но остается во взрослом состоянии, влияя на последующие реакции и поведение.

Страх как следствие внутреннего конфликта изучали и другие современные психологи. Известный американский психолог и психоаналитик Карен Хорни объединила все многообразие страхов в понятие «базальная тревожность», чтобы охарактеризовать состояние, при котором страх становится доминирующим способом восприятия мира. Как и Фрейд, она различала «объективный» страх, вызванный реальной опасностью, и «болезненный» страх — тревогу, которая может быть несоразмерна внешней опасности и даже реакции на воображаемую опасность. Тревога — это всегда отпечаток предшествующего опыта. Она отражает внутреннюю связь с прошлым, а не реакцию на настоящее. В случае тревоги опасность не очевидна, а скрыта и субъективна. Все зависит от того, какой смысл имеет для человека возникшая ситуация. Тревога — это страх, который диктуется исключительно субъективным опытом. Особенно мучительными в состоянии тревоги являются сопровождающие ее переживания собственной беспомощности и ощущение ее неуправляемости и необъяснимости. Иногда та пугающая сила, перед которой человек чувствует свою беспомощность, воспринимается как идущая извне.

В этом случае чувство тревоги может соединиться с любым внешним объектом — грозой, микробами, змеями, консервированными продуктами, метро или электричками; так возникает фобия. А иногда опасность представляется идущей изнутри в виде собственных неуправляемых импульсов — в форме побуждения спрыгнуть с высоты или столкнуть кого-то, нанести кому-либо увечье.

По мнению Хорни, субъективным опытом, который питает тревожность, становится конфликт ребенка с собственными побуждениями, спровоцированными родительским давлением. Существует прямая связь между болью, страхом и враждебностью. Причиненная боль вызывает враждебность, становящуюся источником сильного страха. Враждебность может возникнуть у ребенка по самым разным причинам: из-за отсутствия уважения со стороны родителей и несправедливости; из-за необоснованных требований и запретов; из-за ненадежности родительских обещаний и решений; вследствие подавления критики, использования детей для достижения престижных или честолюбивых целей и т. д. Однако уступка враждебному побуждению означала бы личностную катастрофу, и потому враждебность подавляется, загоняется глубоко внутрь. Причин, по которым осознание собственной враждебности может быть непереносимо для человека, опять же множество: это и страх перед изоляцией и одиночеством, страх перед тем, что будет разрушено положительное представление о самом себе, невозможность примирить в душе противоположные импульсы — любовь и враждебность, нежелание признать в себе чувство, вызвавшее враждебность, — зависть, ревность и пр. В результате этого враждебность перестает осознаваться человеком, но не уничтожается. Наоборот, вырванная из контекста личности, она остается вне контроля и перерастает в крайне взрывоопасный и разрушительный аффект. Это лишь усиливает страх перед ее внезапным проявлением. Тогда стихийно начинается другой процесс: человек «проецирует» свои враждебные импульсы на внешний мир, приписывает их окружающим или каким-либо внешним объектам (Фрейд описывает случай, когда у маленького мальчика развилась тревога не по отношению к родителям, а к белым лошадям). На этой почве может возникнуть любая фобия.

Важным аспектом тревоги является ее возникновение именно в той ситуации, когда опасности подвергается какая-либо ценность, когда нечто угрожает самой сущности или ядру личности. Однако лишь от условий жизни человека и структуры его личности зависит, что же в конце концов станет для него высшей ценностью — тело, собственность, репутация, убеждения, работа или любовные отношения. Поэтому всегда важен вопрос: что именно подвергается угрозе? Каков ее источник? Чем объясняется беспомощность перед лицом опасности?

По наблюдениям Хорни, в результате первых конфликтов с миром у ребенка вырабатывается защитный механизм, защитная стратегия поведения, например, скрытность или, наоборот, уступчивость, исполнительность или упрямство. Она становится для него особой ценностью, поскольку в тех условиях, в которых он живет, обеспечивает его безопасность. Поэтому-то сильнейший страх возникает у человека всякий раз, когда что-либо грозит опрокинуть его привычный способ приспособления к миру и окружающим людям.

Взаимосвязь между страхом и способом приспособления к миру лишний раз подтверждает, что самую большую роль при формировании характера играет тип человеческих отношений, в которых растет ребенок. А все поведенческие отклонения и нарушения, в том числе и особая подверженность страху, в конечном счете вытекают из нарушений в человеческих взаимоотношениях. Известный немецкий психолог и психотерапевт Фриц Риман, долгие годы изучавший феномен страха, установил, что все многообразие человеческих страхов может быть сведено к четырем основным формам, вытекающим из условий человеческого существования, в том числе из особенностей межличностных отношений. Первая форма страха названа им страхом перед самоотдачей, перед растворенностью в других. Под влиянием определенных биографических причин самоотдача может восприниматься человеком как утрата собственного «Я», как угроза его личностным границам. Тогда его главным стремлением становится стремление к самосохранению и обособленности, а главным страхом — страх перед человеческой близостью, эмоциональными контактами. Вторая форма страха образована противоположным стремлением — раствориться в других людях, отказаться от ощущения собственного «Я» ради переживания единства и совместности. В этом случае главным страхом становится страх перед изоляцией. Третья форма страха связана со стремлением к неизменности и устойчивости. Она образована страхом перед изменчивостью, нестабильностью и зыбкостью существования. И четвертая форма порождена противоположным импульсом — стремлением к вечно новому, к разнообразию и постоянным переменам.

В этом случае человек испытывает сильнейший страх перед необходимостью, переживаемой как окончательность и несвобода. Эти четыре импульса нередко встречаются попарно, дополняя и оспаривая друг друга. Каждому из них свойственен непреодолимый страх перед противоположным стремлением.

При благоприятном стечении обстоятельств, если развитие ребенка происходило в атмосфере тепла и понимания, ему в определенной степени известны все эти формы страха. Но в его душе они не превышают критическую массу, не захватывают его, не становятся непереносимыми. Преобладание же одной из четырех основных форм страха приводит к определенным жестким типам личностной структуры или к определенным способам существования в мире. Например, человек, испытывающий сильный страх перед самоотдачей, будет строить свою жизнь таким образом, чтобы оставаться независимым, не нуждаться ни в чьей помощи, не быть никому обязанным. Он будет ограничивать человеческие связи лишь деловыми отношениями, познавая мир через интеллект, сознание, рациональность. Человек такого склада обычно стремится к точным знаниям, надеясь, что они гарантируют ему безопасность и отстраненность от эмоциональных контактов. В противоположность ему человек, одержимый страхом перед изоляцией, будет отчаянно добиваться от других людей эмоциональной близости, доверительных отношений, безграничной и безусловной любви. Для такого человека постоянный друг, любимый или родственник становится сверхценным объектом, от которого он попадает в большую зависимость. Любая дистанция, любое, даже временное, отдаление от близкого существа вызывает у него страх утраты во всех его проявлениях — страх быть покинутым, страх перед беззащитностью и одиночеством, страх перед забвением. Если в случае страха перед самоотдачей безопасность и защищенность создаются отсутствием эмоциональных контактов, то в случае страха перед изоляцией единственный залог безопасности — именно эмоциональные связи, а их отсутствие представляет угрозу существованию. Страх перед изоляцией порождает слабость индивидуального начала в человеке, склонность занимать пассивно-выжидательную позицию, ждать инициативы от других и их упорно идеализировать.

Другую типологическую пару образуют человек, испытывающий страх перед хаотичностью и изменчивостью жизни, и человек, больше всего боящийся окончательности и неизменности. Страх перед изменчивостью порождает определенные навязчивые состояния, при которых повторяемость каких-либо действий создает ощущение стабильности и устойчивости мира. Например, строго определенное расположение вещей на письменном столе, четкая последовательность действий при сборах перед выходом на улицу, неизменность любимых привычек могут превратиться в способ борьбы с переменчивостью мира. Главный страх такого человека — страх перед преходящим и временным характером своего существования, а преобладающая склонность — желание все оставить по-прежнему. Даже маленькое нарушение привычной последовательности регулярных действий в его глазах представляет опасность. Он стремится придать признаваемым им воззрениям и теориям характер всеобщности и вневременности, силу «закона вечности», защищаясь таким образом от быстротечности жизни.

Суждения, обретающие силу закона, раз и навсегда застывшие моральные установки, неоспоримые в своей правильности теории, создают в нем ощущение надежности и незыблемости. В отношениях с окружающими у людей, одержимых страхом перед изменчивостью, преобладает стремление подчинить себе собеседника, отстоять собственную правоту. В практической жизни один из способов защиты себя от нежданных перемен — это их нерешительность, медлительность и навязчивые сомнения. Они несколько раз проверяют, закрыт ли газовый кран, заперта ли после выхода из квартиры дверь, везде ли выключен свет, и совершают другие, подобные этому, действия. Это отнимает у людей со страхом перед нестабильностью много времени и жизненных сил. В противоположность им люди, отягощенные страхом перед окончательностью и несвободой, боятся каких-либо ограничений, закономерностей и порядка. Они живут лишь текущим моментом, без всяких планов и целей, в ожидании нового, в вечной жажде свежих впечатлений. Именно страх перед окончательностью чаще всего трансформируется в боязнь открытых улиц и площадей (агорафобию), а также замкнутых пространств — лифтов, купе поездов, маленьких комнат (клаустрофобию). Человеку, одержимому страхом перед окончательностью, ощущение безопасности дает лишь такой способ существования, при котором он принимает во внимание только данное мгновение и свой сиюминутный порыв без всяких предысторий и последствий.

По наблюдениям Римана, страх и агрессия тесно связаны друг с другом. Он полагал, что глубинное чувство неудовлетворенности является архаической формой страха. Первоначально такое состояние неудовлетворенности вызывают голод, холод, сверхсильное психическое напряжение и ограничение свободы передвижения, одиночество или, наоборот, слишком резкое и стремительное нарушение границ личного пространства. Страх на ранней, младенческой стадии развития возникает из интенсивного недовольства. Все, что вызывает недовольство и страх, рождает одновременно ненависть и агрессию. Сначала это недовольство проявляется в детском крике, затем в уползании, двигательной разрядке, отказе от реакции на обращение. Первоначально эти агрессивные реакции не связаны с каким-либо конкретным человеком, они не являются частью отношений. Это просто поиск разрядки, разгрузки организма. Интенсивность безобъектных архаических страхов чрезвычайно велика, так как они исходят из переживания детской беспомощности, из угрозы своему существованию в целом. Позднее они связываются с определенными объектами, типами отношений и даже состояниями, которых человек стремится избегать: например, страх перед загнанностью в угол, собственной некомпетентностью, вынесением оценки, возможностью упустить время, страх перед материальными лишениями или потерей контроля. В конце концов у каждого человека формируется своя собственная индивидуальная форма страха, порожденная его личностной историей.

По мере взросления человека его страхи начинают отражать не только беспомощность смертного существа, подверженного случайностям и болезням, не только его связи с окружающим миром, но и его переживания по поводу ценности и смысла своего существования. Зависимость человека от оценки, восприятия, признания окружающими его заслуг уступает место ощущению одиночества перед лицом собственной судьбы.

Отчаяние — состояние человека, характеризующееся ощущением крайней безнадежности, переживанием жизненного краха. Отчаяние включает в себя гамму чувств — тоску, депрессию, страх, ужас, ощущение пустоты и тщетности жизни, гнев и ярость на судьбу и т. д. Подобное психическое состояние присуще не только отдельным индивидам, но и различным социальным группам в определенных общественно-исторических ситуациях.

ОБЪЕКТИВНАЯ ОСНОВА ОТЧАЯНИЯ - неизлечимые болезни, утраты близких, крупные неудачи в работе, творчестве, личной жизни, а также природные катастрофы и социальные катаклизмы. Субъективный источник отчаяния — отсутствие или недостаток нравственно-психологических установок для преодоления несчастий, деморализация и потеря воли к адаптации (приспособлению) в новых условиях, неумение или нежелание поступиться личными или групповыми интересами. Отчаяние — род душевного и духовного страдания исключительной силы, которое невозможно слишком долго переносить. Наглядным примером такого состояния являются чувства Рембрандта в связи с уходом от него любимого ученика, описанное Тейном де Фрисом: «Все его чувства обострились, он пристально и настороженно присматривался ко всему. Ему казалось, что над ним нависла опасность. Он стал подозрителен, точно загнанный зверь, который мечется в страхе, ища спасения от неминуемой гибели. Ночью, лежа без сна, Рембрандт боролся с гнетущей, давящей тяжестью этих навязчивых мыслей. Иногда ему удавалось на время преодолеть их, но они возвращались вновь, когда он меньше всего ожидал этого. Они стали неотъемлемой частью его бытия, пропитали все его существо, как соки пропитывают дерево. В глазах появился тусклый блеск, временами от страха у него внезапно начинали трястись руки. Стоя перед холстом, он видел, что и на картины ложится отпечаток озлобленности, страха, предчувствия беды. Как человек, окруженный во тьме врагами, со всех сторон ожидает предательского удара, так и Рембрандт, затравленный и настороженный, был готов встретить неизбежное. Рано или поздно, а беды не миновать: он чувствовал это с уверенностью ясновидящего и молил судьбу, чтобы произошло наконец то, что сломит его страх и рассеет подавленность. Неизвестность мучительнее любого зла».

Современный отечественный психолог и психотерапевт А. Г. Амбрумова считает, что приступ отчаяния, названный ею «острой душевной болью», может длиться приблизительно 40 - 50 минут.

Это состояние глубокого кризиса личности, пути выхода из которого многовариантны — от духовного обновления до моральной деградации, от полной потери интереса к жизни до совершения безрассудных поступков, включая преступления и самоубийство.

Развернутую философскую теорию отчаяния разработал датский мыслитель и писатель XIX в. С. Кьеркегор, который разделял эстетический, этический и религиозный уровни переживания этого состояния. С его точки зрения, на первом уровне отчаяние носит скрытый, неосознаваемый характер, затем оно актуализируется как «отчаяние- слабость» и выражается в попытках отчаявшегося человека избавиться от собственного «Я» посредством моделирования своего другого «Я». На этическом уровне действует «отчаяние-вызов», суть которого состоит в мобилизации моральных усилий личности в условиях жизненного абсурда. Однако только религиозный уровень отчаяния ученый наделяет духовной полнотой и позитивной ценностью. Отчаяние — это грех, а осознание греха, смиряющее гордыню человека, — путь к его искуплению, которое окончательно дается только христианской верой.

Толерантность (отлат. tolerantia — терпение) проявляется в терпимости к чужим мнениям, верованиям, поведению. Толерантность — это моральное качество личности или состояние общественных нравов, характеризующееся сдержанностью моральных оценок, неагрессивным способом восприятия морального и социального зла, стремлением учитывать интересы других людей и народов.

ТРЕБОВАНИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ подспудно содержится в «золотом правиле» нравственности, гласящем: «Чего в другом не любишь, того сам не делай». Толерантность есть проявление высшей способности человека или общества к пониманию драматизма нравственной жизни. Толерантность отличается стремлением понять побудительные мотивы поведения других людей, в том числе и совершающих моральные проступки и преступления. Однако это качество не тождественно равнодушию к злу и преступлениям, а, напротив, выражает готовность к деятельной помощи заблудшим и оступившимся людям. Толерантность часто сопряжена с религиозным или нравственным подвижничеством. В этом плане толерантность есть свидетельство благородства человека, его высокой нравственной культуры, гуманности и цивилизованности общества.

Во всех великих религиозно-этических системах тема толерантности занимает важное место. В буддизме она включена в учение и практику ахимсы, т. е. отказа от нанесения вреда кому бы то ни было. В христианстве толерантность конкретизируется через понятия смирение и милосердие. В заповеди Иисуса Христа «Не судите, да не судимы будете» содержится не только призыв к толерантности, но и подразумевается ее духовное основание — существование Высшего суда, выносящего окончательный и самый справедливый приговор каждому человеку. Христианство проповедует этническую толерантность: перед Богом все народы равны. В исламе особо подчеркивается веротерпимость. В 109-й суре (разделе, главе) Корана говорится: «Я не стану поклоняться тому, чему вы будете поклоняться, и вы не поклоняйтесь тому, чему я буду поклоняться, и я не поклоняюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклоняйтесь тому, чему я буду поклоняться! У вас — ваша вера, и у меня — моя вера!»

Принцип толерантности лежал в основе этических учений таких выдающихся мыслителей, как Л. Н. Толстой, М. К. Ганди и М. Л. Кинг. Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой (1828 - 1910) с его знаменитой формулой «непротивления злу насилием» создал учение о преобразовании общества путем морально-религиозного самоусовершенствования. Махатма Ганди (1869 - 1948) — один из лидеров национально-освободительного движения Индии, его идеолог. Основным принципом гандизма было достижение независимости мирными, ненасильственными средствами, путем вовлечения широких народных масс. Мартин Лютер Кинг (1929 - 1968) — руководитель борьбы за гражданские права негров в США, инициатор тактики ненасильственных действий.

В ситуации, когда человечество накопило огромные запасы разрушительного оружия и смертоносных технологий, толерантность стала одним из основных моральных законов сосуществования народов, религий, идеологий, образа жизни, а воспитание толерантности превращается в одну из важнейших задач современного образования и моральной педагогики.

По выражению римского поэта Горация, гнев есть кратковременное безумие. В этом состоянии человек способен на такие поступки и действия, в которых он позже, когда гнев пройдет, будет глубоко раскаиваться. С поразительной силой подобные переживания передал И. Е. Репи в своей знаменитой картине «Иван Грозный и сын его Иван».

ГНЕВ возникает в результате острого и болезненного переживания, вызванного ущемлениями наших интересов другими людьми. Оно выражается в неодолимом импульсивном стремлении использовать любые средства, вплоть до самых ясестоких, насильственных и несправедливых, для того чтобы восстановить ущемленный интерес и отомстить виновному. Традиционно гнев трактуется как один из ключевых пороков, противостоящих стремлению к миру, согласию и взаимной братской любви.

В древнегреческой культуре существовало двойственное отношение к гневу.

С одной стороны, он понимался как оправданное чувство, без которого гражданин не может сохранить свое достоинство и отстоять свои законные интересы, с другой — как опасный для семьи и гражданской общины (полиса) порок. В связи с этим Аристотель описывает порок не как саму эмоцию гнева, представляющую собой естественное «движение чувств», а как особое злокачественное свойство характера — «гневливость». Того же, кто не способен испытывать гнев, Аристотель воспринимает как глупца. Ведь, не гневаясь, человек не сможет защитить себя и будет вынужден «сносить унижения и допускать, чтобы унижали близких». Не будучи «гневливым» по характеру, добродетельный человек гневается так, «как прикажет разумение»: справедливо, в меру и без поспешности в воплощении гнева в поступке. При этом гневливость в своей открытой бесхитростности кажется Аристотелю не такой позорной, как пороки, связанные с «влечением к излишествам и вещам».

В христианском понимании праведной жизни гнев является абсолютно неприемлемым, порочным переживанием. По смыслу Нагорной проповеди, предписание «не гневаться на брата своего напрасно» служит глубинной основой действительного воплощения провозглашенного в Ветхом Завете нравственного запрета на убийство. Умение сдерживать импульсы гнева признается в Евангелии одним из основных достоинств праведника, поскольку «гнев человека не творит правды Божией». Позднейшие комментаторы Евангелия, христианские Отцы Церкви, видели в гневе, нацеленном более на месть, чем на восстановление справедливости, проявление эгоистической любви к себе, заставляющей нас забывать о ценности и достоинстве другого человека. Таким образом, с точки зрения христианина, Опасность гнева не ограничивается ущербом, который причиняется тем, на кого направлены поступки, продиктованные им. Гнев приводит к господству стихийного начала в нашей духовной жизни. Вот почему он часто определялся христианскими авторами как «временное безумие». Строгая ориентированность на идеал «безгневности» создает целый ряд противоречий в тех случаях, когда в рамках христианской нравственной позиции обсуждается проблема праведного гнева («когда должно и как должно» у Отца Церкви Василия Великого) и Божьего гнева против грешников. Чтобы сохранить общую непротиворечивость подхода, такой гнев подчас отождествляется с лишенным эмоций справедливым осуждением, а не с импульсивным переживанием.

В культурной традиции эпохи Нового времени, начиная XVII в., многие свойства человека, которые ранее характеризовались как противостоящие друг другу пороки и добродетели, стали рассматриваться в качестве нейтральных движущих сил человеческого поведения — страстей. В результате возобладала трактовка гнева не как порока или греха, а как естественной эмоции, свойственной природе человека и имеющей истоки в его психическом и физиологическом устройстве. Чтобы гнев получил этическую оценку, требовалось введение дополнительных признаков, например определения, насколько причиненная нам несправедливость является действительной несправедливостью с позиций упорядоченного гражданского сообщества (Гоббс).

Известно, что беспрепятственное удовлетворение жизненных потребностей служит источником положительных эмоций, удовольствия, наслаждения, тогда как появление пауз, помех, срывов, исключающих возможность достижения цели, т. е. состояние фрустрации (от лат. frustrate — обман, неудача), вызывает сильные отрицательные эмоции в виде ярости.

ЯРОСТЬ — сильнейшее эмоциональное возбуждение, которое обусловливает агрессивное поведение человека. Начало научному исследованию ярости как одной из реакций в сфере эмоций положил Ч. Дарвин в работе «Выражение эмоций у животных и человека», опубликованной в 1872 г. Функциональное назначение ярости, считал ученый, состоит в том, что она мобилизует весь организм с его энергетическими ресурсами и защитными механизмами на преодоление жизненно опасных ситуаций.

Кроме общей подготовки организма к защитным действиям, это состояние сопровождается специфическими изменениями в мимике и звуковыми реакциями. Описывая «телесные» проявления ярости, Дарвин отмечал, что в этом состоянии лицо субъекта или краснеет, или багровеет, или же может стать смертельно бледным. Дыхание производится с усилием, грудь вздымается, а расширенные ноздри вздрагивают. Нередко все тело охватывает дрожь, зубы стиснуты или скрежещут, а мышечная система напряжена и готова к бурной, почти неистовой деятельности. Несомненно, такие факторы, как расширение грудной клетки и общее напряжение мышц тела человека, охваченного яростью, представляют собой некий рудимент того пресловутого «раздувания тела», которое достаточно широко распространено в животном мире для внушения страха потенциальному врагу.

В эволюции человека ярость и гнев имели важное значение для выживания. Эти эмоции стимулировали способность организма мобилизовать энергию индивида в нужный момент и сделать его готовым к активной самозащите.

Способность эмоции ярости предельно мобилизовать психические и физические силы организма в борьбе с реальной опасностью достаточно широко использовалась в человеческом обществе в прагматических целях с древнейших времен. Для этого часто применяли различного рода растительные вещества с резко выраженными психостимулирующими свойствами. Так, в раннем Средневековье у некоторых северных племен существовал обычай, называвшийся «хождением с нагой кожей» (т. е. без воинского панциря). Это выражение означало большую, беспредельную смелость, готовность к яростной битве с противником. В старинных норвежских сагах рассказывается о некогда живших великанах, которых называли «берсерками». Эти люди время от времени впадали в страшное неистовство, которое удваивало их силы, делало нечувствительными к боли, однако лишало разума: в такие моменты они вели себя как дикие звери. Дрожь охватывала все тело, человек оскаливал зубы, затем появлялись конвульсии, кровь приливала к лицу, и это состояние переходило в неукротимую ярость. Со страшным звериным ревом набрасывались «берсерки» на противника, грызли и уничтожали все, что попадалось на пути...

Определенную роль эмоций ярости для поддержании «боевой формы» в армии усматривают и современные специалисты. Известный военный психолог Н. Коупленд в своей книге «Психология и солдат» (1960) по-своему обосновывает причину устойчивости в бою воина-англосакса. По мнению автора, человек «не способен долго ненавидеть, но, когда им овладевает непреклонная решимость, перед ним не может устоять ни один противник. В опасной обстановке он способен проявить неистовую ярость, которую нельзя преодолеть».

Упомянутые действия человека в состоянии неистовства напоминают поведение животных, у которых экспериментально раздражали внутримозговой «центр ярости». Несомненно, что поведение «берсерков» вызывалось действием какого-то вещества растительного происхождения. Многие исторические исследования обычаев, религиозных обрядов и т. п. указывают на то, что таким средством были, скорее всего, грибы из рода мухоморов. Воздействие на эмоции человека путем введения тех или иных веществ широко применяется и в наше время, с тем лишь различием, что вместо ядовитых грибов используют наркотики, а чаще всего алкоголь.

И тем не менее с развитием цивилизации необходимость в эмоциях ярости стала столь редкой, что большинство культурных людей считают ее серьезным личностным недостатком, а не преимуществом. Это обстоятельство — один из весомых примеров общественной эволюции, перекрывающей ход эволюции биологической. В наши дни, за исключением редких случаев самозащиты или защиты близких, нападение в состоянии ярости почти всегда расценивается как нарушение юридического и этического кодексов и не только причиняет ущерб жертве, но создает серьезные осложнения для самого агрессора.

В переводе с английского стресс (stress) означает «давление», «напряжение». Этот научный термин уже давно вошел в лексику обыденной речи, поскольку состояние, которое им обозначается, имеет отношение к любому человеку.

ПЕРЕЖИВАНИЕ СТРЕССА характеризуется состоянием эмоциональной напряженности, которое создают такие факторы, как непреодолимая опасность при осуществлении той или иной деятельности, аварийные ситуации, большие перегрузки при дефиците времени и т. д.

Стресс свидетельствует о наличии сильно действующих причин — стрессоров (они же служат и своеобразными сигналами еще большей опасности), но в то же время его можно считать пусковым механизмом противостояния стрессовым ситуациям, которые обычно дезорганизуют профессиональную деятельность и даже просто распорядок жизни, хотя при благоприятных обстоятельствах могут повысить эффективность профессиональной деятельности человека и позволяют ему полнокровнее ощутить течение жизни.

Как считал основатель учения о стрессе Г. Селье (он и ввел данное понятие), стресс сопутствует человеку всегда, даже когда он спит. Ученый подчеркивал: полная свобода от стресса означает смерть. «Отслеживая» стресс и его проявления в жизни индивида, Селье начал с физиологии, затем перешел к психологии и наконец ввел в данное понятие и философское содержание. Еще в 1936 г. он открыл «синдром ответа» на повреждения организма, т. е. набор реакций на неблагоприятные воздействия внешней среды и внутренние «поломки». В этот набор вошли чувство недомогания, болевые ощущения, потеря аппетита, психические расстройства и т. д.

Для преодоления стрессовой ситуации индивид мобилизует мыслительную активность и потенциал всех своих чувств. Чтобы выйти из такой ситуации, необходимо не только активизировать умственные поиски, но и преодолеть чувства беспокойства, тревожности, страха, проявив такие качества, как смелость, решительность, установку на новое.

Фрустрация (от лат. frustratio — обман, расстройство, разрушение планов) — это состояние тревоги или напряжения, которое возникает в результате ожидаемого или чаще неожиданного расстройства планов, надежд, предвкушений.

ФРУСТРАЦИЮ рассматривают как одну из форм психологического стресса. Она возникает, когда трудности являются объективно непреодолимыми или лишь субъективно представляются таковыми. Наиболее часто состояние фрустрации появляется в ситуациях, где под угрозой осмеяния, унижения или уничтожения оказываются потребности, цели и ценности личности, воспринимаемые ею как особо важные, в том числе и представления о самом себе, о собственной значимости. Проблема фрустрации была обоснована в работах австрийского психоаналитика 3. Фрейда и его последователей, которые однозначно связывали это состояние с агрессией. Более поздние исследования показали, что спектр негативных состояний при фрустрации зависит от индивидуальных особенностей личности, а также от ситуации и может принимать различные формы: от легкого дискомфорта и тревоги до отчаяния и мыслей о самоубийстве.

Частой реакцией на фрустрацию является появление чувства вины, стыда, ощущение бессилия, собственной мало- ценности, неуверенности в себе. Но иногда в аналогичной ситуации появляется агрессия, раздражение, гнев и т. д. Предпочтение тех или иных реакций в значительной степени зависит от характера индивида и его самооценки. Индивид с пониженной самооценкой скорее всего будет реагировать на фрустрирующую ситуацию чувством вины, ощущением неуверенности, а с высокой — раздражением или гневом.

Немецкий ученый Э. Фромм в своей книге «Анатомия человеческой деструктивности» указал на два основных истолкования понятия «фрустрации»:

1) препятствие (прекращение) начатой целенаправленной деятельности (например, мальчик, которого мать застала в момент, когда он залез в коробку с печеньем),

2) отрицание желания, страсти, отказ в чем-то (юноша делает девушке предложение, а она отвергает его; мальчик просит печенье, мама ему отказывает).

В обыденном смысле слово «фрустрация» употребляется во втором значении, когда считается, что некоторые потребности «фрустрируются» (в приведенном примере мать мальчика «фрустрирует» его потребность в любви и получении удовольствия от лакомства).

По мнению Фромма, ни одно важное дело в жизни, в том числе самосовершенствование или приобретение профессии, не может быть достигнуто без фрустрации. Понимаемая именно таким образом фрустрация является совершенно необходимым элементом обыденной жизни. Легко заметить, что в отношении фрустрации справедлив афоризм: «То, что для одного верблюд, для другого — комар». Иными словами, подверженность фрустрации зависит от того, какие потребности являются для индивида ведущими и главными, и от черт его характера. Так, нарциссическая личность (самовлюбленный человек) будет «фрустрирована» в ситуации, где она не получает постоянных похвал, человек жадный — когда ему не удастся купить что-то дешево, сострадательный — когда он не смог кому-то помочь, а жадный до еды — в ситуации, когда нельзя наесться досыта. Очень часто фрустрация бывает сопряжена с ситуацией борьбы за ресурсы, конфликтами.

Состояние фрустрации достаточно часто наблюдается у детей и подростков, потому что удовлетворение их разнообразных потребностей в значительной степени зависит от воли родителей и других взрослых. Их же собственные представления о возможном и должном являются не вполне реалистичными, а ресурсы для гибкого планирования и изменения поведения еще недостаточны. Наверное, в юности одна из важных потребностей, которая часто остается «фрустрированной», — это потребность в безусловном принятии и признании себя другими значимыми людьми (сверстниками и взрослыми).

В сексологии и сексопатологии под сексуальной фрустрацией понимают состояние неотреагированного сексуального возбуждения.

Это понятие обозначает, что индивид ставит свои интересы выше коллективных и рассматривает свои блага, свободы и личный успех как высшую цель, по отношению к которой социальные институты и группы являются лишь средством или условием ее достижения.

КАК ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ и мировоззрение индивидуализм возник в результате обособления индивида от семьи, рода, клана или социальной группы в результате осознания им своей индивидуальной (или персональной) определенности в отношении природы, божества, сообщества и в процессе осмысления ценности индивида самого по себе как рационального, внутренне независимого и самоопределяющегося существа.

Элементы соответствующего духовно-практического опыта встречаются уже в глубокой древности. Так, памятники древнеегипетской литературы свидетельствуют о способности индивида к последовательной рефлексии. Патриархи, пророки и цари Ветхого Завета предстают посредством Бога индивидуальностями; Енох или Иов обнаруживают индивидуальность по отношению к Богу. Эта идея становится существенным мотивом в христианстве. Она получает обоснование в утверждении Иисуса Христа как Сына Человеческого: индивидуальность Иисуса определяется его мессианством, Христос — посланник Бога и, как таковой, божествен, а человек призван к спасению своей индивидуальной души. В многочисленных притчах Иисуса проповедуется индивидуальность человека перед Богом.

Однако как самостоятельное явление индивидуализм получил распространение лишь в эпоху эллинизма (между 330 - 323 гг. до н. э.). Так, представители древнегреческой философской школы стоицизма считали, что личное благо индивида определяется не ценностями и установлениями полиса или общины, а законом природы; индивидуальность связывалась с божественным порядком и равенством всех перед Богом. В Новом Завете, как и в трудах христианских мыслителей (на протяжении всего Средневековья), человек предстает индивидуальным лишь по отношению к Богу; решения и действия в миру предопределены сословным статусом человека. Эти представления восприняли и идеологи Реформации (XVI в., Центральная и Западная Европа), которые указывали на равнодостоинство всех людей перед Богом независимо от выпавшего на долю каждого жизненного поприща. Преданный Богу, человек отделен от мира; ценность индивида определяется не его принадлежностью к миру, а существенным отличием от мира. Протестантская этика оправдывает человека в его овладении природой и в его могуществе над природой. Протестантский реформатор Ж. Кальвин (1509 - 1564) утверждал необходимость самостоятельного обоснования индивидом каждого своего решения; тем самым прямо ставился вопрос о личной ответственности человека за свою судьбу. Преданность Богу и самостоятельность в принятии решения сами по себе становятся достаточным основанием для нравственной корректировки действий, в том числе и тех, которые направлены на достижение материального благополучия. Частное накопление оправдывается как средство индивидуального спасения.

Именно с расцветом капиталистических отношений, давших простор свободе частной инициативы и предпринимательству, связано развитие индивидуализма как социальнонравственной позиции и идеологии, противостоящей феодальному абсолютизму и сословному корпоративизму.

В экономической теории индивидуализм получил выражение в тезисе о том, что отсутствие государственного регулирования хозяйства ведет к увеличению индивидуального благосостояния. В просветительской мысли формулируется идея о том, что противоречия между общими и индивидуальными интересами снимаются в условиях такого социального порядка, при котором удовлетворение общих интересов осуществляется индивидами, сориентированными в своей деятельности на реализацию частных интересов. В теории познания индивидуализм подкрепляется благодаря обоснованию особой роли рефлексии в познании. В моральной философии и теории права личностная определенность и вменяемость индивида выводятся из его автономии и способности к универсализуемым суждениям.

Отсутствие собственной позиции, приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка и господствующих мнений составляют содержание понятия «конформизм» (от позднелат. conformis — подобный, сообразный, сходный; англ. conformist — согласный).

Ученые установили, что склонность к конформизму чаще всего обусловлена менее развитым интеллектом (в отличие от независимых, самостоятельных людей), меньшей силой характера, меньшей способностью владеть собой в сложных ситуациях и эмоциональной скованностью. Конформистам не хватает веры в себя, они нередко страдают комплексом неполноценности, для них типична повышенная озабоченность мнением о себе со стороны окружающих. В то же время их отношение к другим людям характеризуется недоверчивостью, настороженностью, они тяготеют к морализированию и проявляют нетерпимость ко всему, что кажется им «отклонением от нормы». Мышление конформистов отличается стереотипностью и догматизмом.

О КОНФОРМНОМ ПОВЕДЕНИИ обычно говорят тогда, когда имеет место групповой нажим. Подчинение может быть лишь внешним: индивид не меняет своих взглядов, но и не высказывает разногласий вслух, делая вид, будто принимает позиции группы. Как только давление прекращается, индивид вновь действует в соответствии со своими взглядами. Гораздо сложнее «внутренний» конформизм, когда человек меняет свое первоначальное мнение не в силу убедительности аргументов (их может не быть вовсе), а из-за боязни оказаться в изоляции. Однако независимым можно называть не всякого, кто не поддается групповому давлению. Нередко бывает так, что человек враждебно настроен против какой-то определенной группы и все утверждения ее членов встречает «в штыки», стремясь действовать и говорить «наоборот». Негативизм подростков по отношению к родителям и вообще старшим как способ продемонстрировать свою самостоятельность и независимость часто сочетается с жестким конформизмом среди сверстников.

С другой стороны, нельзя называть конформистом того, кто соблюдает различные принятые в обществе условности (например, правила вежливости), или, скажем, того, кто следует моде. Такой человек может быть вполне независимым в своих суждениях и поведении, а вот вызывающие манеры человека нередко прикрывают отсутствие подлинной самостоятельности.

Проблемой влияния коллектива на личность занимались многие известные ученые, в том числе знаменитый русский психиатр и психолог В. М. Бехтерев (1857 - 1927). С 50-х гг. XX в. началось систематическое экспериментальное исследование конформизма. Проводился, например, такой опыт. Группе студентов из семи-девяти человек показывали две склеенные из бумаги пирамидки — белую и черную. Вся группа, за исключением одного человека, который отвечал последним или предпоследним, была в сговоре с экспериментатором и единодушно называла белую пирамидку черной. Поверит ли он собственным глазам или мнению большинства? В четырех случаях из десяти испытуемый начинал колебаться, задумывался и в двух случаях соглашался с ответами тех, кого опрашивали до него, т. е. называл белое черным. Потом студенты, даже не поддавшиеся давлению, признавались, что испытывали неприятное чувство. Они подвергали сомнению собственное восприятие, а не восприятие большинства. «Может быть, у меня какой-то изъян зрения? Может, я не разгадал фокус, который все разгадали?» — типичные объяснения тех, кто оказался в ситуации группового нажима.

Высокомерие — такое нравственное качество человека (или социальной группы), которое характеризуется неуважительным, презрительным, надменным отношением к другому человеку (группе). Высокомерие коренится в преувеличенной оценке личностью своей значимости, в завышении собственных достоинств и исключительном себялюбии.

ЕСЛИ КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ подрывает потенциал здоровой индивидуальности и принцип социального общежития «снизу», то высокомерие делает то же самое, но только «сверху». Французский философ-гуманист М. Монтень (1533 - 1592) так писал в своих «Опытах»: «Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других». Считая высокомерие смешной позой для разумного человека, Монтень напоминал: «Самая низкая ступенька — самая прочная: она — основа устойчивости всей лестницы. Стоя на ней, можно ни о чем не тревожиться: будучи вделана накрепко, она служит основой всему остальному». Высокомерие, по Монтеню, — причина неустойчивости, и даже достойный человек с большим самомнением может выглядеть смешным для своего окружения, несмотря на «высокую меру» лишь для себя, но не для других, даже более достойных.

Большинство отрицательных героев мифологии и литературы, как правило, высокомерны, поскольку ставят себя выше других, а если им это не удается, в силу достоинств других людей, добиваются этого окольными, не всегда честными путями. В Библии образцом высокомерия считался Люцифер (сатана) — горделивый, но малосильный подражатель, стремившийся стать наравне с Богом. Но Адам и Ева, вкусившие плоды от древа познания вопреки запрету, были наказаны изгнанием из рая, и Бог сказал, что человек стал одним из нас, зная добро и зло. Не только религии Ветхого (иудаизм) и Нового (христианство) Заветов столь весомо оценивают стремление человека поставить себя вровень с кем-то высшим. Об этом же повествуется в индуистских мифах и буддийских сказаниях, в поучениях конфуцианцев и изречениях даосов, хотя в них больший акцент делается на смирении, чем высокомерии. Подобные сюжеты перешли и в литературу народов мира. В русской литературе тему высокомерия очень ярко осветил Ф. М. Достоевский: слепоту страсти Дмитрия Карамазова, ума Ивана Карамазова и даже высокомерие лакейства Павла Смердякова, их единокровного брата, равно как и следующее за ним падение личности.

Психологическое состояние, которое вызвано тем, что человек испытывает чувство собственной неполноценности и переживает это, называется завистью.

ЗАВИСТЬ зарождается еще в раннем детстве, когда человек особенно сильно ощущает свою беспомощность и уязвимость. Ребенку в его психофизическом развитии жизненно необходима поддержка, одобрение. Ему важно ощущать, что окружение принимает его таким, какой он есть, а не на определенных условиях. И если рядом с ним оказывается кто-то, кого окружающие явно предпочитают ему — ценят, хвалят, оказывают внимание (например, старший или, наоборот, младший ребенок), то в нем нередко пробуждается чувство зависти. Чаще всего зависть начинает зарождаться по отношению к старшим или младшим, которые принадлежат к одной категории, например, дети, но неожиданно у одного перед другим обнаруживается какое-то существенное преимущество. Старший ребенок может пользоваться правами и самостоятельностью, недоступными младшему. Но к младшему взрослые порой проявляют больше нежности и внимания. Это обижает и ранит старшего, который чувствует себя заброшенным.

Важный элемент состояния зависти — фиксация на внешнем объекте. Переживание своей неоцененности и возникающее при этом чувство несправедливости могут быть случайно связаны с каким-либо качеством или предметом, которым обладает соперник. Возникает ощущение, что другого предпочитают только потому, что он обладает этим желанным объектом. Тогда все чувства переносятся на этот объект: «Если бы он был у меня, то и меня ценили бы так же (или еще больше)». Предметом такой фиксации может стать все, что угодно — возраст, деньги, социальный статус, интеллигентность, образование, наличие опыта в какой-то сфере. И все это оказывается объектом зависти.

Для зависти характерно переживание полярности в обладании ценностями. Один полюс представляет неимущий завистник, а другой — счастливый обладатель предмета или качества, ценимого окружением. В сознании завистника эти два полюса взаимосвязаны. Тот, кому он завидует, является его внутренним оппонентом, с которым он все время себя сравнивает и чьими успехами он загипнотизирован. Завистник постоянно сосредоточен на чужих преимуществах и своих недостатках. Как правило, он даже не замечает, что предмет его зависти может тоже испытывать жизненные трудности, быть чем-то неудовлетворенным, сомневаться в себе. Точно так же от него ускользают и его собственные преимущества или возможности, остается нераскрытым его личный потенциал.

Скрытые намерения завидующего достаточно агрессивны. В глубине души он хотел бы уничтожить, стереть с лица земли ненавистного соперника. Значительная часть его душевных сил уходит на обесценивание, принижение заслуг и возможностей того, кому он завидует (так же, как он принижает и свои собственные возможности). Порой враждебность к объекту зависти прорывается наружу, перерастает в активное проявление неприязни, причинение ему каких-либо неприятностей. Но и в этом случае завидующий чаще всего действует исподтишка. Зависть перерастает в открытое проявление агрессии, если целая группа людей (объединившихся, например, по социальному признаку) обрушивается на объект зависти. Бессмысленное разрушение чужой собственности, битье стекол, поджог домов или автомобилей, погромы нередко являют собой вспышку страстной зависти, принявшей форму криминального поведения. Но такие разрушительные формы зависть принимает лишь в случае группового, коллективного проявления.

Зависть имеет несколько наиболее распространенных форм: по отношению к братьям и сестрам, возрастная, между полами, социальная, профессиональная, зависть к какому-либо таланту или опыту.

Зависть к братьям и сестрам — широко распространенное явление. Младшие завидуют превосходству и возможностям старших, старшие — привилегированному положению младших. Мальчики завидуют девочкам, а девочки — мальчикам (в зависимости от того, ребенка какого пола предпочитают родители). Часто ребенок в гневе разбрасывает и портит вещи другого ребенка, чтобы отомстить ему за свое ущемленное положение или завидуя конкретной вещи, которой нет у него самого.

Возрастная зависть возникает между детьми и родителями или между взрослыми людьми разного возраста. Люди более почтенного возраста могут всерьез завидовать здоровью, жизненной активности и беспечности юных. Молодые нередко завидуют возможностям, которые обычно предоставляет зрелый возраст, — положению в обществе, карьере, наличию собственности и финансовой независимости.

Зависть между полами считается одним из самых распространенных видов зависти. Женщины завидуют преимуществам, которыми в обществе и социальной жизни пользуются мужчины. Веками сложившиеся стереотипы, утверждающие превосходство мужчины над женщиной (превосходство мужского интеллекта, физических возможностей, энергии), закрепили в женщине хроническое чувство неполноценности. С другой стороны, и мужчины склонны завидовать возможностям женщины.

Зависть в социальной сфере — одна из наиболее распространенных форм зависти. Преимущества, предоставляемые высоким общественным положением, социальным статусом и финансовой обеспеченностью, всегда были объектом зависти. Как правило, чувство ущемленности и незаслуженной ограниченности своих возможностей зарождается в человеке из-за реальной социальной несправедливости, существовавшей всегда. Но нередко именно зародившийся в детстве комплекс неполноценности, дефицит внимания и приятия в раннем возрасте побуждают человека неустанно сравнивать себя с окружающими и находить поводы для зависти даже там, где их нет. Человек не может обладать всеми положительными качествами, возможностями или материальными ценностями, и поэтому всегда найдется кто-то, кто имеет больше или располагает чем-то иным. Важно помнить, что восприятие завидующего искажено: свои недостатки он сравнивает с чужими достоинствами и полностью игнорирует собственное своеобразие. Как только человек начнет ценить самого себя, а также то, чем он обладает, пропадет и основа для зависти. Он обнаруживает, что и у него есть что-то такое, чего нет у другого.

ФАНАТИЗМ исключает разумное рассмотрение альтернативных (других, противоположных) идей и учений, даже если они содержат большую долю истины. «Ущербность» отвергаемой идеи фанатизм переводит в плоскость «греха», и поэтому к тем, кто придерживается других взглядов, фанатики проявляют жестокость, а иногда и изуверство. Поскольку фанатики трудно поддаются доводам разума, их легко сделать объектами манипулирования, в особенности при использовании их религиозных убеждений. Фанатизм отражается на жизнедеятельности и стиле общения индивидов, сплачивая приверженцев определенных убеждений, но отталкивая от них социальное окружение. Поведение фанатика отличается повышенной эмоциональностью, некритическим отношением к любой информации, равно как поддерживающей (полное приятие), так и критикующей (полное отвержение) его взгляды и действия. Фанатизм может быть ориентирован на самоумаление, а в крайнем случае и на самоуничтожение беспрекословного подчинения чуждым природе человека нормам, аскетического самоистязания и полного самопожертвования, но чаще он направлен на принижение других, навязывание им своей воли. Фанатизм является причиной и такой болезни, как «революционный невроз» — стремление переделать все, здесь и сразу, не считаясь с мыслями и настроениями тех, во имя кого осуществляется данное «благодеяние». Анализируя такой «невроз» во времена Великой французской революции XVIII в., психологи зафиксировали факты необузданного невежества тех ее вождей, которые видели свою задачу не в том, чтобы сдерживать массы, а в том, чтобы подстрекать их к разрушительным действиям. Так, революционный активист Ж. Фуше, ставший при Наполеоне министром юстиции, призывал разрушать церковные колокольни, замковые башни и даже голубятни, ибо они, по его мнению, нарушали принцип «равенства строений».

Вспышками фанатизма сопровождались практически все революции, особенно их начальные этапы. Однако фанатизм может проявляться и не столь открыто. Как показали события конца XX в., в Косове, Чечне, Восточном Тиморе и других районах земного шара фанатики, маскируясь, например, под лозунгом защиты общечеловеческих ценностей (прав человека, стремления к самоопределению народов и т. п.), обеспечивали себе поддержку общественного мнения. В целом же фанатик не столько идеологический диверсант, сколько беспощадный практик. Даже такие на первый взгляд безобидные проявления фанатизма, как яростная приверженность футбольной команде, могут стать причиной столкновений и жертв. Более того, они наносят вред тому делу, которому его приверженцы клянутся беззаветно служить. Противоположная фанатизму сила — терпимость — ведет к взаимопониманию. Она предполагает внимательное отношение к идеям, убеждениям, верованиям других людей с целью достижения взаимосоглашения разных интересов. Проявляясь сначала как веротерпимость, она к концу XX в. стала условием глобального порядка, гарантирующим сохранение жизни на Земле.

Когда человек сосредоточивается на собственных переживаниях, вплоть до потери интереса к окружающему миру, то для него характерно психологическое состояние, называемое аутизмом (от греч. autos — сам).

АУТИЗМ означает уход от реальной жизни, резкое сужение круга общения индивида, концентрацию на собственных мыслях и чувствах, причем зачастую и неинтересных, и непродуктивных. Швейцарский психиатр Э. Блейлер (1857 - 1939), который ввел этот термин в научный оборот, считал, что аутизм — это ступенька к шизофрении, т. е. психическому заболеванию, ведущему к патологическому изменению личности, к ее «непроницаемости», к уходу в круг лишь своих мыслей и интересов.

Установка на аутизм в жизни человека создает многие затруднения в общении, как бы «закрывая» его с одной стороны — стороны отклика на внешние воздействия и предложения, превращая процесс коммуникации с другими людьми в улицу с односторонним движением. Аутист плохо слышит обращающихся к себе, но претендует на то, чтобы его слышали хорошо. Если бы все люди вдруг превратились в аутистов, общество перестало бы существовать, а затем деградировал бы и индивид, сколь ни богат был бы его внутренний мир.

Конечно, ориентация человека на внутренние переживания — явление само по себе не отрицательное. Однако такая ориентация становится злом, когда индивид придает завышенную значимость только своим мыслям и чувствам. Даже одинокий человек еще не аутист. Известно, что Робинзон на безлюдном острове заводил «беседы» не только с животными, но и с деревьями и неодушевленными предметами, а монах Франциск Ассизский разговаривал с Солнцем и птицами. Дерсу Узала называл «людьми» небо и туман, говорил, что земля «плачет», и ругался с тигром. И подобное общение было не столько следствием образа жизни потерпевшего кораблекрушение Робинзона, или одинокого охотника, сколько следствием открытости человека миру.

Мысли и чувства аутиста часто строятся на недопустимости известного. Так, он может «вбить себе в голову», что мир должен как бы служить ему: магазины постоянно открыты, продавцы обязательно благожелательны, товары всегда наличествуют... Если же это не так, он начинает злиться и выбирать стратегию на избегание связей с окружением, которое, естественно, «платит» ему тем же. Вспомним строчку Гёте (в переводе Тютчева): «Кто хочет миру чуждым быть, ему он будет чужд». И вслед за этим происходит уже внутреннее разобщение, потому что аутизм в чем-то ступенчат: сначала индивид сосредоточивается на себе, затем еще на чем-то в себе, а в итоге — на пустяках, часто разрушительных для поведения.

Таким образом, аутизм можно считать крайней формой психологического отчуждения, намеренным уходом индивида от того богатства жизни, которое французский писатель Сент-Экзюпери называл высшей ценностью — роскошью человеческого общения. За аутизмом вырисовываются уже крайний эгоизм и эгоцентризм, а также различные комплексы, сдерживающие развитие личности (например, комплекс неполноценности, проявляющийся «навыворот» — в форме переоценки своих возможностей). Аутичность мышления фиксируется в проявлениях соответствующего «закрытого» поведения и измеряется многими тестами, хотя в полной мере аутичность и креативную (творческую) сосредоточенность на себе различить трудно. В любом случае ясно: сосредоточенность на себе у творческой личности в какой-то момент превращается в сосредоточенность на других, поскольку самозамыкающегося творчества не бывает.

Термином «ранний детский аутизм» обозначают аномалию психического развития ребенка трех-четырех лет. Она характеризуется нарушением контактов с окружающими, извращенными интересами, бессмысленно повторяющимися действиями. Данную аномалию описал американский психиатр Л. Каннер, который считает ее признаком шизофрении.

Эскапизм (от англ, escape — избегать) — это жизненная позиция индивида, заключающаяся в избегании неблагоприятных обстоятельств, общения с другими людьми, а в конечном счете в отказе от собственной личности.

ХОТЯ СООТВЕТСТВУЮЩАЯ ПОЗИЦИЯ была присуща многим людям и в прошлом (отшельничество, монашество, затворничество), внимание к ней было привлечено лишь в 60-е гг. XX в., когда новое звучание приобрела работа Э. Фромма «Бегство от свободы», написанная в 1941 г. Применив марксистскую терминологию, и в частности понятие «отчуждение», автор проанализировал психологическую «атмосферу недоверия» в буржуазном обществе, дал острую критику массовой культуры и потребительства как стиля жизни. Именно от этого уходят молодые люди на Западе, поселяясь в лесах, на городских площадях и погружаясь в восточные религии. Социолог Д. Рисмен отметил, что настроения скрытого эскапизма в современном обществе присущи практически всем людям, сравнив их с «толпой одиноких» (его книга вышла в 1961 г.), тем самым показав, что эскапизм может приобретать и групповой характер. Действительно, от общества «прячутся» как определенные возрастные категории, так и религиозные (например, сбегавшие в леса раскольники) и профессиональные группы.

Часто эскапизм принимает модный и поверхностный характер, а иногда выступает как мимикрия. Так, Грушницкий из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова — явный тому пример. Более близкий нам пример — появление молодежного движения «хиппи». Эти молодые люди отвергают установленные нравственные устои, общепринятые нормы поведения и ведут бродяжнический образ жизни. Повзрослев, многие из них становятся преуспевающими бизнесменами.

Отдельного рассмотрения требуют особенности русского эскапизма. Так, старообрядцы, отвергавшие государство и культуру, в то же время являлись активными проводниками экономических реформ. С XVII до XIX в. они участвовали в освоении новых территорий, а в XIX в. налаживали новые виды промышленного производства в России.

Эскапизм — «болезнь роста» личности, стремящейся познать свои возможности без помощи «зашоренных» взрослых, склонных к формализму наставников, сдерживающего их импульсы социального окружения.

Существует несколько определений понятия «интеллект» (от лат. intellectus — познание, понимание, рассудок):

1) общая способность к познанию и решению проблем, определяющая успешность любой деятельности и лежащая в основе других способностей;

2) система всех познавательных способностей индивида — ощущения, восприятия, представления, памяти, мышления, воображения;

3) способность к решению проблем без внешних проб и ошибок («в уме»).

ИНТЕЛЛЕКТ — это общая познавательная способность, определяющая полноту и глубину понимания человеком действительности, а также меру эффективности принимаемых им решений в тех или иных ситуациях. Короче говоря, умный человек способен рационально действовать в сложной (новой) ситуации. Типичные формы интеллектуального поведения: решение задач, формулирование новых проблем, поиск путей их разрешения, использование прошлых знаний в новых условиях, исследование.

В начале XX в. под интеллектом понимали достигнутый к определенному возрасту уровень психического развития и степень усвоения умственных знаний и умений. Фундаментальные исследования в этой области провел швейцарский психолог Ж. Пиаже, использовавший структурно-генетический подход. Ученый рассматривал интеллект как высший универсальный способ уравновешивания индивида со средой. Пиаже выделил четыре типа форм взаимодействия человека и среды:

1) формы низшего типа, образуемые инстинктом и непосредственно вытекающие из анатомо-физиологической структуры организма;

2) целостные формы, образуемые навыком и восприятием;

3) целостные необратимые формы оперирования, образуемые интуитивным мышлением;

4) мобильные, обратимые формы, способные группироваться в различные сложные комплексы, называемые «операциональным» интеллектом.

К числу наиболее распространенных толкований интеллекта принадлежит также концепция Р. Кеттела о двух видах интеллекта — «текучем» и «кристаллизованном». «Текучий» характеризует биологические возможности нервной системы; его основная функция — быстро и точно обрабатывать текущую информацию (показатели реакции выбора, оперативной памяти, пространственных операций), выявлять закономерности в ряду цифр и т. д. «Кристаллизованный» интеллект — это результат образования и различных культурных влияний; его главная функция — накопление и организация знаний и навыков (увеличение запаса слов, умение обобщать факты и впечатления, способность находить основные идеи в тексте, готовность учитывать социальные нормативы и т. д.). Исследования интеллекта в пожилом возрасте подтверждают модель Р. Кеттела: с возрастом (после 40 - 50 лет) снижаются показатели «текучего» интеллекта, а показатели «кристаллизованного» остаются почти неизменными.

Не меньшую популярность имеет модель Дж. Гилфорда, согласно которой существует три «измерения интеллекта»: умственные операции; особенности материала, используемого в тестах; полученный интеллектуальный продукт. Сочетание этих элементов («куб» Гилфорда) дает 120 интеллектуальных способностей, часть из которых удалось обнаружить в психологических исследованиях. Заслуга Гилфорда состоит в том, что он выделил «социальный интеллект» как множество интеллектуальных способностей, определяющих успешность оценки, прогнозирования и другого поведения людей. Кроме того, он выделил способность к «дивергентному» мышлению (способность принимать множество оригинальных и нестандартных решений) как основу творческого интеллекта.

Современный американский психолог Р. Стернберг выделил три формы интеллектуального поведения:

1) вербальный интеллект (запас слов, эрудиция, умение понимать прочитанное);

2) способность решать проблемы;

3) практический интеллект (умение добиваться поставленных целей).

Термин «интуиция» до сих пор не получил полного толкования в силу неизученности самого явления. Часто интуиция отождествляется с инсайтом — внезапным озарением.

НАИБОЛЕЕ ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫМ ОПРЕДЕЛЕНИЕМ считается следующее: интуиция — это форма познания, представляющая собой процесс непосредственного получения человеком нового истинного знания без предварительного его (этого знания) обоснования путем доказательств, а только с помощью воображения и ассоциаций. Иначе говоря, интуиция есть неожиданное для человека решение проблемы, в ходе которого сам процесс решения (например, доказательство теоремы) осуществляется как стремительный переход от одних утверждений к другим, а промежуточные его стадии ускользают из поля внимания человека, и результат (решение, новое знание) появляется так, будто бы он вдруг был сразу «увиден». Примеров такого как бы «прямого усмотрения истины» в истории науки очень и очень много. Хорошо известен случай с Архимедом, когда он, сидя в ванне, неожиданно открыл способ определения соотношения золота и серебра в короне сиракузского царя и нагим выбежал на улицу с криком «Эврика!». Так же неожиданно пришло решение проблемы английскому инженеру-мостостроителю Броуну. Безуспешно промучившись несколько дней над проектом моста через реку Твид, он вышел в сад и под кустом «увидел» подсказку: паутина на ветвях вдруг превратилась в чертеж подвесного моста, который будто бы парил в воздухе, ни на что не опираясь. Почти точно так же в 1865 г. сделал открытие немецкий химик Ф. Кекуле (1829 -  1896): ему приснились цепочки атомов, которые, как змеи, кусали друг друга за хвост. Так было открыто бензольное кольцо. Что общего между этими случаями решения научных проблем, число которых бесконечно? На первый взгляд ничего. Однако свидетельствует ли это о том, что открытия были сделаны каким-то особым, отличным от обычного способом — путем «прямого» (т. е. ничем не опосредованного) усмотрения истины? Никоим образом. Акт интуиции (или «мысленного озарения») — лишь удачный итог множества предварительных безуспешных попыток решения проблемы путем выдвижения и проверки ряда гипотез, и только одна из них оказывается правильной! История большинства научных открытий подтверждает этот вывод. Таким образом, интуиция как «непосредственное получение нового знания без предварительного его обоснования с помощью доказательств» является таковой лишь для самого человека. В действительности акт интуиции опосредствован (предваряется) многими аналитическими процедурами и осуществляется с помощью воображения благодаря «мгновенному» синтезу данных в единое целое.

Одаренность — свойство личности человека, которое определяет его возможности в достижении необычных и незаурядных результатов в одном или нескольких видах деятельности.

Развитие одаренности зависит от сложного взаимодействия факторов наследственности и среды (влияния родителей и учителей, возможностей для деятельности ребенка, бытовых условий).

Психологи выделяют различные типы детской одаренности: интеллектуальная одаренность; одаренность в области учебных достижений (обучаемость); творческая одаренность (креативность); одаренность в сфере общения и лидерства; художественная одаренность; двигательная одаренность.

Интеллектуальная одаренность проявляется уже в три- пять лет. У интеллектуально одаренных детей рано развивается речь, они обладают большим словарным запасом, очень любопытны и внимательны, у них отличная память. Часто такие дети уже в три года могут следить одновременно за двумя событиями или делать несколько дел сразу. У этих детей наряду с большой скоростью усвоения информации наблюдается склонность к абстрактному мышлению и классификации. Как правило, они увлекаются коллекционированием. Им присуще яркое воображение. Они любят решать сложные задачи и терпеть не могут готовых ответов. Они «погружаются в задачу» и поэтому часто не обращают внимания на окружающих.

Одаренные дети обладают своеобразными личностными особенностями. У них рано развивается чувство справедливости, а также чувство юмора. И вместе с тем они очень тревожны, для них характерны преувеличенные страхи (из-за богатого воображения) и эмоциональная чувствительность. Нередко они отстают от сверстников в физическом развитии, а развитие интеллекта и речи опережает тонкую ручную координацию. Они — отчаянные спорщики, из-за чего испытывают проблемы при общении со сверстниками и взрослыми.

Одаренность связана с уровнем интеллекта, но не исчерпывается им. Доказано, что наряду с общей одаренностью существуют и специальные виды одаренности. Они обусловлены общей интеллектуальной одаренностью. Например, коэффициент интеллекта музыкально одаренных детей выше среднего, но сам по себе интеллект не является главным показателем в структуре музыкальных способностей. Ребенок, способный к обучению, рано начинает читать, любит получать новую информацию, имеет больший словарный запас, хорошо запоминает и понимает прочитанное. Математически одаренные дети интересуются вычислениями, легко запоминают математические символы, разбираются в измерении времени и денег, любят все классифицировать. Иногда развитие математических способностей препятствует развитию способностей языковых: часто такие дети не любят читать.

Творчески одаренные дети очень любознательны. Они интересуются широким кругом предметов и явлений, делают все по-своему, изобретательны, оригинальны, стремятся к совершенствованию в любом деле.

Ребенок может быть одаренным и в сфере человеческого общения: легко приспосабливается к новым ситуациям, дети выбирают его партнером и лидером в играх, так как он уверен в себе, легко понимает и прогнозирует поведение других и проявляет инициативу, берет на себя ответственность за общее дело.

Одаренность в сфере художественного и музыкального творчества, а также в двигательной сфере проявляется раньше, чем интеллектуальная, — уже в три-пять лет. Позже, в подростковом возрасте, могут обнаружиться литературные способности. Если ребенок находится в благоприятных условиях развития, имеет все возможности для раскрытия своих способностей и чувствует эмоциональную поддержку со стороны родителей и учителей, то его одаренность перерастает в талант.

Для выявления скрытой и потенциальной одаренности, которая не проявилась в том или ином виде деятельности, психологи используют психодиагностические методики, в частности тесты интеллекта и тесты креативности, игровые методики, тесты специальных способностей и методы систематического наблюдения за поведением.

ТАЛАНТ — высший уровень одаренности, проявляющийся в творческих достижениях личности, уникальном вкладе человека в культуру.

Поскольку критерии, по которым общество оценивает вклад человека в развитие науки, культуры и промышлен

Наиболее выдающиеся деятели науки и искусства сохраняют творческую продуктивность до глубокой старости благодаря самодисциплине, строгой регламентированности повседневной жизни, постоянному поиску нового и сохранению высокой критичности к результатам своего труда.

ГЕНИАЛЬНОСТЬ (от лат. genius — дух) — самый высокий уровень одаренности, оцениваемый обществом как высшая степень достижений личности в сфере науки, искусства, промышленности, политики и т. д.

Гений преобразует сферу деятельности, которой занимается, изменяет взгляд людей на мир, открывает новую страницу в развитии человеческой мысли.

Интерес к феномену гениальности возник в эпоху Возрождения. Именно тогда появились первые биографические исследования творчества величайших художников и композиторов. Немецкие романтики в начале XIX в. возродили понятие «гений», трактуя его как «божественный дар», как особое отличие, отделяющее избранных творцов от обычных людей.

Первыми исследователями проблемы гениальности были английский психолог и антрополог Ф. Гальтон и итальянский психиатр и криминолог Ч. Ламброзо.

Ф. Гальтон пытался объяснить природу гениальности и таланта влиянием наследственности и среды. Он полагал, что гениальность — наследственная черта и проявляется в ряде поколений.

Современные исследования в области психогенетики показали, что существует сложное взаимодействие генетических факторов и условий среды, влияющих на способности человека, а уровень общего интеллекта зависит от наследственности по крайней мере на 50%.

Ламброзо характеризовал гениев как людей, подверженных расстройствам психики. Он считал их одинокими, холодными, равнодушными к семейным и общественным обязанностям, склонными к наркомании и алкоголизму, повышенно чувствительными.

Современные исследователи полагают, что при оценке случаев психических отклонений у гениев срабатывает иллюзия восприятия: таланты всегда на виду, и их личностные отклонения преувеличены обществом. Однако ряд авторов, в частности российский генетик Эфроимсон, выдвинули теорию о связи гениальности и патологии.

Чувства просветления, восстановления гармонии с миром, возникающие в результате воздействия произведений искусства на человека, называются катарсисом (от греч. katharsis — очищение).

ПОНЯТИЕ КАТАРСИСА встречалось у мыслителей Античности задолго до Аристотеля (384 - 322 до н. э.), но в европейскую культурную традицию это понятие вошло именно благодаря обсуждению трактатов великого мыслителя античности «Политика» и «Поэтика». Катарсисом Аристотель считал очищение аффектов (сильных и кратковременных страстных состояний души) через страх и сострадание трагическому действию, ибо о катарсисе он говорил применительно к трагедии, а также к инструментальной музыке и песнопениям.

Очищение катарсисом Аристотель понимал как состояние духа, поднимавшегося выше самой души с присущими ей силами и особенностями и оттуда, «сверху», в просветленном состоянии созерцавшего смысл идей, их взаимоотношений, смысл трагедии. При этом очищение не есть чисто эстетическая удовлетворенность, оно возникает, только когда трагедия или музыка затрагивают самые основы бытия. Интересно, что в греческом театре наиболее страшное событие всегда происходило за сценой и передавалось криками ужаса и соответствующей музыкой.

Понятие катарсиса разрабатывал в своих трудах и древнегреческий философ Платон (428 - 348 до н. э.), понимавший его как очищение души от всего чувственного и телесного, от того, что заслоняет красоту вечных, самотождественных, прекрасных идей.

Понятие катарсиса, перешедшее в эстетику Нового времени, воспринималось учеными как этическое и основанное на удовольствии (гедонистическое) состояние.

Немецкий классик Г. Лессинг (1729 - 1781) считал, что человек, переживая катарсис, обретает способность противостоять негативным аффектам. Катарсис позволяет человеку повысить активность, обрести и самодостаточность.

К понятию катарсиса обращался Иоганн Вольфганг Гёте (1749 - 1832), считавший его инструментом восстановления разрушенной гармонии внутреннего мира человека.

В психоанализе, согласно выводам 3. Фрейда, катарсис — один из методов психотерапии («катартический» метод). Эстетике и психологии XX в. достались в наследство загадочность природы катарсиса, его парадоксальность и многогранность. Одно из самых ярких толкований природы катарсиса дал выдающийся психолог Л. С. Выготский (1896 - 1934), который эффект воздействия искусства объяснял взрывом и разрядом энергий противоположно направленных аффектов.

Психоаналитик О. Ранк в работе «Эстетика и психология творчества» высказывает мысль о том, что произведения искусства вызывают в нас прежде всего чувства наслаждения, но наслаждения особого: оно пробуждается «мучительными аффектами», причем, по Ранку, мы стремимся к аффектам (к несчастьям, переживаниям разлуки, страха) в искусстве, но стараемся избежать их в жизни.