В дальнем конце обрамленной колючим кустарником узкой дороги, на которой вряд ли могли бы разъехаться дне машины, Энсон наконец обнаружил дом, который искал битый час. Дом скрывали тянувшиеся по обе стороны от обшарпанных ворот густые кусты. И только уже выйдя из машины и подойдя к воротам, Энсон впервые узрел сам дом, правда, его внимание прежде привлек сад. Хотя и совсем крошечный, с квадратной и гладкой, как сукно бильярдного стола, лужайкой, сад являл собой великолепное зрелище, которое можно увидеть разве что на выставках садового искусства.

Там было все: миниатюрный фонтанчик, крошечный водопадик, клумбы с ослепительно сверкающими грунтовыми растениями, распустившиеся штамбовые розы, цветущие кустарники и даже голубятня.

Энсон постоял немного у ворот, любуясь садом, затем перевел взгляд на дом, который разительно контрастировал со своим зеленым окружением.

Это было двухэтажное строение из кирпича и дерева, с красной черепичной крышей. Когда-то деревянная часть фасада была выкрашена в темно-зеленый цвет, но с годами дождь, ветер и солнце сделали свое дело, и сейчас у дома был обшарпанный, заброшенный и неухоженный вид. Окна покрылись грязью и пылью, медный дверной молоток почернел. Слева от дома стоял гараж на две машины, окно в нем было разбито, на крыше не хватало чуть ли не половины черепицы.

Эпсон посмотрел на сад, затем на дом, потом снова на сад. Он отступил на шаг и прочел написанное на воротах крупными белыми буквами название: Мо Реро.

Расстегнув молнию изрядно потрепанной кожаной папки для документов, он вытащил полученное утром письмо и еще раз перечитал его:

«Мо Реро, около Прютауна «Бэшнл фиделитн иншуэренс корпорейшн».

Брент

Глубокоуважаемый сэр,

не могли бы Вы прислать ко мне на этой неделе своего представителя, желательно между 14 и 16 часами? У меня есть кое-какие драгоценности обхцей стоимостью около 1000 долларов, и муж считает, что мне следует застраховать их на случай утери или кражи.

С уважением М е г  Б а р л о у».

Он посмотрел ей вслед, и от ее плавной грациозной походки у него перехватило дух. Дверь она оставила открытой. Эпсон неподвижно сидел на кушетке, уставившись в огонь, глядя, как пламя лижет дрова, и чувствуя, что лицо у него тоже горит.

Вскоре она вернулась, неся побитую шкатулку, в которой оказалось с десяток старомодных безделушек: такое старье обычно покупают скопом на аукционах в надежде, что хоть одна вещица окажется стоящей.

Он удивленно на нее посмотрел.

— И это все?

Она кивнула.

— Но ведь им красная цена пятьдесят долларов, какая. уж там тысяча. По-моему, и пятьдесят-то слишком много.

Она засмеялась, подошла и села рядом с ним, взяв шкатулку у него из рук.

— Я так и сказала Филу, но он заявил, что, мол, как знать, вещицы-то старинные. Ну что ж, простите, что отняла у вас столько времени, мистер Энсон. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.

Энсон ощутил аромат ее духов. Что это за духи, он ив угадал, но они ему понравились.

Но какое там «ничего страшного»! Он потерял целый час, добираясь сюда, когда мог бы заниматься делом в Прютауне.

— Раз уж я здесь, скажите, как у вас обстоят деда со страхованием? Я имею в виду, застрахован ли дом... от пожара... от воров?

— Да-да, разумеется, — сказала Мег, Дом достался мужу от матери. Когда она умерла, она оставила его ему. Разумеется, он застрахован. Весьма сожалею...

— Да ничего, — ответил Энсон. Он снова окинул взглядом ее фигуру и почувствовал, как желание буквально захлестывает его.

— Но раз уж вы здесь, возможно, вы поможете мне в одном деле? — продолжала она.

— Господи, конечно. Что это за дело?

Уходить ему не хотелось. Он испытывал облегчение, сидя рядом с ней у огня, пригревающего ему лицо; удлиненные тени придавали комнате атмосферу интимности.

— Я пишу рассказ, — сказала она. — В нем речь идет о страховании. — Она откинулась назад, красные

блики пламени заиграли у нее на шее. — У меня была одна идея. Не можете ли вы подсказать мне, сработает ли она?

Он бросил взгляд на пишущую машинку на столе.

— Вы пишете рассказы?

— Надо же чем-то заниматься. Пока я еще ни одного не продала, но как знать? — Она улыбнулась ему. — Фил зарабатывает не густо. Если бы удалось продать рассказ, то есть опубликовать его... ну, я могла бы купить кое-какую одежду. — Она снова улыбнулась, но ему вдруг пришло в голову, что она несчастна, и эта мысль непомерно его возбудила. Она встала. — Если вы собираетесь помочь мне, я вас угощу. У меня только виски. Вас устроит?

Энсон заколебался. Пошел только шестой час, вроде бы рановато, но он обнаружил, что ему и впрямь хочется выпить.

— Почему бы и нет?.. Спасибо.

Она ушла и вернулась через пару минут с бутылкой виски, содовой и льдом и налила в два стакана. Подав ему один, она с другим в руке подошла ближе к огню и уселась прямо на полу.

В комнате уже темнело. Он услышал, как по стеклам окон забарабанил дождь, но не обратил на него никакого внимания, жадно ловя взглядом каждое ее движение.

— В этом рассказе, над которым я работаю, — заговорила она, глядя на огонь, — речь идет о женщине, которая отчаянно жаждет больших денег. Ее возлюбленный служит кассиром в одной из крупных авиакомпаний, продает билеты, У этой женщины есть кое-какие сбережения, она страхует свою жизнь па двести тысяч долларов, и они с дружком ждут авиакатастрофы над океаном. Ждут полгода, прежде чем она таки происходит. Узнав об этом, любовник тут же вносит фамилию своей подружки в список погибших, оформляет задним числом билет и т. д. и т. п. А эта женщина заблаговременно переехала из района, где когда-то жила, и скрылась. Он звонит ей, предупреждает о катастрофе. Затем какое-то время спустя ее сестра обращается в страховую компанию и предъявляет представленные ей любовником доказательства того, что эта женщина была на борту самолета. — Она замолчала, отхлебнула виски и посмотрела на него. — Разумеется, многие детали мне еще предстоит разработать, но таков общий замысел... Как вы думаете, ей это сойдет с рук?

За двенадцать лет работы страховым агентом Эпсон неплохо изучил всевозможные уловки и трюки, к которым прибегали люди, вознамерившиеся обжулить страховые компании. Каждую неделю он получал из главного управления фирмы специальный бюллетень с подробным описанием всяческих ухищрений. Бюллетень поступал из отдела претензий, которым заправлял Мэддокс, считавшийся лучшим специалистом в их деле.

Последние три месяца, когда денег так катастрофически не хватало, Эпсон и сам подумывал о том, как бы ему обжулить родную компанию. Однако, несмотря на всю свою изобретательность и благоприобретенный опыт, он прекрасно понимал, что одному ему без надежного партнера, па помощь которого он мог бы рассчитывать, такого дельца никогда не провернуть. Но в любом случае на его пути стоял Мэддокс, обладавший, по слухам, сверхъестественной способностью распознавать липовые иски, стоило только таковым попасть к нему на стол.

— Идея неплохая, — сказал он. — Вполне приемлемая для художественной литературы, но в реальной жизни она бы ни за что не сработала.

Она вопрошающе посмотрела на него.

— Но почему?

— Сумма слишком крупная. Любое требование о выплате страховки на сумму свыше пятнадцати тысяч долларов подвергается тщательной проверке. Предположим, эта женщина из вашего рассказа застраховалась в нашей компании. Страховой полис немедленно попал бы в отдел претензий. Начальник отдела — человек, который занимается этим делом уже лет двадцать. За это время он распутал от пяти до восьми тысяч дел о мошенничестве. У него такой опыт в этой области, что он чует подвох, как обыкновенный человек чует какой-нибудь запах. Так что же он делает, когда этот полис попадает к нему? Он спрашивает себя, почему эта женщина застраховалась на такую огромную сумму? А кто получит от этого выгоду? Ее сестра? Почему? А не было ли у нее дружка? На Мэддокса работают два десятка детективов, прекрасно знающих свое дело. Он поручит двоим разобраться, и через несколько дней будет знать об этой женщине не меньше, чем она знает о себе. Его люди непременно откопают ее дружка из авиакомпании, а когда они его откопают, этим возлюбленным и сам бог не поможет, тем более что она якобы погибла в авиакатастрофе. Нет, в реальной жизни этот план ни  за что не сработает. Не обманывайтесь на этот счет... пока там Мэддокс, ничего не найдет.

Мег скорчила гримасу, потом пожала плечами.

— Ну что ж! А я-то думала, что удачно закрутила сможет. Я разочарована. — Она отпила немного виски, взяла кочергу, разворошила угли в камине, и они снова запылали ярким пламенем. — Выходит, надуть страховую компанию очень трудно? — подбросила она вопрос, не глядя па Энсона.

И снова Эпсон ощутил, как заявило о себе желание.

Да... разве что...

Она неотрывно смотрела на пламя, слегка раскрасневшись от тепла, в глазах отражались красные огоньки.

— Разве что?

— Надуть-то можно, но только вдвоем. Одному человеку это не под силу.

Она повернулась и посмотрела на него,

— Ага, я вижу, вы уже об этом подумывали, — сказала она. — Если у вас и впрямь есть какая-то идейка, может, поделитесь ею со мной? Я бы написала этот рассказ, а если бы его напечатали, гонорар мы бы поделили пополам.

Он допил виски, поставил стакан и неохотно встал па ноги.

— Если что-нибудь придумаю, позвоню.

Она тоже встала. Они оказались лицом к лицу, и снова Эпсон оглядел ее ладную фигуру.

— Если что-нибудь придумаете, вы ведь могли бы и приехать, разве нет? До Брента ведь рукой подать, а? Мы бы с вами все обсудили, я бы кое-что записала.

Эпсон замялся, но тут же выдал:

— А как же ваш муж? Боюсь, ему не понравится, что я торчу здесь после окончания рабочего дня.

Она кивнула.

— Вы правы. Фил не слишком общителен, да и мое писательство его раздражает, но по понедельникам и четвергам он всегда в Лэмбсвиле. Он ходит там на вечерние -занятия и остается ночевать у приятеля.

У Энсона вдруг вспотели ладони.

— В самом деле? Ну в таком случае...

— Так что, если у вас появится какая-нибудь идейка, вы всегда найдете меня одну в любой из этих вечеров. Не забудьте, ладно?

Она направилась к двери комнаты и открыла ее. Эпсон, взяв папку, последовал за ней к выходу. Когда она уже распахнула парадную, он спросил:

— Кстати, а ваш муж застрахован?

— Нет, он считает это ненужным.

Они переглянулись, и Эпсон быстро отвел глаза.

— Боюсь, — продолжала она, — в этом плане вам тут ничего не светит. Фила уже обрабатывали другие страховые агенты. Он просто считает это не нужным.

Эпсон вышел под дождь.

Спасибо за виски, миссис Барлоу. Если у меня появится для вас идейка, я позвоню.

— Спасибо. Приношу извинения за драгоценности,

Прежде чем закрыть дверь, она одарила его мимолетной улыбкой.

Едва ощущая капли дождя на лице, Энсон направился по дорожке к машине.

Из-за занавесок Мег смотрела, как машина выехала из ворот на дорогу. Там Энсон остановился, вышел из машины и закрыл створки, после чего вернулся в машину. Мег, не шелохнувшись, подождала, пока затих шум мотора, потом быстро подошла к телефону и набрала номер.

После короткой паузы в трубке послышался мужской

голос:

— Да? Кто это?

— Мег. Рыбка клюнула.

Помолчав немного, мужчина сказал!

— Сначала подцепи па крючок, а потом каркай, — и повесил трубку.

Два дня в неделю Энсон обычно проводил в Прютауне. Останавливался он в отеле «Марлборо». Прежде он тратил немало времени, бегая за местными проститутками, но теперь, поднабравшись опыта, приглашал. Фей Лоли, блондинку свободных нравов, работающую в сигарной лавке на главной улице. За 60 долларов и обед в ресторане она охотно сопровождала Энсона в его номер. Дежурный клерк в отеле хорошо знал Энсона и отворачивался, когда тот приводил ее.

Приехав в отель после первой встречи с Мег Барлоу, Энсон сначала полагал, что все пойдет в обычном русле, по, бреясь в ванной, он стал сравнивать Фей с Мег и вдруг поразился, какая же Фей дешевка. Выключив электробритву, он сел на кровать и закурил сигарету. Он сказал сам себе, что таких женщин, как Мег, он еще не встречал, а ведь она пригласила его в гости, когда муж не ночует дома! Это могло означать только одно!

При мысли о любовной связи с Мег у него прямо дыханье сперло. И снова он подумал, какая Фей вульгарная женщина. Возбудившись, он под влиянием момента потянулся к телефону, но номер Фей не отвечал. Раздосадованный, он положил трубку и вернулся, в ванную добриться.

Он уже шлепал себя но лицу, намазываясь лосьоном после бритья, когда вдруг уловил какие-то звуки в спальне. Нахмурившись, выглянул из ванной и увидел, что Фей роется у него в бумажнике.

При виде Энсона она поспешно бросила кошелек на комод, где он до этого лежал.

— Привет, милый, — сказала она. — Я решила застать тебя врасплох.

Он смерил ее равнодушным взглядом. Еще неделю назад он считал Фей восхитительной женщиной. Теперь же, сравнивая ее с Мег, он сразу увидел все ее недостатки: потасканная, крикливо одетая, с плохо покрашенными волосами, сейчас она вызывала в нем чуть ли не отвращение.

— Ты и впрямь застала меня врасплох, — сказал он, входя в спальню. — Или, может, это я застал тебя врасплох?

Фей хихикнула и приложила палец к губам. Именно этот жест, который был так хорошо знаком Эпсону, сейчас помог ему разглядеть, что у нее неровные, пожелтевшие от табака зубы.

— Джон, милый, — сказала она, опускаясь на кровать, — я хочу попросить тебя об одном одолжении.

Он не пошевельнулся, продолжая смотреть на нее.

— У меня неприятности, — продолжала она после долгой и неловкой паузы. — К завтрашнему дню мне надо раздобыть сто долларов, иначе меня выкинут на улицу. Я просрочила квартплату.

«Сотня долларов! — с раздражением подумал Энсон. — Тоже мне неприятности! А что бы она делала, эта глупая корова, кабы задолжала восемь кусков!»

— От меня ты чего хочешь? — сказал он, но сводя с нее взгляда. — По главной улице этих сотен долларов вон сколько гуляет. Стань на углу и зарабатывай себе, сколько влезет.

Она резко зыркнула на него своими зелено-синими глазами.

— Ничего себе, милый! — сказала она. — Вот не ожидала... Или ты забыл, что я твоя подружка?

Он вдруг ощутил страстное желание избавиться от нее. Будь у него смелость, он вытолкал бы ее в коридор и запер дверь, но он опасался, что она закатит сцену. Глядя на нее, он пришел в ужас — что у него могло быть общего с ней? Из-за Мег все его прежние женщины казались ему теперь потасканными и какими-то омерзительными.

Он подошел к бумажнику и извлек из него шесть десяток.

— Фей... прости меня. Мне как-то нездоровится... съел, наверное, что-нибудь не то. — Он протянул ей деньги. — На вот, возьми... больше я не могу тебе дать. Сегодня у нас ничего не получится. Я лягу отдохну.

Она уставилась на банкноты, в его руке, потом с сомнением взглянула ему в лицо.

— Может, все-таки дашь сотню? — спросила она. — Говорю же, у меня неприятности.

Он уронил банкноты ей на колени.

— Неприятности? Это сущий пустяк. У меня тоже неприятности. Ну, будь умницей, уйди, Мне плохо.

Она сунула деньги в потрепанную сумочку и встала.

— Ладно, милый, до встречи на той неделе.

«Ты больше меня никогда не увидишь», — подумал Эпсон, а вслух сказал:

— Я тебе позвоню.

Он проводил ее до двери. Она остановилась и испытующе на него посмотрела.

— Не передумал? — Она положила руку ему на грудь, но он отпрянул от нее. — Ну что ж, раз ты такой больной... пока, — и вышла в коридор.

Остаток вечера Эпсон провел, валяясь на кровати. Мысли о Мег не давали ему покоя.

И на следующий день, когда он, по сути дела, не работал, он тоже думал о ней. Не в силах избавиться от мыслей о Мег, он уехал из Прютауна в Лэмбсвил, где ему надо было нанести несколько визитов. Освободился он к половине шестого. Чтобы добраться до Брентского шоссе, ему пришлось снова проехать через Прютаун, а также мимо грунтовой дороги, которая вела к стоявшему па отшибе и интриговавшему Энсона дому Барлоу.

Мчась но шоссе, он пытался решить, стоит ли заезжать к Мег так быстро. Она сказала, что сегодня вечером будет одна: муж заночует в Лэмбсвиле. А вдруг она - серьезно насчет сюжета для рассказа? Он окажется в дураках, если заявится к ней без всяких идей. А вдруг он все не так понял? Не для постели же она его приглашала?

Он добрался до этой грунтовой дороги и притормозил, съехав на поросшую травой обочину. Посидел немного, пытаясь принять решение.

«Пожалуй, не надо, — подумал. — Слишком рискованно. Не дай бог, еще все испорчу. Придумать для нее сюжет не так уж и трудно, зато у меня будет законное основание, чтобы заехать к ней. В следующий понедельник она снова будет одна, а к понедельнику я что-нибудь придумаю, пусть даже какую-нибудь несуразицу, но нельзя же заявиться без ничего».

Он неохотно завел мотор и продолжил свой путь в Брент.

— О чем задумались, мистер Энсон? — с праздным любопытством спросила Анна Гарвин.

Энсон вздрогнул, нахмурился и посмотрел на сидевшую за машинкой девушку. Она работала у него последние два года, молодая, пухленькая, веселая и весьма способная. Не считая того, что она носила очки в роговой оправе, — а Энсон терпеть не мог, когда видел их на женщинах, — у нее также был особый талант носить одежду, которая совершенно ей не шла, отчего она казалась еще неприглядней и толще.

Она помешала ему развить одну идею, которую оп как раз разрабатывал, — идею для рассказа о мошенничестве со страховкой.

— Я уже дважды заговаривала с вами, — продолжала Анна, — а вы сидите себе так, как будто замышляете убийство.

Энсон оцепенел.

— Послушайте, Анна, я занят. Не мешайте, будьте добры.

На добродушном полном лице девушки появилась обиженная гримаса, машинка снова принялась выстукивать барабанную дробь.

Эпсон встал, прошел к окну и посмотрел на плотный поток проносившихся по главной улице автомобилей.

Было субботнее утро. После ленча он договорился поиграть в гольф с одним приятелем, но сейчас чувствовал, что ему не до гольфа. Его неотступно преследовал образ Мег, и он не мог сосредоточиться на работе. С десяток писем лежали у него на столе, ожидая, когда он уделил им внимание, но он был не в состоянии ничего с собой поделать.

«...как будто замышляете убийство».

Именно этим он и занимался: замышлял убийство ради денег, но, разумеется, всего лишь для этого рассказа, сюжет которого он разрабатывал для Мег Барлоу. А если бы он и впрямь замыслил столь жуткое преступление? Неужто он совершенно не умеет скрывать свои мысли, если даже такая простушка, как Анна, запросто их разгадывает?

Усилием воли Эпсон вернул себя за письменный стол.

— Начнем, — сказал он и, когда Анна взяла блокнот, принялся диктовать.

— Корешок, ты влип, ой как влип! Когда я не работаю на Джо, я иногда пособляю Сэму Бернстайну. А ты должен ему восемь кусков. Сэм, правда, не верит, что ты их ему отдашь. Ну что ж, время у тебя еще есть, но с какой стати Сэм должен из-за тебя переживать? Да и Джо тоже. Так что ты уж лучше уплати Джо в понедельник, иначе я сделаю из тебя котлету. — Он злобно улыбнулся, и его белые зубы сверкнули. — А не найдешь бабки, чтобы расплатиться с Сэмом, так и вообще пожалеешь, что на свет родился. Усекаешь?

Добравшись до конца грунтовой дороги, Энсон увидел, что створки ворот, ведущих к дому Барлоу, открыты, как открыты и двери гаража. Поняв намек, он загнал машину в гараж, вылез, прикрыл дверь гаража, вернулся и закрыл ворота.

В гостиной горел свет, и, направившись к парадной, он увидел за шторой силуэт Мег, спешившей навстречу ему.

Она отворила дверь, и они какое-то мгновенье постояли, глядя друг на друга.

— Вы весьма пунктуальны, — сказала она. — Входите.

Он последовал за ней в гостиную.

Когда он снял пальто, при свете лампы, прикрытой абажуром, они снова посмотрели друг на друга. На ней было оранжевое платье с плиссированной юбкой, в котором она показалась ему еще соблазнительней, чем в первый раз.

— Поужинаем, да? — спросила она. — Заодно и поговорим. Не знаю, как вы, а я просто умираю с голоду. Весь день работала и с самого утра ничего не ела.

— Конечно, конечно, с удовольствием, — сказал он, отдавая себе отчет в том, что у него совершенно нет аппетита. — Как продвигается работа?

— Да так себе. — Она сделала жест в сторону стола.

Машинку и бумаги она заранее отодвинула, и сейчас на столе стояли две тарелки, на которых лежала нарезанная холодная говядина и пикули. Ножи и вилки были брошены как попало. Там также были бутылка виски, лед и содовая.

— Вроде как пикник. Кухарка из меня никудышная.

Они сели за стол, и она налила в оба стакана, не разбавляя.

— Значит, у вас для меня идея? — сказала она, быстро и с жадностью принимаясь за еду. — Я прямо сгораю от нетерпения. Хорошая идея — именно этого мне страшно не хватает.

Энсон отхлебнул виски и с большим усилием тоже стал есть.

— О ней-то мы сейчас и поговорим, — сказал он, помолчал, потом продолжил: — Миссис Барлоу... мне очень интересно... вы давно замужем?

Она взглянула на него.

— Год... в конце месяца наша первая годовщина, А что?

— Да так, просто интересно, кто человек и откуда. Сегодня пополудни я заглянул в магазин Фрэмли. Вам муж, похоже, был очень занят.

— А он всегда занят. Он вроде трудолюбивой пчелки.

«Неужто в ее голосе послышалось презрение?» — подивился Энсон, вдруг насторожившись.

— По роду службы мне приходится встречаться со многими людьми, и среди них немало пар, которые непонятно чем связаны. Увидев вашего мужа, я просто поразился, что вы могли за него выйти. — Он замолчал и посмотрел на нее; стараясь понять, не слишком ли далеко он заходит. Когда она ответила, его будто обожгло.

— Один бог знает, почему я вышла за этого неудачника, — сказала она. — Видимо, у меня было что-то е головой, а с врачом я не посоветовалась.

Не глядя на него, она продолжала есть, а он уставился на нее. Затем, будто почувствовав его неотрывный взгляд, она подняла глаза.

— Вы ничего не едите... что-нибудь не так?

Он положил нож и вилку.

— Мне что-то нездоровилось в выходные. Простите ради бога. Просто нет аппетита.

— Тогда, может, выпьете?

— С удовольствием.

— Посидите у камина. Вам не обязательно смотреть, как я ем. Идите... я скоро.

Энсон прошел со стаканом к кушетке. Он сел и уставился на мерцающие огоньки.

«Один бог знает, почему я вышла за этого неудачника». Скорее всего, это и есть тот зеленый свет, которого он дожидался.

— Я вас шокировала? — спросила вдруг она. — Вы задали мне вопрос, я вам ответила. Фил действительно неудачник. Он только и думает, что о своем саде. Его снедает одна страсть: выбиться в цветоводы, завести оранжерею и продавать цветы. Но этой цели ему никогда не достичь, поскольку денег у него никогда не будет. А чтобы начать дело, нужно, по меньшей мере, три тысячи.

— Я бы сказал, что этого ему недостаточно, — заметил Энсон.

Мег скорчила гримасу.

— Вы просто не знаете моего милого Фила. Он мелко мыслит. Все, что ему надо, это акр земли и теплица.

— Зачем же вы вышли за него? — спросил Энсон, не отрывая взгляда от огня.

— Зачем? Спросите меня о чем-нибудь полегче. Я думала, у него есть деньги, думала, что он бежит от того, от чего бегут девушки вроде меня. Ну что ж... я сделала ошибку. Сейчас я хотела бы быть вдовой.

Эпсону вдруг стало холодно. Он почувствовал необходимость подвинуться ближе к огню.

Он услышал, как она отодвинула стул, потом подошла и села рядом с ним.

— Я ведь вас интересую, — сказала она, — интересно, почему?

— Почему? — Эпсон так крепко сжал стакан, что суставы у него на руке побелели. — Потому что такой необыкновенной женщины, как вы, я еще не встречал.

Она засмеялась.

— С тех пор, как я совершила глупость и вышла замуж, такого мне никто не говорил.

— Ну вот, сейчас я это говорю.

— Раз уж дело дошло до комплиментов, знайте же, что и я нахожу вас весьма привлекательным.

Энсон глубоко вздохнул.

— Как только я увидел вас, я сразу же решил, что вы удивительная женщина, — сказал он. — После первой нашей встречи я только о вас и думал.

— Такое бывает, правда же? — Она потянулась за сигаретой, прикурила и выпустила дым в сторону камина.

— Встречаются два человека, происходит какой-то химический взрыв и... — Она медленно довернула голову и посмотрела ему в лицо, в ее глазах — голубых-голубых-голубых — угадывалось желание.

— Не будем терять времени, Джон. Я всегда везде опаздываю. Вам ведь хочется любить меня, правда?

— Да, — хрипло сказал он.

Она швырнула окурок в огонь.

— Так любите, — сказала она.

Головешка упала на тлеющие угли и вспыхнула ярким пламенем, на короткое мгновенье осветив комнату. Мег отодвинулась от Энсона и, встав на колени, подложила несколько поленьев, пламя снова ярко разгорелось.

— Выпьешь? — спросила, оглянувшись через плечо.

— Нет... иди ко мне, — сказал Энсон.

Держа кочергу в руке, она помешивала угли, отчего на потолке оживали причудливые тени.

— Посмотри на часы, — произнесла она. — Уже десятый час. Ты можешь остаться на ночь?

— Да.

Она закурила сигарету и, усевшись на корточки перед камином (отблески пламени так и играли на ее лице), продолжала:

— Поделись же со мной своей идеей... идеей для рассказа.

Джон уставился на движущиеся тени на потолке. Он расслабился и чувствовал себя счастливым, удовлетворенным после любви. Призраки всех девушек, с которыми он когда-либо занимался любовью, пронеслись у него в голове: теперь они для него были не более чем призраки.

— Джон... так расскажи же мне, в чем заключается твоя идея, — попросила Мег.

— Хорошо, дай мне выпить.

Она налила в два стакана, протянула ему один и снова уселась на полу перед камином.

— Расскажи мне...

— Я не очень разбираюсь, как там пишутся рассказы, но мне кажется, что дело приблизительно должно обстоять так, — сказал Энсон, уставившись в потолок, —- Страховому агенту позарез нужны деньги. В один прекрасный день он наносит визит женщине, которая справлялась насчет покрытия убытков в случае пожара. Он влюбляется в нее, а она в него. Она несчастна в браке.

Он убеждает мужа застраховать свою жизнь. Они оба — страховой агент и эта жена — разрабатывают план, как избавиться от мужа. Поскольку агент знает, как действовать в данной ситуации, им все сходит с рук. Интересным рассказ делает именно разработка деталей.

Он изрядно приложился к стакану и поставил его.

— Ну, как моя идея?

Она потянулась за кочергой и снова разворошила угли, и они загорелись ярким пламенем.

— Не слишком оригинально, ты не находишь? — с сомнением сказала она. — При нашей первой встрече ты сам сказал, что обмануть страховую компанию очень трудно, а теперь заявляешь, что им это сходит с рук.

— Не столько трудно, сколько опасно, но страховой агент знает все ходы и выходы. Не будь он сам в этом деле, все бы было не просто, опасно.

— Но не надумано ли это? — Она положила кочергу и, повернувшись, посмотрела на него. — Я имею в виду, что читателю ведь придется принять тот факт, что муж жаждет застраховать свою жизнь. Но с какой стати он идет на это? Предположим, этот муж — мой Фил. Я ведь на все сто уверена, что он не станет страховаться. Он в принципе против этого.

— Естественно, все зависит от того, как этот рассказ подать, — сказал Энсон. — Ну, хорошо, допустим, что мужчина в рассказе — твой муж, женщина, несчастная в браке, — ты, а страховой агент — это я.

После короткого молчания Мег, не глядя на него, сказала:

— Ну... хорошо... допустим...

— Я уверен, что смог бы уговорить твоего мужа застраховаться, — сказал Энсон. — Просто я так подойду к нему, что он обязательно клюнет... Я уверен, у меня бы это получилось.

— Ну и как бы ты подошел к нему?

— Зная, что ему нужен капитал, — сказал Энсон, — я бы оформил ему страховку как поручительство, чтобы можно было взять заем в банке. Банки принимают страховые полисы в качестве поручительства, а поскольку ему так хочется открыть собственное дело, считай, что я его почти уговорил.

Мег устроилась поудобнее.

— А ты умный, — сказала она. — Я ведь до этого не додумалась бы.

— Это только начало, — продолжал Энсон. — Я знаю, что больше чем на пять тысяч долларов он не застрахуется, а какой от этого толк? Ему-то что: под эту страховку он запросто получит заем в три тысячи. Но ведь умри он неожиданно, что достанется тебе? Не густо, правда?

Она покачала головой, глядя на огонь.

— Да и мне от этого никакого навару, другое дело тысяч пятьдесят, а?

Она посмотрела на него.

— Да, но...

— В том-то и весь фокус, что я мог бы застраховать его на пятьдесят тысяч, а он бы думал, что застрахован всего на пять.

Снова последовала долгая пауза, затем Мег сказала:

— Это уже становится интересным. Допустим, ты застраховал Фила на пятьдесят тысяч... а что дальше?

Энсон почувствовал, что настал критический момент и что теперь нужно быть как можно осторожней, иначе его план не сработает. Не надо только спешить.

— Давай забудем о конкретных личностях, — снова заговорил Энсон. — Я взял твоего мужа в качестве примера, чтобы нагляднее обрисовать тебе ситуацию. Представим себе человека, любого человека, который застрахован на пятьдесят тысяч долларов, хотя он об этом даже не догадывается... его жену и страхового агента, которые любят друг друга... все нормально?

— Да... разумеется.

— Эти двое любят друг друга, но они на мели. Если муж умрет, жена получит пятьдесят тысяч, которые она потом разделит с возлюбленным. Однако все не так-то просто, поскольку муж вовсе не собирается умирать, он совершенно здоров. Тогда эти двое начинают подумывать, как бы им избавиться от него, причем так, чтобы никто не догадался, что жена каким-то образом причастна к... этому делу, иначе все сорвется. Смерть мужа должна наступить в результате несчастного случая, к которому жена не имеет никакого отношения.

— Я вижу, Джон, ты здорово все продумал, — сказала она, так и пожирая его своими синими глазами. — Продолжай... что дальше?

— Предположим, что муж занимается садоводством, и у него есть небольшой бассейн с водой, — хрипловатым голосом развивал свой план Энсон. — И вот однажды в субботу пополудни жена отправляется за покупками, а муж остается работать в саду. Он случайно срывается со стремянки, стукается головой о. край бассейна, теряет сознание, и его голова оказывается в воде, а вернувшаяся жена обнаруживает, что ее муж утонул. На самом жe деле произошло следующее: страховой агент, подкравшись к мужу сзади, стукнул его по голове и утопил.

Они не смотрели друг на друга, и Энсон скорее почувствовал, нежели увидел, что Мег пытается унять дрожь.

— Ну а как же этот человек, о котором ты рассказывал... Мэддокс, что ли? Шеф отдела по выплатам?

Эпсон отхлебнул еще немного выпивки. «Пронесло, — подумал он, — теперь можно не волноваться». Она готова сотрудничать с ним. Упомянув Мэддокса, она готова избавиться от мужа. В этом он был уверен, надо только постараться убедить ее, насколько это безопасно и выгодно.

— Да, Мэддокс. Его нельзя недооценивать. Он опасен, но привык мыслить шаблонно: муж страхуется на пятьдесят тысяч долларов и вдруг умирает, не замешана ли тут жена? Именно так он и подумает. Самое важное для нас — обеспечить тебе железное алиби. Он должен быть абсолютно убежден в том, что к смерти мужа ты совершенно не причастна. А как только он в этом убедится, он тут же пропустит твой иск. Я могу убедить его.

Она взяла кочергу и пошевелила уголья в камине.

— Значит, если бы в то время, когда ты... когда ты занимался Филом, я, скажем, была бы в Прютауне, дело бы могло выгореть? — так спокойно и небрежно спросила она, как будто они обсуждали кинофильм, который посмотрели.

— Во всяком случае, так мне представляется, — сказал Энсон. Он допил виски н принял сидячее положение. — Ну как тебе моя идея?

Она медленно повернулась и пристально на него посмотрела.

— Мне она нравится, Джон. Если бы только знал, как меня давит... даже не жизнь, а нищенское существование с этим человеком! Пятьдесят тысяч долларов! Даже не верится, что у меня будет столько денег и я обрету свободу!

Энсон ощутил смутную тревогу — уж больно легко все идет. Либо. Мег не отдает себе отчета, на какое опасное дело идет, либо же давно втайне подумывала о том, как бы избавиться от Барлоу. Уж больно все легко.

— Страховую сумму выплатят тебе, —- сказал он, не спуская с нее глаз. — Придется мне поверить тебе на слово, что ты со мной поделишься. Мне Очень нужны деньги, Мег.

Она встала.

— Пойдем, наверх?

В ее глазах он увидел такую нежность, что все его сомнения как рукой сняло.

Где-то внизу часы пробили пять. В первых лучах серого утреннего света, проникшего через открытое окно, Энсон оглядел бедно обставленную спальню. Он даже поморщился, потом перевел взгляд на Мег, лежавшую рядом с ним. Тусклый свет смягчил черты ее лица, она показалась ему моложе и даже еще красивее.

— Мег...

Она шевельнулась, что-то пробормотала, и ее рука коснулась его обнаженной груди.

— Ты спишь?

Она открыла глаза, безучастно посмотрела на него, потом улыбнулась.

— Да нет... дремлю.

— Я тоже. — Он обнял ее и притянул к себе: — Я все думаю, а ты действительно этого хочешь? Или для тебя Это нечто такое что должно произойти лишь в одном из Твоих рассказов?

— Я действительно этого хочу, Так жить я больше не могу. Мне нужны деньги...

— Мне тоже, но провернуть это дело не так уж и легко. Нужно очень много продумать, ведь мы, по сути, только начали, мы пока еще с самого краешку.

Мег уже совсем пробудилась и села на кровати.

Я приготовлю нам кофе. Давай все как следует обсудим. Как знать, может, у нас больше не будет такой возможности.

Он подождал ее, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу. Наконец она принесла кофе и поставила поднос на столик у кровати.

Она пожала плечами, встала и направилась к серванту. Выдвинув какой-то ящик, вынула из него деревянную коробку и положила ее на стол.

Энсон открыл коробку и увидел в ней полицейский револьвер 38 калибра, запасную обойму и пачку патронов.

Он взял револьвер из ящичка, убедился, что он не заряжен, и взвесил у себя на ладони.

—- Значит, сейчас он им не пользуется? — спросил он.

— Уже несколько месяцев не брал в руки. Откуда у тебя этот неожиданный интерес?

— Как ты думаешь, он не заметит, если я позаимствую его на ночь?

Она оцепенела.

— Но для чего?

— Так могу я его позаимствовать?

— Да... разумеется, но ты должен сказать мне, для чего?

— Пошевели мозгами, — в нетерпении сказал Эпсон. Он положил револьвер в набедренный карман. — Я должен раздобыть три тысячи долларов.

Мег так и замерла, уставившись на пего.

Он отсчитал шесть патронов из пачки и опустил в карман.

Воцарилось долгое молчание, потом он потянулся и привлек ее к себе. Поглаживая ее по спине, он прижался гулами к ее губам.

Уже вечерело, когда Энсон остановил машину у автозаправки «Кэлтекс» на Брентском шоссе. Пока служитель наполнял бак и протирал ветровое стекло, Эпсон прошел в помещение конторки, а оттуда — в туалет. Оставив дверь туалета приоткрытой и стоя у дальней стены, он внимательно осмотрел контору. Там стояли письменный стол, картотечный шкаф и огромный старомодный сейф. Два больших окна выходили на шоссе.

Удовлетворившись, что теперь он мысленно представляет, что и где там стоит, он вышел из туалета и вернулся к машине.

Расплачиваясь со служителем, он небрежно бросил:

— Вы ведь работаете всю ночь, нет?

— Это-то да, только я через три часа сменяюсь. В ночной смене мой напарник.

Несколькими месяцами раньше Энсон предлагал хозяину автозаправки застраховать выручку. Он знал, что в сейфе лежит, как правило, от трех до четырех тысяч долларов. А пока он разглядывал револьвер в доме у Барлоу, ему вдруг пришло в голову, что ограбить эту автозаправочную станцию довольно просто.

Он даже удивился, что, планируя это ограбление, чувствует себя удивительно спокойно. Оттягивающий задний карман брюк револьвер придавал ему уверенность. Он решил, что зайдет на станцию в четыре часа утра и, угрожая оружием, вынудит служителя открыть сейф. Если повезет, у него будет достаточно денег, чтобы уплатить Джо Дункану и сделать первый взнос под страхование жизни Барлоу на пятьдесят тысяч долларов.

Возвратившись в отель «Марлборо», Эпсон поднялся к себе в номер, сел на кровать и осмотрел револьвер Барлоу. Он немного разбирался в пистолетах, поскольку прослужил два года в армии. Убедившись, что оружие в полном порядке, он вытащил из кармана шесть патронов и вставил их в барабан, после чего положил револьвер в чемодан.

Затем спустился в бар, пропустил две порции неразбавленного виски и прошел в ресторан. Там он заказал обед и попросил подать бутылку бордо. Вино он пил редко, но ему нужна была пробка от бутылки — в его плане ограбления ей отводилась особая роль.

Живот у него по-прежнему болел, аппетита он не чувствовал, просто поковырялся в еде. Часов в девять он оплатил счет, сунул в карман пробку и, выйдя из ресторана, прошел в мужскую комнату. Старый негр-швейцар, дремавший в кресле, окинул Энсона равнодушным взглядом и вновь закрыл глаза.

Неторопливо моя руки, Эпсон разглядывал отражавшийся в зеркале гардероб — множество разных пальто и шляп, висевших на вешалке. Он наметил для себя довольно поношенное коричнево-зеленое пальто и тирольскую шляпу с ярким пером, висевшую на соседнем крючке.

Вытерев руки, он посмотрел на дремлющего негра, который принялся слегка похрапывать. Эпсон снял шляпу и пальто и вышел из отеля через боковую дверь.

Со шляпой и пальто в руках он прошел несколько ярдов до машины, стоявшей на улице. Открыв багажник, он швырнул туда шляпу и пальто, закрыл его и вернулся в отель.

Катя по шоссе, он мысленно перебирал в памяти события предыдущей ночи. Он считал, что у полиции абсолютно никаких шансов выйти на него. Нервное состояние Вебера наверняка сказалось на его описании грабителя. Он представил его высоким, крепко сбитым мужчиной, каковым Энсон не был. Тирольку он описал правильно, зато пальто у него вышло желтовато-коричневого цвета. Сэнкуист, умирающий фараон, был слишком болен и не мог ничего рассказать.

Вернувшись в гостиную, Энсон сел на кушетку и украдкой с торжествующим видом подмигнул Мег.

Когда Эпсон вошел в маленькую приемную, Пэтти Шо деловито печатала. Подняв глаза, она оторвала пальцы от клавиатуры и приветливо улыбнулась.

— Хелло, Джон, рада вас видеть. Как там у вас в глубинке?

Энсон улыбнулся в ответ. Пэтти была любимицей всех страховых агентов «Нэшнл фиделити»: эта светловолосая девушка была не только красива, она была умна и всегда готова помочь человеку. Она понимала, как трудно приходится страховым агентам, знала, какой разгон им устраивает Мэддокс.

— Да не так уж и плохо. Зачем он меня вызывал? — Энсон дернул головой в сторону кабинета Мэддокса.

— Водекс попал в автомобильную аварию, — сказала Патти, закатывая голубые глаза. — А наш хочет отвертеться от уплаты. Ему нужно знать ваше мнение на этот счет.

Энсон с огромным облегчением вздохнул: ведь он думал, что Мэддокс вызвал его из-за полиса Барлоу.

— Тут ему не отвертеться! — сердито воскликнул он. — Право, что он за человек! Водекс был пьян, как свинья! Придется нам раскошеливаться!

— Вы ж знаете его, — сказала Пэтти, пожимая плечами, — Он готов на все, только бы не платить клиенту. — Она включила селекторную связь: — Мистер Мэддокс, пришел мистер Энсон.

— Давайте его сюда, — пролаял резкий суровый голос.

— Идите, — сказала Пэтти, указывая на дверь. — Помните, как Дэниел попал в львиное логово. Дэниел не обращал внимания на львов, а львы не обращали внимания на Дэниела.

Энсон вымученно улыбнулся и прошел в кабинет Мэддокса.

Мэддокс сидел за огромным, заваленным бумагами столом. Бумаги лежали на полу, на стульях, на чем только можно.

Мэддокс волком уставился на какой-то полис, который держал толстыми веснушчатыми пальцами. Редеющие седые волосы взъерошены, красное лицо хмурится. Вряд ли кто назвал бы Мэддокса крупным, но, восседая за столом, он казался огромным. У него были плечи боксера и ноги карлика. Его выцветшие, настороженные глаза так и бегали. Прекрасно скроенный костюм сидел на нем как-то аляповато, он без конца курил, и пепел от сигарет попадал ему на рукава, на галстук, на фалды. У него была привычка то и дело запускать свои кургузые пальцы, в волосы, отчего он казался еще лохмаче.

Он откинулся на спинку кресла и вызверился на Эпсона.

— Ну входите, садитесь, — сказал он. — Этот ублюдок, Водекс... — и когда Энсон сел, Мэддокс принялся поносить их клиента.

Минут двадцать спустя Мэддокс, сделав презрительный жест, потянулся за очередной сигаретой.

— Ну что ж, придется платить! Сорок тысяч долларов! Вы, страховые агенты, вгоните меня в гроб! Вы что, не видели, что этот подонок законченный алкоголик? Вам бы только побольше комиссионных урвать! Будь у вас хоть капля здравого смысла, мы могли бы сэкономить сорок тысяч долларов!

— Мое дело — заключать договора, — отпарировал Энсон. — Чего вы на меня-то ворчите? Хотите выпустить пар — обращайтесь к доктору Стивенсу. Водекса осматривал он. А не нравится, как я работаю, жалуйтесь мистеру Бэрроусу.

Бэрроус был президентом «Нэшнл фиделити», единственным человеком в компании, кто мог возражать Мэддоксу.

Мэддокс снова закурил.

— Ладно, ладно, — сказал он, махая короткими ручками. — Не лезьте в бутылку. Но вы же режете меня без ножа! Сорок тысяч долларов! А Стивенс-то хорош! Он что, не может распознать пьяницу?

— Водекс не был пьяницей, — терпеливо возразил Энсон. — В тот вечер он выпил совершенно случайно. Он годами не напивался.

Мэддокс пожал плечами и вдруг как-то размяк. На его красном мясистом лице даже заиграла кислая улыбка.

— Ладно, забудем об этом. Как у вас дела, Энсон? Неплохо?

Энсон не обманывался насчет этого человека, он хорошо его знал.

— Да так себе, — осторожно ответил он. — Месяц выдался не слишком удачный, но у меня на примете несколько человек, которыми я займусь, как только они оплатят ренту и счета.

— Ну уж и так себе, — сказал Мэддокс и прямо нырнул в кучу бумаг у себя на столе. Он извлек откуда-то полис, внимательно его просмотрел, затем уставился на Энсона холодным проницательным взглядом. — А это что? Кто такой этот Барлоу? Как вам удалось расколоть его на пятьдесят тысяч?

— Ах, Барлоу... — Лицо Энсона осталось совершенно невыразительным. — Да, тут мне повезло. Он запросил информацию, и я сумел его подцепить.

— На пятьдесят тысяч, а? — Мэддокс уставился на полис, затем опустил его на стол. — Ну и. кто же такой этот Барлоу?

— Он, вероятно, один из лучших специалистов по садоводству, которых мне когда-либо приходилось встречать, — ответил Энсон. — Работает в отделе садоводства в универмаге Фрэмли. Не знаю, интересует ли вас садоводство, но такого отменного садика, как у него, я еще сроду не видел.

— Меня интересует только работа, которая лежит у меня на столе, и ручка, которую я держу в руке, — неправильно процитировал Мэддокс. — Стало быть, этот парень работает в универмаге Фрэмли? Откуда ж у него деньги на такой дорогой полис?

— Он хочет использовать его, чтобы получить ссуду и начать собственное дело, — объяснил Энсон. — Года через два он расторгнет договор и попросит нас вернуть его страховые взносы.

— Очень мило с его стороны, — сказал Мэддокс, хмурясь. — А если он тем временем помрет, мы подзалетим на пятьдесят тысяч зелененьких.

— Стивенс заявил, что Барлоу здоров как бык.

— Этот знахарь! Да он не может распознать пьяницу!

Энсон промолчал. Он смотрел, как Мэддокс закуривает новую сигарету.

— Бенефициарий миссис Барлоу... это его жена?

— Да. — Энсон почувствовал, как у него екнуло сердце.

— Что она собой представляет? — спросил Мэддокс, уставившись на Энсона.

— Вы хотите спросить, как она выглядит? — небрежным голосом спросил Энсон.

— Да... я предпочитаю мысленно представлять себе людей, с которыми имею дело, — сказал Мэддокс. — Когда мне как снег на голову сваливается страховка на столь крупную сумму и я узнаю, что застраховавшийся всего-навсего мелкий служащий, меня, естественно, разбирает любопытство. Так какая она?

— Привлекательная, лет двадцати семи. Я с ней особенна не разговаривал, так как занимался в основном Барлоу. У меня создалось впечатление, что они — благополучная счастливая чета, — осторожно ответил Энсон.

Мэддокс снова взял полис и принялся рассматривать его.

— А почему этот парень платит первый взнос наличными? — спросил он.

— Он так пожелал, потому что хранит деньги дома. Что-нибудь не так?

Мэддокс скорчил гримасу.

— Не знаю. Все-таки двенадцать сотен — деньги немалые, чтобы держать их дома. У него что, нет счета в банке?

— Да есть, наверное. Я не спрашивал.

Мэддокс выпустил из широких ноздрей струйки дыма. Красное мясистое лицо приобрело задумчивое выражение.

— Значит, он хочет воспользоваться этим полисом для получения ссуды в банке — так, нет?

— Так он мне сказал.

— Чтобы стать садоводом?

— Ну не только это... купить участок, оранжереи, необходимую технику и тому подобное.

— И какой же ему нужен капитал?

Энсон пожал плечами.

— Не знаю. Я не спрашивал. Он заявил мне, что хочет застраховать свою жизнь, и объяснил почему. Я его не разубеждал.

— Ну еще бы, — сказал Мэддокс и положил полис на стол. —- Вам бы только оформить бумажку, а там хоть трава не расти, так?

— Именно такая у меня работа, — спокойно возразил Энсон. — Именно за это мне и платят. — Он встал. — У вас все?

— Да, пожалуй, все, — сказал Мэддокс, не поднимая глаз на Эпсона.

— Тогда я пойду. Всего доброго.

Мэддокс рассеянно кивнул. На Энсона он так и не взглянул.

Он пристально изучал страховой полис Барлоу. Погрузившись в размышления, он еще долго его разглядывал, хотя Энсон давно ушел. Затем, неожиданно ожив, нажал кнопку селектора и сказал:

— Хармас на месте?

— Да, мистер Мэддокс, — ответила Пэтти. — Я приглашу его.

Три минуты спустя Стив Хармас, старший детектив службы Мэддокса, вошел в кабинет шефа. Это был высокий широкоплечий брюнет лет тридцати трех: красивым его покрытое глубоким загаром лицо никто бы не назвал, но оно так и искрилось юмором. Он женился на любимой секретарше Мэддокса, чего последний никак не мог забыть, но, поскольку лучшего детектива у Мэддокса просто не было, он был вынужден смириться с этим фактом.

— Вызывали? — спросил Хармас, устраиваясь в кресле для посетителей.

— Что случилось?

Он поведал ей о разговоре с Мэддоксом. Она выслушала его, и в ее синих глазах появилась тревога.

— Переживать особенно нечего, — заверил он ее. — Мэддокс копать ее будет. Он успокоился.

Она посмотрела на свои руки и спросила:

— А когда ты... разделаешься с Филом?

— Да еще не скоро. Мы должны подождать. Хотя бы месяца четыре-пять.

Она оцепенела.

— Четыре или пять месяцев?

— Да. Нужно действовать наверняка, иначе не миновать беды. Представь, что было бы с Мэддоксом, если бы твой муж умер через две-три недели после заключения такой страховки. Даже через четыре-пять месяцев без сложностей не обойтись, но о том, чтобы ускорить дело, не может быть и речи.

— А как ты это сделаешь?

Ее пристальный взгляд уже действовал Энсону на нервы.

— Не знаю. Я пока еще об этом даже и не думал. Вряд ли моя прежняя мысль о том, что он утонет в своем бассейне, сработает. А вдруг, пока я этим буду заниматься, кто-нибудь подъедет к дому? Придется разделаться с ним прямо в доме.

Мег всю передернуло.

— Но как именно?

— Не знаю. Над этим еще надо подумать. Когда я что-нибудь придумаю, я тебе скажу.

— Неужели действительно нужно ждать все это время?

Подумав, она кивнула головой.

— Да, разумеется. — Она помолчала, потом продолжала: — Значит, как именно, ты еще не знаешь?

— Ну чего ты ко мне пристала? — нетерпеливо ответил Энной. — По крайней мере, я застраховал его на пятьдесят тысяч долларов, а ты даже не верила, что мне это удастся.

— Да... тут ты не подкачал. — Она встала. — Ну мне пора, — сказала она и подхватила пальто.

— Уходишь?! — Энсон напрягся. — Но почему? Все .равно ведь приехала... его же не будет дома сегодня вечером, правда? Нет, ты должна остаться...

— Я не могу. — Она накинула пальто и принялась обматывать платок вокруг головы. — Я обещала сегодня вечером пойти на лекцию Фила. Вот почему я здесь. Он привез меня утром. Я весь день пыталась найти тебя.

Он попытался заключить ее в объятия, но она не далась.

— Нет, Джон, я должна идти.

— Когда же мы еще сможем побыть вдвоем хоть несколько минут? — спросил он резким с досады голосом. — Ты же здесь... ну Мег... я хочу тебя...

— Нет! Мне надо идти! Мне не следовало сюда приходить! Я должна идти!

Неожиданная резкость ее взгляда предупредила его, что бесполезно убеждать ее остаться.

— Могла бы хоть поцеловать, — обиженно сказал он.

Она позволила ему поцеловать ее, но когда он снова загорелся, грубо его оттолкнула.

— Я не сказала — нет!

Кровь бросилась Энсону в лицо, глаза наполнились тупым гневом. Он прошел к парадной, открыл ее и глянул вдоль безлюдного коридора.

— Я тебе позвоню, — сказал он, когда она прошла мимо него.

Он услышал, как ее каблуки застучали по лестнице, а потом и но улице.

Хоген долго смотрел на огонь, а Мег с тревогой следила за ним.

— А почему нельзя угрохать Фила сейчас? — спросил он вдруг. — Он уже застрахован — самое сложное позади. Я мог бы его прикончить, мы получим бабки, не дожидаясь, когда этот ублюдок Энсон решится на дело.

Они стали часто встречаться, и постепенно в их беседах — после того, как Хоген удовлетворял свою животную страсть, — стала вырисовываться мысль, что Барлоу-то и может принести им деньги, которых они жаждали,

Хоген знал одного страхового агента, и Мег пришла идея застраховать Барлоу, совместно же они разработали план убийства.

Но сейчас, слегка опьяневшая, сидя на кушетке и глядя на огонь, Мег поняла, если только она не придумает что-нибудь сногсшибательное, — она снова потеряет Хогена. Она сидела, опустив сжатые кулаки между коленями, и думала, думала... Сердце у нее бешено колотилось. Мысль о том, что ей снова придется жить без своего грубого, злобного сутенера, казалась ей невыносимой.

Барлоу стоял у двери своей спальни, прислушиваясь. Был воскресный вечер, половина десятого. Мег внизу смотрела какую-то телевизионную программу. Когда он сказал ей, что устал и хочет лечь пораньше, она безразлично пожала плечами.

Удостоверившись, что она слушает какого-то певца, который, по его мнению, не пел, а выл, Барлоу отпер настенный шкафчик, взял белую купальную шапочку и резиновые подкладки, затем с ухмылкой достал револьвер, убедился, что он заряжен, и опустил его в карман пальто.

Он тихонько вышел из спальни, запер дверь, украдкой спустился по лестнице, задержавшись на мгновение у двери гостиной послушать завывания певца, и выскользнул из дома в жаркую тихую ночь.

Машину брать он не рискнул, так как знал, что Мег услышит, что он уехал, поэтому он отправился напрямую в долгую прогулку до Глин-Хилла, еще одного уединенного местечка, облюбованного молодежью для греховных любовных утех.

К четверти одиннадцатого он прибыл на эту полянку, откуда открывался вид на Прютаун. Подобно черному, зловещему крабу, он заполз в кусты и затаился.

Было еще рановато. Под деревьями стояла всего одна машина, через часок их будет уже несколько. Из этой единственной машины доносились слабые звуки танцевальной музыки. Убедившись, что на этом плато, кроме парочки в машине, никого больше нет, Барлоу снял шляпу, натянул на голову купальную шапочку и снова надел шляпу. Он сунул подушечки за щеки, вытащил из кармана револьвер и бесшумно скользнул к машине.

Сердце у него стучало, дышать было трудно... на этот раз он уже не будет просто зрителем, обыкновенным соглядатаем...

В понедельник утром, когда Энсон собирался отправиться в Прютаун, у него зазвонил телефон.

Трубку сняла Анна.

— Да, он здесь, — сказала она. — А кто это, будьте добры? — И Энсону: — Вас спрашивает какая-то миссис Томсон.

Она переключила аппарат.

Энсон в нетерпении схватил свою трубку.

— Да? Джон Энсон слушает.

— Джон... это я.

Энсон в ужасе узнал голос Мег. Он украдкой бросил быстрый взгляд на Анну, которая как раз вставляла бумагу в машинку. Перепугавшись, что Мег до того безрассудна, что звонит ему прямо на работу, но обрадовавшись, что снова слышит ее голос, он сказал:

— Слушаю вас, миссис Томсон.

— Мне надо повидать тебя сегодня вечером. Тут кое-что произошло.

— Пожалуй, это можно устроить, — осторожно сказал он. — Спасибо, что позвонили. — И положил трубку.

Поскольку Анна не обратила на этот звонок никакого внимания, ему даже не пришлось врать ей. Поспешно собравшись и сказав Анне, что будет только на следующее утро, он направился к своей машине.

По дороге на ленч в отеле «Марлборо» он остановился у драгстора, чтобы купить лосьон после бритья. Когда он расплачивался за покупку, женщина, зашедшая в магазин следом за ним, сказала:

— Приветик, Джонни... давненько тебя не видно.

Резко повернувшись, он увидел, что рядом с ним стоит Фей Доли, девушка, к услугам которой он прибегал, прежде чем бросить ее ради Мег.

Когда-то грубая броскость Фей и ее исступленная распущенность привлекали Энсона, но, глядя на нее сейчас, он даже подивился, как вообще мог находить ее интересной.

Привет, Фей, — обронил он холодным, бесстрастным голосом. — Извини... я спешу.

— А как насчет вечера, Джонни? — спросила Фей. во все глаза глядя на него и как бы бросая ему вызов.

Он вымученно улыбнулся:

— Боюсь, сегодня ничего не получится... Когда приеду в город в следующий раз, я тебе позвоню.

Он направился мимо нее к выходу, но она схватила его за руку.

— Ты меня помнишь? — Взгляд ее глаз, жесткий и резкий, даже напугал его. — Мы с тобой, бывало, встречались раз в неделю, помнишь?

Он не дал себе размякнуть и выдернул руку.

— Не сердись, Фей... Просто у меня уйма дел.

Он оставил ее и направился к машине. Джон чувствовал, как на лице у него выступил пот, а в сердце закралась смутная тревога.

Добравшись до «Марлборо» и поставив машину, он вошел в ресторан, где к нему подсел Гарри Дэвис; страховой агент по нефти и газу, с которым они часто встречались на дороге.

Дэвис был толстый, средних лет и обладал поразительной способностью нравиться всем и каждому. Но сейчас, когда Энсон раздумывал, что там произошло у Мег, он бы предпочел пообедать в одиночестве.

После того как они сделали заказ, Дэвис справился у Энсона о его делах. За отменным гороховым супом двое мужчин потолковали о работе, а когда официант подал им жареных цыплят, Дэвис сказал:

— И куда катится этот городишко? Два убийства за десять дней! Нет, шеф полиции нам нужен поумнее! Надо немедленно покончить с подобным насилием!

Энсон удивленно поднял глаза.

— Какие еще два убийства?

— Ты разве не видел утренние газеты?

— Нет. А что?

Дэвис, довольный, откинулся на спинку стула.

— Садистское преступление на сексуальной почве! Молоденькая парочка развлекалась в машине в Глин-Хилле прошлой ночью, как вдруг к ним подкрался какой-то маньяк с револьвером в руке. Мужчину он застрелил, а девушку изнасиловал. Я знал убитого... он постоянно бывал с этой девушкой последние полгода. Что-то невероятное! А уж как над девушкой поизмывался! У полиции никаких догадок, правда, они располагают описанием убийцы. У Дженсона, наверное, голова идет кругом — это дело, да еще убийство на автозаправке «Кэлтокс».

— А дело на автозаправке он так и не раскрутил? — спросил Энсон, отрезая кусочек цыпленка.

— Да вроде нет. Впрочем, за тот случай мы вряд ли его можем винить. Там орудовал какой-нибудь залетный головорез, чего не скажешь о прошлой ночи.

Дэвис долго задумчиво жевал, потом продолжал:

— У меня дочь подрастает... как знать... Стоит этой свинье изнасиловать одну девчонку, как ему захочется изнасиловать и другую...

— Ты меня пугаешь, — сказал Энсон, когда Мег открыла входную дверь. — Сколько раз я тебя предупреждал: ни в коем случае не звони мне на работу.

— Мне непременно надо было повидать тебя, — сказала Мег, направляясь в гостиную.

Он скинул пальто и присоединился к ней у камина.

— Что случилось?

— Сядь.

Он в нетерпении сел на кушетку, а она устроилась на полу у его ног.

— Джон... все планы летят к черту. Мы уезжаем отсюда.

Энсон оцепенел. Внутри возникло ощущение холодной пустоты.

Уезжаете? Что ты хочешь этим сказать?

— Лишь то, что сказала. Фил сообщил мне прошлой ночью. В конце месяца мы переезжаем во Флориду.

— Во Флориду? — Энсон вытаращился на нее. — Мег! Что ты такое говоришь?

В четверг утром Энсон заглянул в магазин электротоваров в Лэмбсвиле, купил часы-выключатель и попросил продавца объяснить, как они работают.

— Они предназначены для того, — объяснил продавец, — чтобы включать любой электроприбор в любое заданное время. Они также могут отключить его в любое время. Например, если вы хотите послушать какую-то радиопрограмму, которая начинается в десять часов, вы ставите стрелки часов на это время, и радиоприемник автоматически включится.

Энсон сказал, что часы ему нужны, чтобы кипятить воду для утреннего кофе.

— Как раз то, что надо, — заверил его продавец. — Я сам пользуюсь точно такими же.

На ленч Энсон пошел в ресторан при «Марлборо». Войдя в бар, он увидел Джеффа Фрисби, репортера из «Прютаун гэзетт».

— Привет, Джон, — сказал Фрисби. — Выпьешь со мной?

Энсон сказал, что выпьет шотландского. Пока они ждали, когда им подадут спиртное, Энсон спросил Фрисби, будет ли тот обедать.

Да нет, некогда, — пожаловался Фрисби. — На мне висят эти два убийства, и старик хочет, чтобы я каждый день находил о них новый материал. Вот и кручусь, как белка в колесе.

— Похоже, шеф полиции топчется на месте, — сказал Эпсон, поднимая стакан в знак приветствия, — Этот маньяк... еще не напали на его след?

— Нет. Но шеф ведь старый воробей, может, просто не хочет говорить. Он сказал мне, что убежден, что патрульного Сэнкуиста убил залетный головорез, а этот маньяк из местных.

— И почему же он так думает? — спросил Эпсон.

— Он считает, о Глин-Хилле мог знать только местный. Это местечко далеко от дороги, его не найдет ни один проезжающий автомобилист.

— А по-моему, совершенно лысого человека не так уж трудно и найти.

— Это-то да, только шеф полиции не убежден на все сто, что девчонка правильно его вписала, она ведь была в панике. Возможно, у него были седые или очень светлые волосы, а в лунном свете он показался ей лысым.

— Ну я считаю, не так уж и трудно взять на заметку всех светло- и седоволосых и проверить, чем они занимались в момент убийства, — заметил Энсон.

Фрисби, волосы у которого были цвета воронова крыла, посмотрел на светлую шевелюру Эпсона и улыбнулся.

— Ну и чем же ты сам-то в это время занимался?

Энсон выдавил улыбку.

— Выполнял в постельке «домашнее задание», — сказал он и подмигнул.

— Во всяком случае, по описанию девицы, напавшему было за пятьдесят и он был толстенький, чего не скажешь о тебе, — сказал Фрисби. — Я считаю, ей еще повезло, что осталась жива.

Когда Фрисби ушел, Энсон прошел в ресторан. Пока что сказал он сам себе, этого маньяка не нашли, но ведь, прежде чем он убьет Барлоу, пройдет еще много часов, и как знать, не арестуют ли его к тому времени.

После ленча Энсон продолжал наносить деловые визиты. К половине восьмого он подъехал к дому Барлоу и поставил машину в гараж. Он нажал кнопку звонка, и Мег тут же открыла дверь.

Он прошел за ней в гостиную. При свете лампы с абажуром он заметил, что она бледна, под глазами темные круги. У нее был такой вид, будто она очень плохо спала.

— Что случилось? — спросил он, обнимая ее. — У тебя усталый вид. В чем дело?,

Она оттолкнула его.

— Что случилось? И ты еще спрашиваешь, я чем дело? — Она сердито посмотрела на него. — Я все думаю об этом деле! Я не в состоянии уснуть. Ты думаешь, можно спокойно спать в одном доме с человеком, которого ты задумал убить? И ты еще спрашиваешь, что случилось? Ты что, и впрямь такой бесчувственный?

Энсон пожал плечами.

— Ты же приняла решение, — сказал он. — У тебя не должно быть угрызений совести.

Она села на кушетку, положив кулаки на колени.

— Я никак не могу поверить, что это произойдет уже завтра вечером!

— Все будет зависеть от тебя, — сказал Энсон, присаживаясь рядом с ней. — Сможешь ли ты заманить его в Долину Джейсона? Погоду обещают хорошую... дождя не будет. Ты только привези его туда — и дело в шляпе.

Мег заерзала.

— Да... я привезу его туда, — сказала она. — Пообедаем мы в придорожном ресторане «Корт», а потом я попрошу его свозить меня в Долину Джейсона.

— Я был там прошлой ночью, — сказал Энсон. — На шоссе, примерно в - полумиле от Долины, есть телефонная будка. Я буду ждать там. Позвонишь туда, чтобы я знал наверняка, приедете ли вы. Если что-то сорвется и он настоит на том, чтобы вернуться домой, я должен об этом знать. — Он взял из бумажника листок бумаги. — Вот номер телефона в этой будке. Я буду в ней с десяти вечера.

Она кивнула и убрала бумажку в сумочку.

— Когда приедете в Долину, — продолжал Энсон, — оставайтесь в машине, но опустите стекла.

Мег задрожала.

— Понятно.

— Как только я разделаюсь с ним, — сказал Энсон, уставившись на огонь, — мне придется заняться тобой. — Он потянулся и накрыл ее руку своей. При его прикосновении она закрыла глаза. — Тебе будет больно, Мег. Но мы не имеем права рисковать. Ты должна мужественно вынести все это, понимаешь? Ты не должна винить меня. То, что я с тобой сделаю, должно убедить полицию и Мэддокса, что ты вне подозрений. Доктор должен быть убежден, что это не симуляция.

Мег почувствовала, как у нее мурашки побежали по спине, но, вспомнив о Красавчике Хогене, она кивнула.

— Ничего... Я понимаю...

— От Долины до шоссе около четверти мили, — сказал Эпсон. — Тебе придется добраться до шоссе. Поскольку он будет на водительском сиденье, машиной воспользоваться ты не сможешь. Прежде чем тебя заметит кто-нибудь из проезжающих, может пройти какое-то время. Ты должна притвориться, что потеряла сознание. И помни: ни слова, пока не получишь цветов, от меня. Получишь гвоздики — значит, маньяка схватили, а розы — значит, он все еще на свободе. — Он вытащил из бумажника сложенную бумажку. — Вот описание человека, которое я составил. Воспользуешься им, если маньяка уже арестуют. Ты все поняла?

— Да.

— Пожалуй, это все, — сказал Энсон. — Не позволяй им припугнуть тебя и не говори ни слова, пока не увидишь мои цветы. Врач не позволит полиции приставать к тебе с расспросами, пока ты окончательно не придешь в себя.

Она посмотрела на него, под испуганными глазами темные круги.

— Ты уверен, что наш план сработает? — спросила она. — Ты уверен, что мы получим деньги?

— Уверен, получим, — ответил Энсон. — При таком раскладе промашки быть не может. Симпатии публики будут на твоей стороне, и Мэддокс поймет, что, если он попытается заблокировать твой иск, для него это будет плохая реклама. К тому же я еще потолкую с газет-? ямками. Да... деньги достанутся нам как пить дать.

Мег, все еще думая о Хогене, сказала:

— Как-то даже не верится.

— Недельки через две у тебя будет пятьдесят тысяч долларов! — сказал Энсон. — Мы с тобой уедем отсюда! Представляешь, ты, я и пятьдесят тысяч долларов!— Он обнял ее одной рукой. — С такими деньгами можно горы перевернуть.

— Да.

Мег высвободилась из его объятий и подошла к камину.

Энсон встал.

— Как бы не забыть револьвер, — сказал Энсон, подошел к серванту и вытащил из выдвижного ящика деревянную коробку, из которой взял револьвер и шесть патронов.

Наблюдая за ним с возрастающим ужасом, Мег сказала:

— Сейчас тебе придется уйти, Джон. — Она чувствовала, что просто не в состоянии терпеть рядом с собой этого хладнокровного убийцу. — Фил обещал вернуться к девяти.

Эпсон повернулся и уставился на нее, волна горького разочарования захлестнула его.

— А я думал, мы проведем ночь вместе. С какой стати он возвращается?

— В связи с отъездом во Флориду он отказался от преподавания на курсах, — солгала Мег. — У него сегодня деловая встреча с этим человеком, который берет его в партнеры, после чего он поедет домой. Ты должен уехать, Джон. Не хватало еще, чтобы он тебя увидел па проселке.

В глазах Эпсона вдруг промелькнуло выражение холодной подозрительности.

— Уж не разлюбила ли ты меня, а?

— Ну что ты... просто ты так спокойно ко всему этому относишься. А я боюсь. Мы все с тобой сделаем... эх, мне бы твое хладнокровие.

— Ну что нам с тобой этот человек? — сказал Энсон. — А пятьдесят тысяч долларов — это все. И вовсе я не хладнокровный... просто мне очень нужны деньги...

— Тебе пора... посмотри на часы.

— Буду ждать твоего телефонного звонка, — сказал Энсон. — Не забудь, что я тебе сказал. Дело выгорит. — Он взял револьвер и положил в карман. — Иди ко мне, Мег...

Она заставила себя подойти к нему. Она так и съежилась от страха, ощутив его объятия, а от его поцелуев ее чуть не вырвало. Она оттолкнула его.

— Ты должен уйти!

Он посмотрел на нее долгим взглядом, кивнул и вышел из дома к машине.

Она опустилась, дрожа, на кушетку и обхватила лицо руками.

Из кухни, где он слушал все, о чем говорилось в гостиной, появился Красавчик Хоген.

— Ну ты даешь! Чуть все не испортила, — сказал он. — Что с тобой? Трудно, что ли, было ублажить его?

Видела ведь, что человеку это нужно. Ты его прогнала, а он возьмет и чего-нибудь напорет.

— Я его ненавижу! — сказала Мег. — Он наводит па меня ужас!

— Что с тобой? Башковитый парень, деловой. А послушать, как он горы перевернет с этими деньгами... нет, он мне нравится.

Мег вскочила с кушетки и обняла Хогена за его могучие мускулистые плечи.

— Люби меня, Джерри, — сказала она, слегка касаясь губами его толстой грубой кожи. — Ну пожалуйста!

С выражением скуки на лице Хоген повалил ее на кушетку.

В половине шестого в пятницу вечером Анна Гарвин отодвинула пишущую машинку в сторону, собрала все бумаги и положила их в один из ящиков стола.

— Пора идти домой, мистер Энсон, — сказала она, вставая.

Откинувшись на спинку кресла, Энсон посмотрел на нее. Его стол был завален бумагами, которые он специально разложил, чтобы создать впечатление, что он занят.

— Бегите, Анна, — сказал он. — Мне тут надо еще кое-что доделать.

— Может, вам помочь?

— Нет-нет... просто мне нужно убить время. Ничего срочного нет. Так уж вышло, что мне не нужно спешить домой.

Когда Анна ушла, Энсон собрал в папку все бумаги со стола, вытащил из ящика купленный накануне таймер и еще раз прочел инструкцию. Затем он включил прибор в сеть и подсоединил к выходу шнуры от магнитофона и настольной лампы.

Потом он установил пятиминутный интервал на включение и выключение и стал ждать, закурив сигарету и откинувшись в кресле. Через пять долгих, томительных минут настольная лампа вдруг загорелась и заработал магнитофон, воспроизводя записанный накануне стук машинки. Энсон отрегулировал громкость, чтобы этот звук было слышно в коридоре. Он подождал еще пять минут и увидел, как лампа погасла, а магнитофон остановился.

Затем он поставил включатель на девять тридцать, а отключатель на одиннадцать. Довольный, что прибор работает, он запер кабинет и спустился в лифте на первый этаж.

Джад Джонс читал вечернюю газету в своей каморке.

— Джад... сегодня я работаю допоздна. Не думай, что в кабинет ко мне забрался вор.

Джонс расплылся в улыбке и подмигнул Эпсону.

— Пожалуйста, мистер Эпсон. Я вас не побеспокою.

— Это работа, Джад, так что перестань улыбаться, — сказал Эпсон и улыбнулся. — Пойду чего-нибудь перекушу и вернусь.

— О’кей, мистер Эпсон, у вас есть ключ?

— Да... пока. — Эпсон кивнул Джаду и вышел на улицу.

Он слегка перекусил, поехал к себе на квартиру, почистил и зарядил револьвер Барлоу, сунул его в карман пальто и вернулся к машине.

Было уже восемь часов. Он вернулся в контору, но машину поставил подальше от здания. Войдя в него, он направился к каморке Джонса.

— Я вернулся, — сказал он. — Поработаю часов до одиннадцати.

Джонс покачал головой.

— Ох, смотрите, мистер Энсон. Так работать — можно язву схватить.

— Да ну, — сказал Энсон, прошел к лифту и поднялся на свой этаж. Подождав немного, он тихо спустился по лестнице и вышел из здания. Сев в машину, - он быстро поехал к шоссе Брент — Прютаун.

Увидев телефонную будку, он съехал с шоссе на обочину, выключил фары, закурил сигарету и стал ждать.

Сидя за баранкой и чувствуя, как револьвер приятно оттягивает ему карман, он еще раз прокрутил в голове свой план и не обнаружил в нем никаких промашек.

Без двадцати десять он вышел из машины, подошел к телефонной будке, устроился на сухой земле за ней, где бы его не заметили из проезжающих машин, и принялся ждать. Ждать ему пришлось долго. Время ткнулось томительно медленно, и Энсон уже стал опасаться, не сорвалось ли что, когда телефон в будке вдруг зазвонил. Он открыл дверцу будки и снял трубку.

Барлоу прямо перепугался, когда Мег предложила поехать в придорожный ресторан «Корт» и отметить там годовщину их свадьбы.

Мег появилась как раз в то время, когда он завтракал. На ней был засаленный зеленый пеньюар, волосы всклокочены, в зубах Сигарета, полные губы полураскрыты. Она, оперлась о притолоку, и Барлоу, глядя на нее, почувствовал, как в нем шевельнулось желание.

— Мы уж столько месяцев не выбирались из дому, — сказала Мег. — Мне осточертело сидеть в этом хлеву, я тут как в тюрьме. Не хочешь вывезти меня, так и скажи, я поеду одна.

— Такое заведение обойдется недешево, — ответил Барлоу.

— Ну для разнообразия посори немного деньгами, — сказала Мег. — Сегодня вечером я хочу напиться. — Она неотрывно смотрела на него. — Есть и кое-что еще, чем бы я хотела заняться сегодня вечером.

Они долго смотрели друг на друга, потом она повернулась и поднялась к себе в комнату.

Барлоу отодвинул, в сторону тарелку с недоеденным завтраком и откинулся на спинку стула. Мег бы удивилась и пришла в ужас, узнав, какие мысли роятся в его больном мозгу, Мег его больше совершенно не интересовала. То мгновение, когда он вцепился в завопившую и пришедшую в ужас девушку, было самым знаменательным и восхитительным событием во всей его жизни.

«Живые и мертвые», — подумал он, вставая. Мужчина с простреленной головой, выкатившийся из машины, и девушка, отбивающаяся с пронзительным криком. Разве Мег с ней сравнится... но, если ей хочется, чтобы он вывез ее в люди, лучше, пожалуй, уступить ее желанию. Он уже начинал побаиваться, как бы кто-нибудь не заподозрил, что это он натворил такое.

Пистолет, купальную шапочку и резиновые подушечки для щёк он спрятал под половицей у себя в комнате. Ему хотелось иметь возможность совершать этот акт насилия много раз... он вовсе не был настроен на то, чтобы его поймали.

Завтра вечером он снова собирался пойти пошастать. Только на этот раз он отправится в Долину Джейсона. Возможно, ему повезет, и он найдет там всего одну- единственную парочку...

Когда после шикарного, но дорогого обеда они снова вернулись в бар, чтобы пропустить еще по рюмочке, Барлоу чуть не подпрыгнул, услышав, как Мег сказала, что хотела бы прокатиться в Долину Джейсона.

— Зачем это? — спросил Барлоу, слегка навеселе после выпитого. — Я уже хочу спать. — Он, хмурясь, уставился на нее. — С меня уже хватит.

— Ну а мне еще нет, — ответила Мег. — Что с тобой? Разве тебе не хочется поухаживать?

— За тобой, что ли? — Барлоу скорчил гримасу. — После целого года совместной жизни? Что на тебя нашло... назюзюкалась, что ли?

— Ну что ж, назюзюкалась, — сказала она. — Надоело жить монашкой. Даже такой слюнтяй, как ты, лучше, чем вообще никого. Вот так тебе! Поехали!

Барлоу покачал головой.

— Туда я не поеду, я поеду домой. — Он подумал о завтрашней ночи и, в предвкушении возбуждения и насилия, весь покрылся испариной, — Это место для влюбленных парочек, а не для таких, как мы с тобой.

Она прижалась к нему, и он уловил исходивший от нее запах джина.

— Нет, ты поедешь со мной, а то потом пожалеешь! Если не поедешь, я пойду туда одна и найду там кого-нибудь!

— Никуда я не поеду! — отрезал Барлоу и, заметив, что негр-бармен уставился на них и прислушивается, понизил голос. — Хватит с меня. Я еду домой.

— В таком случае, я беру машину, а ты можешь чесать пешком, — заявила Мег. — Я уезжаю, а ты делай, что хочешь!

Барлоу заколебался. «А что, — подумал он, — съездить туда — неплохая мысль». Он уж сколько месяцев не был в Долине Джейсона. Съездив туда сейчас, он, так сказать, изучит обстановку, посмотрит, много ли туда приезжает машин.

— Ну что ж, пусть будет по-твоему, — сказал он, пожимая плечами. — Поехали.

— Я заберу свои вещи, — сказала Мег и, оставив его, направилась в дамскую комнату.

Она подождала немного, сердце у нее бешено колотилось, дышать было трудно, она никак не могла решиться. Наконец, сделав над собой усилие, Она прошла к телефонной кабине и закрыла за собой дверь.

Энсон, поплотнее прижав трубку к уху, сказал:

— Да?

После небольшой паузы женский голос произнес:

— Говорите, — и Мег появилась на линии.

— Алло? — Он узнал ее голос. — Алло?

— Мы сейчас выезжаем.

Судя по истерическим ноткам в ее голосе, он догадался, в каком она напряжении.

— Все будет в порядке, — сказал он и повесил трубку.

Он вернулся к машине и поехал по узкому проселку к Долине Джейсона. Он немного нервничал, так как в Долине всегда могла оказаться какая-нибудь другая парочка, сколь ни ничтожна была такая возможность. Он добрался до вершины подъема и въехал в Долину. Места для парковки машин было хоть отбавляй, и он поставил свою между двумя густыми кустами и выключил фары. Выбравшись из машины, он вышел на открытое плато, откуда открывалась красивая широкая панорама огней городка внизу.

Обыкновенно в это время ночи плато было забито машинами, но сегодня оно было пустынно. Предупреждение полиции о том, что сексуальный маньяк может совершить новое преступление, возымело действие. Парочки держались подальше от таких мест.

Энсон огляделся по сторонам, выбрал купу кустов, где можно было спрятаться, залез туда и сел на сухую песчаную почву. Потом вытащил револьвер и снял его с предохранителя.

Сидя в ожидании, он с удовлетворением подумал, что таймер у него в кабинете обеспечивает ему сейчас неопровержимое алиби. Через матовое стекло двери виден свет, а когда Джад Джонс пойдет в обход по коридору, он услышит деловитый стук машинки с магнитофонной ленты.

Чтобы добраться от. ресторана до Долины, Барлоу в Мег потребуется минут тридцать, и раньше половины одиннадцатого Энсон их не ожидал.

От нечего делать он вертел в руках револьвер, мысленно подготавливая себя к тому моменту, когда его палец нажмет на спуск, револьвер выстрелит, и Барлоу, уже мертвый, повалится вперед.

Энсон в который уже раз подивился собственному спокойствию, полному безразличию. Его состояние сейчас было сродни тому, в каком он пребывал, когда застрелил патрульного. Смерть огромного краснорожего полицейского абсолютно для него ничего не значила, как не будет значить, и смерть Барлоу, когда она таки произойдет.

Сразу же после десяти тридцати он расслышал отдаленный звук приближающегося автомобиля. Пальцы покрепче сжали рукоятку револьвера. Он встал за кустами на колени и прислушался. И тут увидел свет фар.

Старенький «линкольн» остановился футах в двадцати , от того места, где прятался Энсон. Прежде чем фары погасли, он различил очертания голов Мег и Барлоу.

В полной тишине он услышал, как Барлоу сказал:

— Ну вот мы и прибыли. Тут никого нет...

Энсон тихонько выбрался из своего укрытия и через открытое пространство направился к машине.

— Ну вот мы и прибыли, — повторил Барлоу, оглядываясь по сторонам. Он увидел, что других машин там нет. И вдруг ему в голову пришла хладнокровная, убийственная мысль: а почему бы не избавиться от Мег? Они ведь совершенно одни, и он может делать с ней что хочет в этой глуши. Разум, однако, заставил его сдержаться. «Спокойно, — сказал он сам себе, — спокойно. Этого делать нельзя... они сразу же догадаются, кто убил ее, а потом раскрутят и то, другое дело».

Энсон уже подобрался к машине и увидел, что боковое стекло со стороны водителя опущено. В лунном свете четко проступал силуэт Барлоу.

— Ты что, не хочешь приласкать меня? — неуверенным голосом сказала Мег, и тут нервы у нее вдруг сдали, она закрыла лицо руками и завопила: — Нет!!! Не делай этого, Джон!.. Не надо!

Когда Барлоу, удивленный и испуганный, повернулся на ее крик, Энсон поднял пистолет и мягко спустил курок.

Мег все еще истерически кричала, когда прогремел выстрел. Барлоу повалился вперед, ветровое стекло обрызгало кровью.

Энсон опустил револьвер в карман, обошел машину и открыл дверцу. Мег вскинула руки, чтобы оттолкнуть его.

Она все еще продолжала кричать, когда он выволок ее из машины.

Стив Хармас вошел в свой кабинет, повесил шляпу на вешалку и опустился в кресло за, рабочим столом.

Накануне он и его жена, Хелен, попали на вечеринку, превратившуюся в самую настоящую пьянку, и сейчас у Хармаса с похмелья страшно болела голова.

Он потер лоб, поморщился и оглядел корреспонденцию, аккуратно разложенную на столе. Глаза застилала пелена.

Вроде бы ничего срочного не было. Расслабившись, он закрыл глаза и с завистью подумал о жене, которая еще спала.

Тут вдруг зажужжал селектор. Хармас поморщился, нажал кнопку и сказал:

— Хармас. Слушаю вас.

— Зайди, ты мне нужен.

Спутать голос Мэддокса с другим было невозможно.

— Иду, — Хармас отпустил кнопку, встал из-за стола и отправился по длинному коридору к кабинету Мэддокса.

Пэтти приветствовала его ослепительной улыбкой, от которой Хармас поморщился как от боли.

— У вас вид, как у человека с похмелья, сказала она. Что, и впрямь головка бо-бо?

— Да. — Хармас поднял голову. — Зачем вызывает?

— Не знаю. Минут пять назад я отнесла ему газету.

Потом раздался какой-то грохот, и я услышала, как он требует вас.

—- У меня такое предчувствие, что день для меня будет не из лучших, — сказал Хармас и прошел в кабинет Мэддокса.

Мэддокс дымил как паровоз. Хотя было только четверть десятого, судя по состоянию его письменного стола и пола возле него, можно было подумать, что он работал всю ночь.

— Полюбуйся-ка, — сказал он и швырнул Хармасу газету.

Хармас опустился в кресло и прочитал заголовки во всю ширину полосы:

«МАНЬЯК НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР»

«УБИЙСТВО И ИЗНАСИЛОВАНИЕ ПОД КОПИРКУ»

Он бросил взгляд на Мэддокса, который не спускал с него глаз, и стал читать саму заметку. Вдруг он оцепенел.

— Филипп Барлоу?! Он вроде наш клиент, нет? Это не тот, который?..

— Он был нашим клиентом! — сердито прорычал Мэддокс. — Он был застрахован на пятьдесят тысяч долларов... и вот он мертв!

— Пуля в затылок... жена изнасилована! — Хармас был в ужасе. — Она в тяжелом состоянии. Пора бы уж и схватить этого психопата.

— Читать я и сам умею, — отрезал Мэддокс. — Стив, это дело мне не нравится, оно с душком. Десять дней назад этот парень забрал страховой полис... и вот он мертв. Мне это не нравится.

— Ей, наверное, тоже, — в некотором нетерпении ответил Хармас. — Но что поделаешь. — Он резко посмотрел на Мэддокса. — Уж не думаете ли вы, что его убили из-за страховки?

— Этого я не знаю, но когда жалкий продавец страхуется на пятьдесят тысяч долларов и умирает, прежде чем успевают просохнуть чернила на страховом полисе, я начинаю подозревать неладное.

— Тут сказано, что его жену изнасиловали и что у нее выбита челюсть. Деньги теперь ее, так ведь? Вы что, хотите сказать...

— За пятьдесят тысяч я хоть сейчас дал бы себя изнасиловать и выбить челюсть, — мрачно произнес Мэддокс. — Я тебя опережаю на голову. Ты ведь не видел досье, представленное на эту женщину сыскным агентством... зато я видел. Там такого понаписано! Подобная женщина способна на что угодно.

— Где это досье? Дайте мне взглянуть на него, тогда и я буду такой же умный, как вы, — сказал Хармас.

— Черт с ним, с досье. Нельзя терять времени. Немедленно отправляйся в Брент, отыщи лейтенанта Дженсона и скажи ему, что мне не нравится это дело и что я прошу тебя подключить к расследованию. Он только обрадуется. Я хочу, чтобы ты непременно присутствовал, когда Дженсон будет допрашивать эту женщину. Держи ухо востро, смотри в оба. Повидай Энсона. Скажи ему, что я готов оспорить иск, когда он его предъявит. И передай, пусть не точит лясы с газетчиками. Смотай в Долину Джейсона, или как там называется это место, и осмотри все хорошенько.

Он раздавил окурок в пепельнице и закурил новую сигарету.

— Да. еще вот что, Стив. Пока она в больнице, съезди к ней домой и тоже там пошарь. Только Дженсону ничего не говори.

— А что мне там искать-то? — спросил Хармас.

— Откуда и знаю? Постарайся проникнуться атмосферой дома. Езжай и осмотрись. Может, что и найдешь.

— Ну что ж. — Хармас встал. — Сначала еду к Дженсону.

— Ознакомься с медицинским освидетельствованием. Я хочу быть уверен, что эту женщину действительно изнасиловали.

— Но ведь об этом же говорится в газете! — Хармас ткнул в нее пальцем.

— Неужели ты веришь всему, что читаешь в газетах? — отрезал Мэддокс. — Привези мне результаты медицинского освидетельствования!

Без нескольких минут девять Анна Гарвин вошла в кабинет и удивилась, увидев, что Энсон уже сидит за своим столом.

— Что-то вы рано — сказала она, бросив взгляд на часы. — Или, может, я опоздала?

Эпсон заявился с полчаса назад, чтобы загодя, до прихода Анны, отсоединить таймер и снять ленту с магнитофона.

— Да нет, это я пришел рано, — успокоил ее Энсон. — Видели газету? Барлоу мертв... вы, наверное, помните... тот парень, которого я застраховал на большую сумму.

— Да, видела. Какой ужас, правда, мистер Энсон? Я боюсь выходить по вечерам.

Энсон набрал номер «Прютаун гэзетт» и попросил соединить его с Джеффом Фрисби.

Когда репортер взял трубку, Энсон сказал:

— Этот парень... Барлоу... несколько дней назад я застраховал его на пятьдесят тысяч долларов. Я подумал, эта новость тебе пригодится.

— Господи, он еще спрашивает! — ответил фрисби. — Большущее спасибо. Пятьдесят тысяч, а? Неплохой кусочек! Ну то-то жена его обрадуется! Страшно тебе признателен, что сообщил!

— Еще» никого не арестовали? — спросил Энсон.

— Нет. Дженсон ходит мрачнее тучи... у него никаких улик.

— А как миссис Барлоу?

— Хуже некуда. Доктор никого к ней не подпускает.

— Если будут какие новости, дай мне знать. Барлоу ведь был моим клиентом.

— Всенепременно. А когда ей выплатят страховку?

— Да, думаю, скоро.

— Сразу же поставь меня в известность. Это такая новость! А я, со своей стороны, тоже буду держать тебя в курсе.

Энсон сказал, что поставит, и положил трубку.

— Как она? — спросила Анна.

— Хуже некуда. Ужасное дело. Пошлю-ка я ей цветы, а? Все-таки внимание. Позвоните в магазин Девона и попросите послать от моего имени дюжину роз в больницу, хорошо, Анна?

Лейтенант Фред Дженсон из отдела по расследованию убийств полиции Брента был коренастый светловолосый мужчина с настороженными серыми глазами и резкими манерами. Полисмен из него вышел так себе, но обязанности свои он выполнял добросовестно, и иногда, хотя и не так часто, его усилия давали отдачу.

Он просматривал папку с бумагами, когда вошел Хармас.

— Привет, — сказал он. — Чего тебе?

В прошлом он работал с Хармасом, и они очень хорошо ладили. Хармас оседлал стул с прямой спинкой.

— Мэддокс послал меня сюда, — сказал он. — Барлоу... он был застрахован у нас на пятьдесят тысяч, и теперь Мэддокс рвет и мечет.

Дженсон, который знал Мэддокса, улыбнулся.

— Пятьдесят тысяч! Да, есть из-за чего рвать и метать! Ну и что? Только не рассказывай мне, что он и тут заподозрил что-то неладное! Преступление, совершенное пять дней назад, снова повторилось. Просто у нас в округе завелся сексуальный маньяк, только и всего. Пойди поймай такого ублюдка. Я собираюсь устроить в Глин-Хилле засаду, послать туда какого-нибудь полисмена с девушкой.

— Мэддокс считает, что дело гораздо сложнее, — сказал Хармас. — Он дошел до того, что думает, будто миссис Барлоу застрелила мужа и сама себя изнасиловала, лишь бы получить эти пятьдесят тысяч.

Дженсон и нетерпении заерзал.

— Мэддокс чокнутый! — воскликнул он. — Ты-то хоть не принимаешь это всерьез?

Хармас пожал плечами.

— Когда ты сможешь поговорить с миссис Барлоу?

— Доктор Генри из больницы сказал, что я могу позвонить ему часам к шести. Может, к этому времени она уже оклемается немного, и с ней можно будет разговаривать.

— Я бы тоже хотел поехать с тобой. Мешать тебе я не буду. Мэддокс хочет, чтобы я был рядом с тобой и помогал чем могу. Пятьдесят тысяч — деньги немалые.

— О’кей. Ты поможешь мне... я помогу тебе, но Мэддокс просто стреляет наобум.

— Да, я и сам ото не раз говорил, а что выходило? Этот сукин сын попадал в самое яблочко!

Дженсон резко посмотрел на него.

— Уж не думаешь ли ты, что миссис Барлоу замешана в этом убийстве?

— Это я тебе скажу после того, как побеседую с пей, — ответил Хармас. — И мне было бы гораздо легче, если бы я побеседовал с доктором Генри,

— Зачем тратить время понапрасну? Этот убийца так ее ударил, что выбил ей челюсть. Только не рассказывай мне...

Хармас пожал плечами.

— Мэддокс считает, что за пятьдесят тысяч зелененьких он бы и сам позволил кому угодно выбить себе челюсть.

Дженсон погасил окурок в пепельнице.

— Мэддокс! Да он просто не хочет выплачивать страховку, вот в чем суть! Он готов поверить в любую чушь, лишь бы не раскошелиться, и ты это знаешь.

— Пожалуй, ты прав, — сказал Хармас. — Ну я пойду, а часам к шести загляну снова. Я хотел бы присутствовать, когда ты будешь допрашивать миссрс Барлоу.

Выйдя из управления полиции, Хармас поехал в контору к Эпсону. Встречались они только раз, и Хармас лишь смутно его помнил. Он знал, что тот очень хороший работник, но это, пожалуй, и все.

Он застал Эпсона за письменным столом. Увидев его,

он сразу же его вспомнил: среднего роста, белокурый, довольно стройный, глаза серые, широко раскрытые.

Полтора часа спустя Хармас с Энсоном отъехали от дома Барлоу и направились в Прютаун.

Большую часть пути Хармас молчал, а когда они уже подъехали к окраине Прютауна, заговорил.

— Вы знаете, Мэддокс, возможно, кажется вам бездельником, который только и ищет, к чему бы придраться, но он вовсе не такой. Я бы сказал, он ясновидец, и я не шучу. Вот у нас ситуация: человек, работающий мелким служащим, страхуется на пятьдесят тысяч долларов. Мэддокс был совершенно прав в своих сомнениях. Теперь, когда я увидел дом этого парня, я тоже спрашиваю себя: почему он застраховался на такую сумму?

Энсон поднял плечи.

— Он хотел с помощью страхового полиса получить ссуду, чтобы начать свое дело, — безо всякого выражения сказал он. — Я уже все это объяснял Мэддоксу. Кстати, я не оказывал на Барлоу никакого давления, если это не дает вам покоя.

— Он, должно быть, замышлял что-то грандиозное, — заметив раздражение в голосе Энсона, ответил Хармас. — Пятьдесят косых — огромные, деньги для такого маленького человека, как Барлоу.

— Вы же видели его сад, — сказал Энсон. — Почему яте у него не могло быть больших замыслов? Он оказался в состоянии заплатить первый взнос, так чего мне переживать?

— Он заплатил наличными?

—  Да.

Хармас вернулся в Прютаун только на следующий день к вечеру. Всю первую половину дня он провел с Мэддоксом и теперь, как следует подкованный, готов был действовать.

Оставив в отеле саквояж, он сразу отправился в придорожный ресторан «Корт».

Ресторан находился в нескольких милях от Прюдауна. Это было одно из тех броских, залитых неоновыми огнями заведений, которые привлекают автотуристов и молодежь: там можно весьма неплохо пообедать и послушать довольно сносный джаз, а то и потанцевать, да и цены там не такие уж высокие.

Он прошел в бар, который в это время был почти пуст, и спросил у бармена, здоровенного веселого негра, можно ли заказать столик в ресторане. Негр ответил, что он это устроит, и спросил, что подать выпить.

Хармас сказал, что он выпьет большую порцию шотландского со льдом, взгромоздился на высокое сиденье у стойки и попросил вечернюю газету.

Негр подал ему виски и газету, а сам прошел в дальний конец бара, чтобы позвонить в ресторан. Вся первая полоса «Прютаун гэзетт» была посвящена убийству Барлоу.

Вернувшийся бармен сообщил, что столик будет готов через десять минут.

— Страшное дело, — сказал он, заметив, что Хармас читает об убийстве. — Часа через два до того, как это случилось, эта парочка ужинала у нас.

Хармас положил газету.

— В самом деле? Меня удивляет, что они поехали в Долину Джейсона. По логике вещей после первого убийства они бы должны избегать таких глухих мест.

Бармен закатил глаза.

— Он именно так и сказал. Он не хотел ехать. Они препирались из-за этого минут двадцать, но ей очень этого хотелось. Боже! Когда такая дамочка чего-то захочет, она непременно добьется своего!

— Значит, он не хотел туда ехать?

— Факт. Где-то в половине десятого они зашли сюда выпить на дорожку. Я даже думал, вконец разругаются, но он, наконец, сказал, черт подери, раз ей этого так хочется, он ее туда отвезет. После чего она пошла в дамскую комнату, а он ждал ее минут десять, и я видел, что ему и это страшно не нравится.

— Да, лучше бы она его послушалась, — сказал Хармас, лихорадочно работая головой. Он допил виски. — Пожалуй, пойду перекушу. — Щедро дав бармену на чай, он направился к ресторану.

Пересекши вестибюль, он задержался напротив дамской комнаты.

Швейцар покосился на него, но тут же стал весь внимание, когда Хармас кивком головы подозвал его.

— Нет ли там телефона? — спросил Хармас, вытаскивая бумажник и извлекая из него пятидолларовую банкноту.

Швейцар посмотрел на банкноту, как охотничья собака смотрит на падающую куропатку,

— Есть, сэр.

— Автомат или через коммутатор?

— Через коммутатор, сэр.

— Я хотел бы поговорить с телефонисткой, — сказал Хармас. Он вытащил свою визитную карточку и показал ее швейцару. Затем, забирая карточку назад, он протянул ему банкноту.

— Я могу это устроить, — сказал швейцар. — Идемте со мной.

Он провел Хармаса в небольшую комнатку, где находился коммутатор и где молодая и красивая блондинка деловито стучала на машинке. Когда она посмотрела на Хармаса, швейцар сказал:

— Этому джентльмену нужна помощь. — Он подмигнул ей. — Ты поможешь ему... он поможет тебе. — Хармасу он сказал: — Пожалуйста, сэр. Сами увидите, что Мей готова помочь, джентльменам, которые помогают ей. — И он ушел.

Хармас сел на край стола.

— Это правда, красавица? — сказал он, вытаскивая бумажник. Он чувствовал, что настало время посорить деньгами. Он знал, что Мэддокс оплатит любые расходы, только бы компании не пришлось платить по липовому иску.

Блондинка, с аккуратными формами, с огромными младенчески невинными синими глазами, с живым интересом наблюдала, как Хармас выуживает пятидолларовую банкноту.

— За это, красавчик, — сказала она, — можно заехать далеко-далеко.

— Приятная новость, — сказал Хармас, улыбаясь, — только в данный момент мне всего лишь нужна небольшая информация, вы ведете запись вызываемых номеров?

— Да. — Она окинула его взглядом. — Вы частный детектив?

— Да, — признался Хармас. — Я пытаюсь установить один вызов, сделанный отсюда шестнадцатого сентября около половины десятого... одной женщиной.

Блондинка встала и, поигрывая аккуратными бедрами, прошла к коммутатору. Там она заглянула в тетрадку.

— Да... вот этот, наверное. Не помню точно, кто делал заказ, мужчина или женщина, но в тот вечер у меня было не так уж много работы. Было всего четыре вызова, три между семью и половиной девятого... а последний примерно в девять сорок. Элмвуд, 68009.

— Вы не назовете другие номера?

Она ему их назвала, он все их записал, поблагодарил ее и протянул ей пятидолларовую бумажку.

Пряча бумажку, она радостно улыбнулась. Она была красивая, развязная, сексапильная, и на мгновение Хармас пожалел о том, что он женат, потом отогнал от себя подобные мысли и прошел в ресторан.

После, ужина он позвонил в управление полиции. Дежурный сержант сказал ему, что лейтенант Дженсон до сих пор не вернулся.

— Вы можете оказать мне услугу, — сказал Хармас и представился. — Мне нужно знать фамилию абонента под номером Элмвуд, 68009.

Дежурный сержант попросил его не вешать трубку. После короткого перерыва он снова появился на линии.

— Это общественная телефонная будка на пятьдесят седьмом шоссе. Если у вас есть топографическая карта района, эта будка в квадрате А-3.

Хармас поблагодарил сержанта и положил трубку.

В тот же вечер, часов в десять, Хармас прошел по длинному коридору, пропахшему дезинфекцией и потом — обычное явление для полицейского участка, — к кабинету Дженсона.

Дженсон, грязный и усталый, разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Хармаса, он сказал:

— Ну держитесь за ним... да... да... позвоните мне, — и положил трубку. Он, хмурясь, посмотрел на Хармаса, который уже оседлал один из стульев с жесткой прямой спинкой. — Чего тебе?

— Я только что от Мэддокса. Он шлет тебе привет. Как идет расследование?

Дженсон почесал затылок. Чувствовалось, что он уже много часов пребывает в страшнейшем напряжении.

— Несколько дней назад, когда какой-то бандит обчистил кассу на автозаправочной станции «Кэлтекс» на Брентском шоссе, был убит один из моих людей. И он и Барлоу были убиты из одного и того же револьвера.

Хармас даже присвистнул.

— И что же теперь?

— Проверяем всех лысых в округе, ищем револьвер, — мрачно ответил Дженсон. — Я мобилизовал на это всех своих людей.

— Сколько денег украл тот бандит?

— Чуть больше трех тысяч.

— У вас есть его описание?

— Да... не тот же, что убил Барлоу. Этот был высокий. — Дженсон откинулся на спинку стула, взял сигару из ящика стола и закурил. — Вот что любопытно. Нам сообщили из отеля «Марлборо», что в день нападения на автозаправку там украли из гардероба пальто и шляпу. Шляпа была в тирольском стиле, со шнурком и лером... а на головорезе была такая же шляпа. Может, в этом что- то и есть. Прежде я считал, что это залетный гастролер, но теперь начинаю подумывать, не местный ли он.

— Кто вам описал этого парня?

— Служитель с автозаправки.

— Он мог и напутать со страху. Вполне возможно, что этот бандит и есть наш сексуальный маньяк.

Дженсон пустил дым к потолку.

— Возможно.

Хармас довольно долго раздумывал, потом сказал:

— Был бы тебе признателен, если бы завтра утром ты свозил меня в Долину Джейсона. У меня есть одна идея... может, я понапрасну отниму у тебя время, только вряд ли.

Дженсон вытер вспотевшее лицо.

— Я и сам хочу туда поехать. О’кей, я заеду за тобой. Так что у тебя за идея?

Хармас встал.

— Пока рано что-нибудь говорить... до завтра.

И он направился к двери.

Дженсон уже собирался заехать на место для кратковременной стоянки на обочине, у поворота на грунтовую дорогу, ведущую к Долине Джейсона, когда Хармас резко сказал:

— Стой!

Дженсон нажал на тормозную педаль, машина остановилась.

— Пока ты все тут не позатаптывал, — сказал Хармас, — давай-ка поглядим, что тут есть.

Они с Дженсоном прошли до стоянки. На полоске мягкого грунта они наткнулись на глубоко отпечатавшийся след покрышки.

Хармас уставился на него.

— До того все гладко, даже не верится, — сказал он. — Если мы найдем тот же след и в Долине Джейсона, значит, я на правильном пути. Ты только посмотри... видишь, как изношена покрышка с левой стороны? Прямо как отпечаток пальцев. Если бы ты увидел. его еще раз, ты бы узнал его?

Дженсон долго рассматривал след, потом кивнул.

— Да... ну и что?

— Поедем в Долину и посмотрим, нет ли там этого самого следа.

Дженсон пожал плечами и вернулся к машине, Хармас уселся рядом с ним, и они поехали по узкой дороге к Долине Джейсона.

Больше часу двое мужчин занимались поисками, пока, наконец, Дженсон не наткнулся на этот след от покрышки.

— Вот он! — крикнул он Хармасу, который был в дальнем конце поляны.

Хармас поспешил к нему. На песчаной почве отчетливо просматривался след. Двое мужчин уселись перед ним на корточки.

— Точно, он! — Лицо у Хармаса было возбужденное. — Кто говорит, что я плохой детектив? — Он отступил назад. — Тот парень загнал машину между вот этими двумя кустами, чтобы ее было не видно... да, вот именно!

— Может, перестанешь говорить сам с собой и объяснишь мне, что и как? — сказал Дженсон. — Ты считаешь, это могла быть машина убийцы?

Они направились обратно к машине Дженсона, Хармас сказал:

— Я ставлю на это. Помнишь, я спросил миссис Барлоу, почему они с мужем приехали сюда, а она сказала, что муж был в таком романтическом настроении и ему хотелось приехать сюда?

— Да-да... продолжай.

— Она упомянула, что они ездили в придорожный ресторан «Корт», Вчера вечером я побывал там и потолковал с барменом. Он говорит, Барлоу страшно не хотел ехать сюда, и они прямо чуть не сцепились, прежде чем Барлоу, наконец, согласился поехать. Она пошла в дамскую комнату, и ему пришлось довольно долго ее ждать. Меня заинтересовало, а не звонила ли она по телефону. Там ведется запись вызываемых номеров, и в то время, когда она находилась в дамской комнате, был вызов номера Элмвуд, 68009. Я навел справки и узнал, что это номер телефона в будке, которую мы только что видели. По-моему, Мэддокс, как всегда, прав. — Хармас пожал плечами. — Он никогда не ошибается. Я думаю, она и ее дружок убили Барлоу. Этот дружок ждал, когда она позвонит и предупредит его, что они едут. Затем он проехал туда, спрятал машину, а когда они прибыли, застрелил Барлоу.

Дженсон, казалось, встревожился.

— Ты хочешь сказать, что дружок затем избил ее и изнасиловал? Ни фига себе идейка!

— Процитирую Мэддокса. Он заявил, что был бы счастлив, если бы его избили и изнасиловали за пятьдесят косых.

— Мэддокс может говорить, что хочет. Женщина ни за что бы...

— Но мы же опережаем тебя на голову,— сказал Хармас. — Мы поручили одному сыскному агентству заняться прошлым этой женщины, и нам представили еще то досье. Она не только отсидела в тюрьме за воровство, она еще была и проституткой, прежде чем вышла за Барлоу. Я думаю, Мэддокс прав. Такая женщина, как она, запросто вытерпит любые побои, лишь бы у нее было алиби и пятьдесят тысяч достались ей.

— И ты думаешь, что этот сексуальный маньяк и есть ее дружок?

— Нет. Я думаю, что ее дружок обчистил кассу «Кэлтекс» и дублировал убийство на почве секса, чтобы отвлечь внимание. На это указывает тот факт, что твой патрульный и Барлоу были убиты из одного и того же оружия.

— Если эти двое собирались заграбастать страховку на пятьдесят тысяч долларов, — сказал Дженсон, — зачем же ему рисковать головой из-за каких-то трех тысяч?

Хармас долго смотрел па него.

— Да... это аргумент. Слушай, давай оставим этот вопрос открытым. Эта жена Барлоу уже солгала однажды. Поедем потолкуем с ней... может, она соврет снова.

Энсону нужно было нанести два визита в Прютауне, после чего, прежде чем вернуться в Брент, он собирался заночевать в отеле «Марлборо».

Катя по запруженному машинами шоссе, он думал, как там дела у Мег. Вскоре ее выпишут из больницы. Он загодя предупредил ее, чтобы она уничтожила экземпляр страхового полиса, который он дал Барлоу. Это-то, он был уверен, она сделала. А он уже отправил экземпляр полиса с требованием о выплате пятидесяти тысяч долларов, подписанный Барлоу, Джеку Джеймсону, молодому, но продувному адвокату, который теперь представлял интересы Мег.

Энсон ни на одно мгновение не сомневался в безупречности своего плана. Полиция сейчас разыскивает лысоголового сексуального маньяка, пресса сочувственно пишет о Мег. Джеймсон предъявит иск, и Мэддоксу придется оплатить его. Одна мелочь, однако, не давала Эпсону покоя: это досье, о котором упоминал Хармас. «Что же в нем могло быть», — то и дело спрашивал себя Энсон.

Успешно завершив дела, он поехал обратно в отель. Направляясь после ленча к выходу, он столкнулся с Хармасом.

— Вот вы где, — сказал Хармас. — Я как раз хотел вас найти. Мне надо поговорить с вами.

Энсон окинул его резким взглядом и последовал за ним в пустую общую гостиную. Они сели в дальнем углу.

— Что вас интересует? — спросил Энсон, сделав знак официанту, чтобы тот подал кофе.

— Дело Барлоу, — сказал Хармас. — Мэддокс прав. Этот человек меня поражает! Он всегда прав. Иск липовый.

Энсон вытащил из кармана пачку сигарет. Он предложил одну Хармасу, и оба мужчины закурили.

— Я вас слушаю... рассказывайте, — твердым, деревянным голосом сказал Энсон.

Официант подал им кофе. Когда он ушел, Хармас продолжал:

— Даю голову на отсечение, что эта женщина с помощью своего дружка убила своего мужа. А сексуального маньяка они использовали как ширму.

Энсон уставился на горящий кончик сигареты. «Только не паникуй, — увещевал он сам себя. — Ну что он мог узнать? Где я ошибся?» С чувством облегчения он вспомнил, что у пего неопровержимое алиби.

— Уж не ожидаете ли вы, что я вам поверю, а? — сказал он. — Да это не более чем новая уловка Мэддокса, которому не хочется выплачивать страховку, вы не думаете?

— Да нет, — спокойно возразил Хармас. — Я же видел ее досье... а вы не видели. Она способна на что угодно. Я уверен, что Мэддокс, как всегда, прав.

У Энсона пересохло во рту. Он раздавил окурок в пепельнице.

— Ну и что в этом досье?

— Женщина состоит на учете в полиции, — сказал Хармас. — Она была проституткой. Сыскное агентство сообщает, что она влюбилась в одного мужчину, который с ней жил, Они не знают, кто это, но ради того, чтобы содержать его, она стала воровкой и получила три месяца тюрьмы. Когда она вышла на свободу, ее сутенер куда-то исчез. Она встретила Барлоу. Странно, как человек, подобный Барлоу... злобный мужчина средних лет... влюбляется в проститутку. Он не смог перед ней устоять, и они поженились. Затем, как я полагаю, она - снова повстречала своего сутенера, и вместе они. додумались до этой идеи — застраховать Барлоу, а потом вместе же и убили его.

— Вы можете это доказать? — спросил Энсон с совершенно невыразительным лицом.

— Кое-какие доказательства у меня есть. Конечно, я признаю, что для суда их явно недостаточно, но их вполне Достаточно, чтобы Мэддокс стал драться до конца, прежде чем мы оплатим ее полис.

Энсон откинулся на спинку кресла.

— Она мой клиент. Похоже, вы даже не отдаете себе отчета, в каком я двусмысленном положении. Все только и говорят, что об этой истории. Миссис Барлоу; попала на первые полосы газет, люди ей сочувствуют.

Газеты подняли такую шумиху насчет того, что ее изнасиловали, а ее мужа убили. Если Мэддокс станет оспаривать иск, что же делать мне? Разве вы не понимаете, в каком я оказываюсь положении? Каждый раз, когда я буду, приезжать к предполагаемому клиенту, он будет говорить: «А что толку? Если со мной что-нибудь случится, ваши люди ничего не заплатят моим родным... Посмотрите на дело Барлоу». Неужели не понимаете?

— Еще как понимаю, — ответил Хармас, — но вы-то чего хотите? Чтобы мы платили по липовому иску?

— А он что, липовый? Только потому, что вы обнаружили, что эта женщина состоит на учете в полиции, она же не превращается автоматически в убийцу? Какие у вас доказательства?

— Я дважды уличил ее во лжи, — Сказал Хармас. — Именно она уговорила Барлоу поехать в Долину Джейсона, и у меня есть свидетель, готовый подтвердить это под присягой. Она же утверждает, будто поехать туда захотелось именно Барлоу... отведать романтики. Я могу доказать, что они спали в разных комнатах. Барлоу вовсе не был романтиком... он был извращенцем. Готов спорить, что ее дружок поджидал их в Долине Джейсона. В ресторане, где они ужинали, в книге записи вызываемых номеров записан звонок в телефонную будку неподалеку от Долины. Я не могу с полной определенностью утверждать, что звонила именно она, по очень уж похоже на то. Я считаю, она предупреждала своего, дружка, что они с Барлоу едут.

— Слишком много допущений, а? — спросил Энсон, уставившись на Хармаса.

— Да, безусловно, но все это настораживает. Есть еще отпечаток протектора, обнаруженный возле той кабины, и точно такой же мы нашли в Долине. Если у ее дружка есть покрышка, которая бы соответствовала этому отпечатку, ему придется многое объяснять.

Энсону удалось сохранить безразличное выражение лица, но внутри у него все похолодело.

— След ведь мог быть оставлен в любое время, правда? Что у вас еще?

Хармас подался вперед.

— А вот вам сенсация, — сказал он. — Барлоу был чемпионом по стрельбе из револьвера, у него их было два, оба тридцать восьмого калибра. Оба они пропали. Миссис Барлоу заявила нам, что один Барлоу кому-то отдал, но Гарри Симор, секретарь стрелкового клуба, уверен, что Барлоу бы ни за что на свете не расстался со своими пистолетами. А вот вам еще... Барлоу застрелили из его же револьвера. Мы провеян экспертизу. И вот вам действительно; нечто сенсационное: тот же самый парень, который убил Барлоу, убил и фараона во время ограбления на автозаправке. «Кэлтекс». Что вы на это скажете?

— Да, вы без дела не сидели, — сказал Эпсон, наклоняясь, чтобы завязать шнурок. Он чувствовал, что побелел, как мертвец, и клял себя за то, что воспользовался оружием Барлоу. Тогда это казалось таким легким и удобным... и что его заставило совершить такую глупую, опасную ошибку? Он выпрямился. — А что думает лейтенант Дженсон? Считает ли он, что это Барлоу совершил нападение на станцию? Вот, вероятно, откуда у него взялись деньги па оплату первого взноса. Вот вам и ответ, если подумать. Ему не терпелось начать собственное дело. У него, вероятно, не было денег, чтобы оплатить первый взнос, вот он и пошел на разбой. И именно поэтому заплатил наличными.

Хармас погладил нос.

— Да, это идея. И все равно, я по-прежнему убежден, что у миссис Барлоу был дружок, и они-то вдвоем и убили Барлоу.

— Кто же этот дружок, о котором вы все время говорите? — спросил Энсон.

— Мы его разыскиваем. Найти его, видимо, не так уж трудно. — Хармас допил кофе. Ну, я ввел вас в курс дела, То-то Мэддокс обрадуется, когда я ему обо всем расскажу. Не думаю, что миссис Барлоу получит страховку. Она вполне, может кончить в газовой камере.

Энсон встал.

— Это вам еще надо доказать, — сказал он. — Пока не будет доказательств, я своего, клиента не оставлю. Иначе мне здесь вообще не работать. До встречи.

Он вышел из гостиной, Хармас посмотрел ему вслед, и во взгляде его внимательных серых глаз появилось озадаченное выражение.

Хармас только что позавтракал и устроился в гостиной отеля почитать газеты, когда туда размашистым шагом вошел Дженсон.

— Твоя идея проверить отпечатки пальцев оказалась весьма плодотворной, — сказал он. — Я думаю, мы выходим на ее дружка. У нее в спальне обнаружили отпечатки пальцев двух разных мужчин. Отпечатки одного в наших картотеках не числятся, зато вторые принадлежат некоему Красавчику Хогену. Когда-то он был чемпионом Калифорнии в полутяжелом весе и жил в Лос-Анджелесе, а сейчас работает в Бренте, у букмекера Джо Дункана. Поскольку Хоген жил в Лос-Анджелесе, а миссис Барлоу работала там проституткой, он, возможно, и есть ее сутенер.

— А на коробке от револьвера нашли отпечатки? — спросил Хармас.

— Да, но они не Хогена, а другого парня, — ответил Дженсон. — Я как раз собираюсь поговорить с Хогеном. Хочешь поехать со мной?

Хармас вскочил на ноги.

— Попробуй-ка меня не взять! — сказал он.

— Откуда же тогда в доме Барлоу взялись ваши отпечатки пальцев? — спросил Дженсон, наклоняясь вперед.

Идея принадлежала Хармасу, и как только он упомянул о ней Дженсону, лейтенант сразу согласился.

— Завтра миссис Барлоу возвращается домой, — сказал Хармас, — это наша последняя возможность. Давай съездим туда и как следует все осмотрим. О’кей, там побывали твои специалисты по отпечаткам, но теперь давай осмотрим дом вместе.

— Но что именно мы будем искать? — спросил Дженсон, садясь в машину.

— Револьверы. Они могут быть спрятаны где-то в доме. Они не дают мне покоя.

Подъехав к дому вскоре после полудня, Хармас о Дженсоном вылезли из машины и полюбовались садом.

— Ты знаешь, Барлоу был гениален, — сказал Хармас. — Странно, правда, что такой талант и художественные способности могут сочетаться с нравственной испорченностью.

Дженсону это показалось неинтересным. Он что-то проворчал в ответ и прошел к парадной двери. Открыть замок для него не составило никакого труда, и двое мужчин прошли в прихожую, поморщившись от ударившего в нос запаха грязи, которым был пропитан застоявшийся воздух дома.

— Сначала давай осмотрим спальню Барлоу, — предложил Хармас и первым стал подниматься по лестнице.

Двое мужчин подробно обследовали комнату. Пока Дженсон с гримасой отвращения разглядывал кипу обнаруженных фотографий, Хармас, отодвинув кровать, увидел, что одна половица не закреплена.

Вытащив карманный нож, он осторожно приподнял половицу и посветил фонариком в открывшееся углубление.

— Вот он, — отметил он. — А это еще что за чертовщина?

Дженсон заглянул через плечо Хармаса и увидел лежавший на штукатурке револьвер тридцать восьмого калибра. Хармас выудил из углубления белую купальную шапочку и две резиновые подкладки под щеки. Дженсон сунул карандаш в дуло и осторожно вытащил револьвер из тайника.

Хармае с интересом разглядывал купальную шапочку.

— Вот тебе и лысоголовый, — сказал он и посмотрел на Дженсона. — Вся эта грязь... а теперь еще и вот это... Держу пари на сто долларов, что именно из этого оружия застрелили парня на Глин-Хилле.

Дженсон почесал свой толстый нос.

— Да? Я никогда не выбрасываю деньги понапрасну. Ну ладно, раз уж мы здесь, давай поглядим, что еще есть в этой дыре.

Они проторчали в этом затхлом домишке вето вторую половину дня, но другого револьвера так и не нашли. Дженсон позвонил в управление, оттуда прислали две машины с экспертами. Двое из них увезли револьвер в отдел баллистики в Бренте. К тому времени, как Дженсон с Хармасом вернулись в Брент, эксперты смогли сообщить им, что именно из этого оружия совершено убийство на Глин-Хилле.

Энсон обладал хорошей способностью чувствовать обстановку.

Когда Хармас вошел к нему в кабинет в самом начале седьмого (Энсон как раз собирался домой), Энсон сразу же осознал, что Хармас настроен враждебно.

Хармас сразу же перешел к делу и изложил Энсону содержание своего разговора с Марриуэзером, его серые глаза смотрели на Энсона пытливо и подозрительно.

— Понятия не имею, что он имеет в виду, — сказал Энсон, когда Хармас закончил. — Никакой пятипроцентной скидки я Барлоу не предлагал. Да и с какой стати? Вы уверены, что Мерриуэзер что-нибудь не перепутал?

— Ни в чем я не уверен, — ответил Хармас тоном, которых? противоречил его словам. — Барлоу сообщил Мерриуэзеру, что вы сказали ему, если он уплатит наличными, вы предоставите ему пятипроцентную скидку. Более того, он снял со своего счета сто пятьдесят долларов,. чтобы сделать первый взнос... чуть ли не все, что у него было на счету.

Энсоа взял карандаш и принялся рисовать на промокашке какие-то бессмысленные фигуры.

— Первый взнос был тысяча двести двадцать два доллара, — сказал он, не глядя на Хармаса. — Тут какая- то ошибка.

— Сначала Барлоу хотел застраховаться на пять тысяч долларов, — сказал Хармас. — Мерриуэзер уверен в этом. Барлоу нужна была ссуда всего на три тысячи долларов.

Энсон неловко заерзал и помолчал, закуривая.

— Единственное, что я могу вам сказать, — заговорил он наконец, — это то, что Барлоу заполнил нашу анкету. Когда я заехал к нему, он пожелал застраховаться на пятьдесят тысяч... вы видели этот полис... он подписан им? Возможно, он и советовался с Мерриуэзером, прежде чем встретиться со мной, но, вернувшись домой, он, видимо, передумал и решил застраховаться на большую сумму.

— Аж в десять раз? — спокойно спросил Хармас. — Откуда же у него взялись деньги, чтобы оплатить такой взнос?

— Деньги у него были... он дал их мне, — сказал Эпсон.

— Не мог бы я взглянуть на эту анкету? — попросил Хармас. — Мне хотелось бы быть уверенным, что у нас есть доказательство того, что Барлоу поговорил о Мерриуэзером, прежде чем повидал вас.

Энсон оцепенел. Пепел от сигареты упал ему на колени.

— Я его порвал и выбросил, — оказал он.

Теперь уже Хармас потянул время, закуривая сигарету. Он испытующе взглянул на Эпсона, который заставил себя ответить на его взгляд.

— Вы обычно уничтожаете запросы? — спросил Хармас.

— Только в том случае, когда мне удается застраховать человека. Поскольку я застраховал Барлоу, нужды сохранять купон не было.

Хармас подумал и пожал плечами,

— Да... понятно. — Он выпустил струйку дыма из ноздрей, затем вдруг подался вперед я резке опросил: — Совершенно официально — где вы были в ночь на пятнадцатое сентября?

Энсон вдруг ощутил, как его обдало холодной волнения страха.

— Что вы хотите этим сказать?

Хармас улыбнулся.

— Вы знаете Мэддокса. Ему подавай алиби. Ему непременно надо знать, где были ночью все, кто имеет хоть малейшее отношение к Барлоу. — Хармас заулыбался еще шире. — Я бы не удивился, если бы он и мне предложил представить объяснение. Это совершенно ничего не значит, и если я лезу не в свое дело, так мне и скажите, и мы оставим этот вопрос.

— Разумеется, нет.

Энсон открыл ящик стола и вытащил записную книжку.

— Я работал допоздна, в этой самой комнате, — сказал он холодным невыразительным голосом. — Ушел только в одиннадцать. Если хотите проверить, спросите у швейцара внизу.

— Успокойтесь, — сказал Хармас, махнув рукой, — проверять я не стану. — Он откинулся на спинку стула. — Вы знаете, я все думал об этом деле и склоняюсь к мысли, что вы правы. Даже если эта женщина не на уровне, благоразумнее, по-моему, уплатить ей. Как вы говорите, отказав ей в иске, мы можем нанести себе непоправимый урон в здешней округе. Вечером сюда приезжает Мэддокс, и я хочу попытаться уговорить его.

Энсон похолодел и подался вперед.

— Мэддокс приезжает сюда?

— Да. Он хочет потолковать с Дженсоном. Я сообщу вам, если мне удастся убедить его. Вы будете дома сегодня вечером?

Энсон кивнул.

— Часов до девяти. Но я знаю Мэддокса, он не заплатит.

— Может и заплатить. Старина Бэрроус не любит плохой рекламы. Газеты от нас не отстанут. Я посмотрю, что можно сделать. — Хармас отодвинулся вместе со стулом от стола. — Хватит о делах. Вы знаете антикварный магазин на углу квартала? Я купил у них пресс-папье. Они поклялись, что это действительно старинная вещица. — Вытащив из кармана пластиковый мешочек, он вытряхнул на стол изысканно украшенное стеклянное пресс-папье и подтолкнул его к Энсону. — Хелен у меня с ума сходит по антиквариату, а я вот думаю, не подделка ли это... может, даже японская, 1960 года выпуска!

Без всякой задней мысли Энсон взял пресс-папье, повертел перед глазами и пожал плечами.

— Не знаю, но смотрится неплохо. Если вы скажете жене, что вещица сделана сто лет назад, она обрадуется.

Он вернул пресс-папье Хармасу, и тот осторожно засунул его в мешочек.

— Да, пожалуй, я так и сделаю. — Он встал. — Если мне удастся уговорить Мэддокса раскошелиться, я вам позвоню. Пока.

Когда Хармас ушел, Энсон закурил сигарету и задумчиво уставился на противоположную стену. У него возникло тревожное чувство, что его план постепенно начинает трещать по швам. Он пытался убедить себя, что особа опасности в создавшейся напряженной ситуации пока нет. Уж теперь-то Мэддокс ничего не заплатит, на этот счет у Энсона не было никаких иллюзий, Он был абсолютна уверен, что деньги по страховке, что называется, плакали. Сейчас главное не выдать себя и уцелеть. Во всем, конечно, виновата Мег. Скажи она ему правду о своем прошлом, он не был бы сейчас в таком дерьме.

Он все еще сидел за столом, обдумывая сложившуюся ситуацию о разных точек зрения и гадая, не совершал ли он какон-иибудь фатальной ошибки, когда минут тридцать спустя в дверь тихонько постучали,

— Войдите! — крикнул он.

Дверь открылась, в комнату вошел Джад Джонс, ночной сторож.

Энсон удивленно воззрился на него,

— Привет, Джад, — сказал он. — Я как раз собирался домой. Вам что-нибудь нужно?

— Я хотел бы поговорить с вами, мистер Энсон, — сказал он.

— А может, в другой раз? — в некотором нетерпении указал Энсон. — Мне надо бежать домой.

Джонс покачал головой.

— Да нет, мистер Энсон, дело срочное. Важное... как для вас, так и для меня.

Энсон подошел к окну и стал спиной и слабеющему дневному свету.

— Тогда валяйте... что там такое?

— Этот тип, Хармас... вы его знаете?

Энсон сжал кулаки.

— Да... так что он?

— Он расспрашивая меня о вас, мастер Энсон,

Сохранить бесстрастное выражение лира стоило Эпсону усилий. Значит, Хармас таки проверил его алиби. Ну это ему ничего не даст.

— Я в курсе дела, — ответил Энсон, стараясь, чтобы голос у него звучал естественно. — Это нужно ему для следствия по делу об убийстве. Полиция проверяет алиби всех, кто имеет хоть малейшее отношение к. Барлоу. А поскольку я оформлял его страховку, проверяют именно меня. Это обычная процедура, пусть она вас не волнует.

Джонс вытащил окурок из-за уха, приклеил его на нижнюю губу и прикурил.

— Меня-то она не волнует, мистер Энсон. Я думал, она, возможно, волнует вас. Видите ли, я заявил ему, что между девятью и одиннадцатью вы были здесь, в этом кабинете. Я сказал ему, что вы печатали на машинке.

В его голосе Энсон уловил насмешку и внимательно вгляделся в полное хитрое лицо.

— Совершенно верно, — сказал он. — И я ему сказал то же самое. Хорошо еще, что в тот вечер я никого сюда не привел, правда? — Он выдавил улыбку.

— Да, — сказал Джонс, не ответив улыбкой на улыбку Энсона. — Ну я сказал ему, что вы были здесь, но он ведь всего-навсего частный детектив. А что, если меня спросят фараоны?

— Скажете им то же самое, Джад, — ответил Энсон, придав голосу резкость.

— Вряд ли вы ожидаете, что я стану врать полиции, мистер Энсон, — сказал Джонс, качая головой. — Я не могу себе позволить наживать неприятности... мне могут пришить соучастие...

Энсон почувствовал, как неприятный холодок сковывает его сердце.

— Что вы имеете в виду? Соучастие?! О чем вы говорите?

— В кабинете вас в тот вечер не было, мистер Энсон.

Энсон резко опустился на край стола, ноги у него стали будто ватные.

— С чего это вы взяли? — хрипло спросил он.

Джонс бросил окурок на пол и наступил на него.

— У меня кончились сигареты, — сказал он, — ну и я подумал, что попрошу у вас пару штук. Я постучал в дверь. Никто не ответил, но машинка продолжала стучать. Я постучал снова и подумал, уж не случилось ли чего. Я открыл дверь своим ключом, но вас в комнате не оказалось, мистер Энсон. Стук машинки доносился с магнитофона, будто взаправду кто-то печатал... ловко вы меня провели.

Энсон почувствовал, как весь покрылся холодным потом.

«Конец! — подумал он. — Что же теперь делать?»

Первой его мыслью было вытащить револьвер Барлоу из запертого ящика стола и пристрелить Джонса, но не успела эта мысль оформиться у него в голове, как он тут же ее отбросил. У него просто не хватит сил убрать такую тушу из кабинета, когда Джонс умрет. Сейчас надо во что бы то ни стало выиграть время, чтобы все как следует обдумать.

— Совершенно верно, Джад, — сказал он. — В кабинете меня не было, но к убийству я не имел никакого отношения... совершенно никакого.

Джонс, не спускавший глаз с Энсона, ухмыльнулся. Энсон прямо почувствовал, как этот толстяк весь покрылся потом от страха и возбуждения.

— Я в этом уверен, мистер Энсон... я и думать не думал, что вы имеете к нему какое-то отношение. Я лишь подумал, что лучше предупредить вас, что, если меня спросят фараоны, мне придется сказать им правду. — Он склонил голову набок и продолжая: « Ничего ведь страшного не произойдет, правда, мистер Энсон?

— Как знать, Джад, может, и произойдет, — неторопливо ответил Энсон.

Джонс изобразил на лице сочувствие.

— Даже и не знаю, мистер Энсон. На душе как-то неспокойно. Честно говоря, жена у меня хворает. Док говорит, надо переехать, здешний климат ей, вишь ты, не подходит. А переезд, сами понимаете, дорого стоит. А на тысчонку у вас не наберется, а? Уж тогда я точно все забуду, а вы окажете нам огромную услугу.